– Позволь я хотя бы помогу… Может, кровь остановить надо…
– Я же сказал, нет. Хватит, ты весь дом перебудишь. Иди спать, ненавидящая меня сестренка.
От его слов мне так тошно становится. Ну зачем я произнесла такие слова? Глупые… К тому же лживые. Нет у меня к нему ненависти. Сама не понимаю, что чувствую к Келу. Эмоций так много, что не получается в них разобраться.
– Говорю же тебе, я не помню! – обиженно восклицает Николь на следующий день на лекции. – Понятия не имею, что произошло! Конечно же, я ни за что бы не уехала без тебя! Будь я в здравом уме. А я в нем явно не была. Уж не знаю даже… что нам подмешали… Кошмар просто! Я ни одного боя не помню! Все как в тумане… Зашли, сели на свои места… И все, ступор! Что за дикость! Кто это с нами сделал? Если парни… Ух, ну знаешь! Это нельзя прощать!
– Ты намекаешь на то, что Зан мог быть в этом замешан?!
Я шокирована словами подруги, мне подобное и в голову не приходило. Всю ночь я не могла уснуть, сон не желал приходить, я ворочалась, бродила по комнате, считала овец. И все пыталась вспомнить, как потеряла друзей и что этому предшествовало. Но память будто стерли.
Еще меня ужасно беспокоила кровь на рубашке Кела. Откуда она могла взяться? Он был ранен, но где и как? А вдруг он участвовал в этих самых боях? И что, Эрика? Стер тебе память, и твоим друзьям заодно? Зачем? Ну, может, он не хочет, чтобы я, например, отцу его об этом проговорилась… М-да, воображение у меня развито, логика – не особенно…
Утром, замаскировав консилером темные круги под глазами, я ускользнула ни свет ни заря. Вызвала такси, отойдя подальше от дома. Глупо? О да, но я почему-то жутко боялась встречи с Келом после вчерашнего. Хотя и понимала, что рано или поздно нам придется пересечься…
Меньше всего я ожидала, что Зан встретит меня не с виноватым видом, а с угрюмым лицом и претензиями.
– Эрика? Почему ты вчера исчезла?
– Что? Боже мой, ты меня обвиняешь? – восклицаю обиженно. – Как ты мог уехать без меня?
– Я был уверен, что ты уехала. Ты обожаешь поступать по-своему. А тут… Ты изначально не хотела идти на бой. Как я понял, таким образом ты высказала мне свое «фи», как и всей компании. Хотела, чтобы я бегал, искал тебя, как влюбленный до соплей идиот? Ты должна была предупредить, Эрика!
– Но я не уезжала!
– Тогда где ты была?
– В одной из комнат. Меня заперли…
– Какая глупая ложь, бред. А потом открыли и выпустили? Как же ты выбралась?
И тут понимаю, что не хочу откровенничать с Заном. Не хочу рассказывать про Кела, как он спас меня.
– Ладно, давай закончим на этом наш спор, – вздыхаю.
– Теперь ты хочешь закончить? – Зан неожиданно грубо хватает меня за руку, чуть пониже локтя. Ужасно больно, я даже вскрикиваю.
– Ай! Что ты делаешь? Отпусти меня!
– Я хочу, чтобы ты мне правду рассказала. Правду, слышишь? Мне тут рассказали о том, что тебя подвозит твой сводный братец-качок. Может быть, ты его в «Колизее» встретила? И он предложил тебе более интересное времяпрепровождение?
Все это время рука Зана так больно сжимает мое запястье, что у меня слезы выступают на глазах.
– Мне больно! Отпусти!
– Отвечай, Эрика!
Никогда не видела Зана таким взбешенным, переполненным яростью. Он не ревновал меня прежде, да я и поводов не давала…
– Что ты делаешь, ты ж ей руку так сломаешь! – подбежавшей Николь удается вразумить Зана, он меня отпускает.
– Ты совсем ополоумел, да? Идиот просто! Бешеный псих! Пошли отсюда, Эрика. У нас лекция начинается.
– Что на него нашло? – шепотом спрашивает Николь на лекции.
– Не знаю… Понятия не имею, он меня напугал. Никогда его таким злым не видела, – вздрагиваю, вспомнив перекошенное лицо Зана. Он мне всегда казался умным, интеллигентным… И вот такое поведение никак с ним не вязалось.
Глава 9
Я хотела попросить Зана подвезти меня до дома, но после инцидента, конечно же, об этом речи не шло. Николь, добрая душа, одолжила мне денег на такси. Выделенные мамой карманные на неделю уже закончились. Как добираться и перекусывать в универе – загадка. Я никогда не прошу маму о дополнительных средствах. Значит, надо найти работу, и побыстрее. Может, репетиторство или нянькой. Мне не привыкать. Мы с мамой никогда не жили богато. Так что я подрабатывала с двенадцати лет. Конечно, подспудно есть надежда, что после замужества маме будет полегче, не придется столько работать. Но я не спрашивала никогда у нее, богат ли Грегори или нет. Дом у него, конечно, роскошный, ничего не скажешь. Но сейчас меня больше всего пугает, что сводный брат может заподозрить меня в меркантильности. Так что наилучший выбор – найти работу, такую, чтобы с учебой можно было совмещать.
Я вышла из такси чуть раньше – чтобы хоть немного сэкономить. Да и места красивые, пройтись около часа мне за радость. К дому Грегори вела длинная тополиная роща, потом начиналась небольшая речушка, за ней виднелись поля для гольфа и богатые особняки. В этом районе жили далеко не бедные люди.
Дойдя до озера, рассматриваю особняк Грегори на другой стороне. Вид невероятный. Я ужасно проголодалась, и к завтрашнему дню надо выучить немало, не хватало еще неуд схватить, но в дом идти не хочется. Тут так хорошо!
Поэтому, вместо того чтобы пойти домой, опускаюсь на траву и смотрю в голубое небо, щурясь от солнца. Чувствую невероятный покой, разглядывая солнечные лучи, струящиеся по листве деревьев, что неподалеку. Прикрыв глаза, не замечаю, как сон забирает меня в свои объятия.
– Эрика? – вдруг слышу над собой знакомый голос. – Что ты тут делаешь?
Сажусь резко, оглядываясь по сторонам. Солнце в закате. Кажется, я всего на минуту закрыла глаза, а на самом деле? Кел? Почему, когда я просыпаюсь, он оказывается возле меня? И так второй день подряд…
– Я… уснула, – говорю смущенно.
– Это я вижу. Странное место ты выбрала для сна.
– Что тебе надо? – говорю слишком резко. Просто потому, что не знаю, как вести себя.
– Ничего. Я немного испугался, увидев, как ты валяешься в траве.
– Ты? Испугался? Серьезно?
Понимаю, что веду себя как стерва, аж самой противно.
В глубине глаз Кела вспыхивает и тут же гаснет золотистый огонь. Не успеваю понять, что это, злость на меня или показалось, как огонь исчезает и на лице сводного брата появляется маска бесстрастности. Но вдруг понимаю, что ощущаю гнев, который Кел прячет, каждой клеточкой тела. От наступившей тишины у меня звенит в ушах. Почему теперь меня мучает чувство вины? С изумлением отмечаю, что достаточно одного его взгляда, чтобы я почувствовала себя виноватой.
Меня обдает с ног до головы болезненным жаром. Да что же это со мной, а? У меня такое ощущение, что сводный мне послан только для того, чтобы причинять мучения.
– Я не планировала здесь спать… – произношу зачем-то.
– Пойдем в дом, Эрика. Здесь и правда спать не стоит, – Кел окидывает меня холодным мрачным взглядом.
Спорить совсем не хочется, и я послушно бреду за ним.
Кел открывает мне дверь особняка. Чтобы войти, мне надо поравняться с ним, пройти совсем близко от него… У меня сбивается дыхание.
В холле сразу видим записку. Слуги сегодня ушли пораньше, отец с мамой задерживаются из-за свадебных приготовлений. Боже, со всеми своими переживаниями я совсем забыла, что свадьба близко. Время так летит… Испытываю чувство вины, что совсем отдалилась от мамы. Сначала были обида и нежелание делить ее с кем бы то ни было. А потом – противостояние со сводным. Который сейчас позади меня, дышит в спину, наверное тоже читая записку. Впрочем, она адресована нам обоим, поэтому он имеет на это полное право. Вот только меня смущает его глубокое дыхание за спиной. И то, как шумно несколько раз Кел втягивает в себя воздух, словно нюхая меня. Ужасно переживаю, вдруг я вспотела? Воняющая неприятно сестренка – вот и повод для насмешки.
От длинной паузы у меня пересыхает в горле, рука с запиской начинает дрожать. Кладу ее обратно на высокий столик и направляюсь на кухню. Пить хочется нестерпимо.
Наливаю стакан воды, делаю небольшой глоток. Кел появляется в дверях кухни. Неожиданно, совсем как в тот раз, когда застал меня сплетничающей о нем. Стыдобища. Ну вот, вспомнила – и теперь краснею. Снова делаю глоток и понимаю, что Кел неотрывно смотрит на мои губы, на которых осталось несколько блестящих капелек. Опускаю стакан, рука дрожит еще сильнее. Господи, я как заправский алкоголик. И ведь Кел все видит, понимает, стыдно-то как!
Снова подношу бокал ко рту. Теперь Кел смотрит чуть ниже… на мою грудь. Материя рубашки натягивается, открывая его взору часть моей обнаженной груди, не скрытой бюстгальтером… Сердце начинает биться учащенно. Соски становятся твердыми, острыми и начинают ныть.
– Что это такое, Эрика? – вдруг, в одну секунду, все меняется. Кел страшно зол, он рычит на меня, встретившись с ним взглядом, вижу в глубине его глаз жгучий гнев.
Что он имеет в виду? Зол из-за моей реакции на него. Как же стыдно, я сквозь землю провалиться готова.
Он неожиданно берет меня за запястье, поднимает мою руку, разглядывает ее. Он касается меня совсем не больно, хотя, увидев его состояние – глаза чуть ли не кровью налиты, я ожидаю боли. Наверное, из-за стычки с Заном… Он был сегодня тоже зол и поэтому причинил мне боль. Но с Келом всегда по-другому. Он едва касается моей руки, при том что его просто трясет от ярости.
– Кто это сделал? – рычит он. Не знаю, что со мной, наверное, оптический обман зрения, но я готова поклясться, что заметила на секунду у него во рту клыки!
Кел показывает на синяки, оставленные Заном.
– Кто это сделал тебе, Эрика?
Голос низкий, хриплый и настолько пугающе-агрессивный, что от накала эмоций чувствую, как комната начинает кружиться перед глазами.
Пауза между нами становится тяжелой и давит на нервы. Чувствую, что нахожусь на пределе. Между мной и Келом словно пробегают невидимые грозовые искры. Не понимаю, чего он хочет от меня. Голова кружится, горло сдавливает спазм, так что и слова не выдавить. Смотрю в расширенные зрачки Кела, на раздувающиеся от гнева ноздри… Вдруг приходит странное осознание – мои эмоции вызваны не страхом. А непостижимыми чувствами, которые мой сводный брат заставляет испытывать к себе.