И не договорив, он тут же запечатал мне рот горячим жёстким поцелуем. Его губы, твердые, требовательные, голодные, терзали мой рот с такой жадностью, что у меня темнело в глазах. Я лихорадочно гладила спину, плечи, шею, затылок — пальцы зудели от необходимости к нему прикасаться, а голову кружило от того, что все это не сон. Ник на самом деле был рядом. И целовал меня так, как будто через секунду ожидался конец света.
— Блядь, какая же ты, — хрипло шептал Ник, вклиниваясь коленом между моих бедер и бесстыдно раздвигая их. — Хочу тебя! Хочу!
— Тогда почему ты все еще одет? — простонала я, изо всех сил прижимаясь к нему и безумно раздражаясь от того, что он недостаточно голый. С его шикарной обнаженной грудью, которая так волшебно терлась об мои затвердевшие соски, все было просто замечательно. А вот чертовы брюки все еще были на нем, и это бесило неимоверно.
Я снова попыталась расстегнуть ему ширинку, чтобы выпустить из плена прекрасный напряженный член, но Ник опять перехватил мою руку и чувствительно прикусил за шею.
— Дай! — проскулила я. — Я хочу его…
— Как ты хочешь? — развратно ухмыльнулся он. — Вот так?
Ник обвел пальцами контур моих губ и до невозможности пошло и сладко толкнулся в мой рот двумя пальцами. Я со стоном приняла их и стала посасывать, оглаживая языком, будто это был член. Ник вздрогнул всем телом и коротко простонал.
— Да, да, — бормотал он, продолжая покусывать и целовать мою шею. — Я бы дал тебе отсосать, малыш, но слишком сильно хочу тебя трахнуть. Давай, оближи еще разок. Вот так, умница…. Блядь, как же я люблю твой рот, твои сладкие губы, твой наглый, вечно нарывающийся язычок…
С неприличным хлюпаньем Ник вытащил из моего рта мокрые пальцы и медленно, дразнясь, обвел ими по очереди мои соски, заставляя меня стонать и выгибаться.
— Твою грудь тоже люблю, — прошептал он. — И помню, как тебе нравится.
Он перекатил между пальцами один из сосков, заставляя его напрячься, погладил вершинку, а потом сжал чувствительный комочек плоти так правильно и выверенно, что я ахнула и призывно застонала. Ник знал, что делал, умело балансируя на тонкой грани между болью и острым, колючим удовольствием. За ту волшебную неделю, когда мы трахнулись во всех мыслимых и немыслимых позах и пробовали все, что только приходило к нам в голову, он изучил мое тело так же тщательно, как и свою дурацкую экономику. И сейчас пользовался своими знаниями, доводя меня до безумия.
— Моя девочка, всегда такая отзывчивая, такая чувствительная, — горячечно шептал Ник, продолжая дразнить грубоватыми касаниями мои соски. — Хочу тебя. Хочу вылизать, чтобы ты кричала подо мной. Хочу трахнуть тебя, такую мокрую и готовую меня принять. А потом снова вылизать с ног до головы.
— Ник, — проскулила я и выгнулась, бесстыдно раздвигая ноги. Я не могла больше терпеть, в теле ныла и пульсировала пустота, которую мог заполнить только он. И я без слов умоляла его об этом.
И когда в меня вошли его пальцы, сразу два, я задохнулась от того, как это было хорошо. Ник сразу нашел то волшебное местечко, от которого удовольствие жаркой вспышкой растекалось по всему телу, и я застонала так громко, что ощутила бедром, как дернулся член, туго обтянутый брюками.
— Хочу тебя, — прорычал Ник, глядя на меня безумными глазами. Его зрачки стали огромными, черными и бездонными, полностью поглотив собой строгую серую радужку. — Хочу, хочу, хочу…
На каждое слово приходился резкий, сильный толчок пальцами в глубь моего тела, и я со стоном подавалась на его руку, чувствуя, что мало. Мне мало!
От возбуждения перед глазами мелькали звездочки.
— Трахни меня уже, придурок, — хрипло простонала я. — Или я прибью тебя, понял?
Ник ухмыльнулся, вытащил из меня пальцы, показательно их облизал, явно наслаждаясь вкусом, а потом рванул на себе брюки. Пуговица отлетела куда-то в сторону, молния, кажется, тоже не выдержала, зато твердый, горячий даже через ткань боксеров член наконец потерся об мое бедро.
Я торопливо протянула руку, высвободила его из последней преграды и заскулила, ощущая в ладони эту прекрасную живую тяжесть. Нежная скользкая головка, шелковистая гладкость ствола — как же я хотела облизать член Ника, как же хотела вспомнить этот вкус и ощущение тяжести на языке…
Но, кажется, все прелюдии на сегодня кончились.
Возбуждение становилось уже просто невыносимым: оно огнем лизало позвоночник, проходилось острыми иголками по всем нервным окончаниям, сладко скручивало в низу живота и заставляло неудовлетворенно сжимать бедра, ощущая внутри досадную пустоту.
Ник яростно впился в мои губы, потом засосал кожу на плече, словно помечая меня, потом протянул руку к бардачку машины… и замер, явно не найдя там того, что нужно.
— Блядь, — прорычал он. — Блядь!
— Давай так! — с отчаянием зашептала я, притягивая его к себе.
Остаться сейчас без его члена внутри казалось самым страшным. Страшнее всего на свете, и я готова была на все, что угодно, лишь бы Ник не передумал.
— Я…
— Пожалуйста!
Ник вошел в меня одним движением, и я вскрикнула. Он был огромным, мне было непросто его принять даже несмотря на литры смазки, которые выделяло мое тело, но боже, как же сладко ощущалась эта растянутость и наполненность. Как хорошо было принимать его бешеную страсть, отвечая на каждый толчок, на каждый поцелуй.
Как прекрасно было стонать, кричать, ругаться, целовать до ноющих губ, кусать, оставлять следы и засосы друг на друге и видеть в темных глазах напротив отражение своего безумия.
— Ник! Ник, еще, еще! Сильнееее…ааааахх!
Я задохнулась от особенно сильного и мощного толчка, а потом вдруг все мое тело выгнуло, опалило невыносимым удовольствием, и я с криком кончила, буквально рассыпаясь на миллион осколков.
— Ал-лиссс… — сквозь зубы выдохнул напряженный как камень Ник. — Черт…
Он резко вытащил из меня член и с длинным хриплым стоном залил мой живот и грудь горячими белыми потеками. А потом бессильно сполз на пол и уткнулся лицом в мои бедра, тяжело и сипло дыша. Моя рука вплелась в его всклокоченные волосы, его губы ласково коснулись моей разгоряченной кожи, и мы замерли в этом мгновении, потому что вот сейчас — все было так, как надо.
И так не хотелось думать про то, что будет потом.
Глава 23. Добро пожаловать в реальный мир
АлисаВнезапно в моем рюкзаке, который валялся сзади, пронзительно зазвонил мобильный. Мы оба вздрогнули и повернули головы. Этот резкий требовательный звук грубо проник в тот волшебный мир на двоих, который еще несколько секунд назад был только наш. И вся магия кончилась. Наш маленький мирок, ограниченный запотевшими стеклами машины, в котором все было так горячо, хорошо и правильно, лопнул, как радужный мыльный пузырь.
Сразу стало зябко и неловко от своего (и чужого!) голого вида и от густого запаха секса, который висел в машине.
Мобильный продолжал звонить, я чертыхнулась, потянулась к рюкзаку, вытащила из бокового кармана телефон и с ужасом уставилась на имя, горевшее на экране.
— Кто? — хрипло спросил Ник, все ещё лежащий щекой на моем бедре.
— Мама!
— Не отвечай.
— С ума сошёл? Она и так меня, наверное, уже потеряла.
Я нажала на вызов и в тот момент, когда услышала возмущённый мамин голос, вдруг с облегчением подумала: как же хорошо, что она меня сейчас не может увидеть.
— Алиса, ты ушла два часа назад. Где тебя носит? Тебя, кстати, Ник искал зачем-то.
— Он меня нашёл, — успокоила я маму, глядя на его лохматую светлую голову и кожей чувствуя его горячее дыхание.
— Все хорошо? — подозрительно спросила мама. — У тебя голос странный.
— Все прекрасно, — неискренне уверила я, чувствуя неприятную стянутость от подсыхающей на моем животе спермы. А потом перевела взгляд на мокрый ком моей одежды на полу, и с тоской подумала о том, что придётся это все как-то объяснять.
Не могу же я заявиться домой в таком виде и сделать морду кирпичом, что типа так и надо.
— Дай, — Ник привстал и бесцеремонно забрал у меня телефон из руки. — Здравствуйте, тут у нас небольшое чэпэ, Алиса поскользнулась и упала в озеро. Нет, не ругайте ее, она случайно. Просто увлеклась, когда фотографировала. Я ее вытащил, так что все хорошо.
«Вытащил и трахнул», — мрачно подумала я, глядя на спокойное, даже безмятежное лицо Ника. Кажется, для него все, что произошло, не имело никакого значения.
Черт, мне надо было сказать ему «нет». Сто процентов надо было.
Не стоило поддаваться своей слабости, потому что за эти мгновения абсолютного счастья я расплачусь таким болезненным отходняком, что мало не покажется. А я ведь только начала приходить в себя… С Владом вот даже попыталась встречаться…
— Давай быстро, — приказал Ник, нажав на отбой. — Твоя мать нас ждёт. Надевай мои брюки, твои джинсы мокрые.
— А ты?
— У меня здесь валяется форма для тренажёрки. Алиса, давай, в темпе. У нас мало времени.
Ник достал из бардачка салфетки и стал меня вытирать. В противовес жесткому энергичному тону его руки были такими бережными и нежными, что хотелось то ли разреветься от несправедливости мира, то ли растечься под этими касаниями, жадно добирая крохи его внимания, чтобы потом долгими холодными вечерами вспоминать о том, как мне было хорошо.
Внезапно Ник быстро, словно украдкой, провёл ладонью по моему боку — не вытирая, просто касаясь — и глухо, тяжело проговорил:
— Прости.
— За что «прости»? — со вздохом спросила я, смутно надеясь на то, что извиняться Ник будет за то, что меня до этого игнорил. А потом расскажет, как мучился, как ему меня не хватало и будет умолять меня начать все с начала. А я скажу ему…
— Прости, что сорвался.
Разогнавшаяся романтическая фантазия неромантично впечаталась в столб. Что ж, следовало ожидать.
— Что ты имеешь в виду под «сорвался»? — ядовито спросила я, прикрывая боль злой иронией. — То, что ты избил моего парня? Уронил меня в озеро? Трахнул в машине без презерватива?