— Не слышу, Сла-ва.
Кусая губы, вращает бёдрами, потираясь о мои пальцы, вызывая у младшего своей бесстыдной жадностью эректильный экстаз.
— Хочу.
— Скажи: «Хочу твой член, Гас».
— Хочу твой член, Гас, — сладким бумерангом летит мне в уши.
Это выше моих сил. Убираю руку и командую:
— Вставай на четвереньки.
Сощурив глаза, матрёшка с грацией, присущей всему семейству кошачьих, разворачивается ко мне спиной, прогибается в пояснице и выпячивает задницу, формируя идеальной формы валентинку. Сглатываю и молюсь Эректосу о выдержке. Чёрт, не дай мне кончить раньше времени.
Обхватываю её бёдра и дёргаю к краю кровати:
— Ноги шире.
Матрёшка слушается беспрекословно, отворяя врата мне в рай. Утыкаюсь младшим между розовых лепестков и несдержанно врезаюсь в неё до основания, кайфуя от её хриплого «ах». Блядь, хочу жить в ней и умереть. Сгребая её распущенные волосы, осуществляю давнюю мечту, наматываю на кулак. Обернулись два раза, как я и думал.
Оттягивая её голову назад, полностью выхожу из неё и вновь скольжу внутрь до упора. Повторяю это снова. И снова. И снова, пока искры не начинают сыпаться из глаз, а от матрёшкиных криков не закладывает уши. Я не собираюсь сдерживаться. Не сегодня, и только не с ней.
Опускаю звонкий шлепок на её округлую ягодицу и тяну волосы сильнее.
— Трахни меня, стерва.
Матрёшке дважды повторять не нужно. Опускаю глаза вниз, наблюдая, как от её ритмичных движений бёдрами, розовая плоть скользит по моей длине, вбирая в себя и выпуская под аккомпанемент умопомрачительного влажного звука.
— Какая же ты шлюха, Сла-ва, — хриплю не в силах оторваться от самого потрясного порно в моей жизни.
— Развратная блядь.
— Тебе же нравится, — усмехается кошка, оглядываясь через плечо.
Сводящая с ума дрянь. Русская ядерная боеголовка. Тяну за волосы, отрывая её руки от кровати, впечатывая к себе спиной.
— Ты трахалась с ним? — рычу ей в ухо.
— Скажи правду, Сла-ва.
Я даже не знаю, для чего спрашиваю это. Наверное, хочу, чтобы ответила «да», чтобы разочароваться в ней, и меня отпустило.
— Какая тебе разница, Гас? — шипит Сла-ва, опаляя тяжёлым дыханием мою щёку.
— Я же не спрашиваю, с кем ты трахался всё это время.
Я нелогично зверею оттого, что она не говорит «нет».
— У меня ни на кого не стоит из-за тебя, стерва, — признание слетает с моих губ гневным рявканьем. Отпускаю её волосы и наваливаюсь на неё сверху, впечатывая в матрас. Вдалбливаю в матрёшку член так жёстко, что самому становится больно, и как одержимый, повторяю:
- Будь, блядь, проклят день, когда ты приехала. Будь проклят.
И в эту секунду исчезает все вокруг, остаются подо мной только упругая кожа, стоны «Ещё», карамельный запах и разгульное пиршество внутри её тела. Я трахаю её час, два часа, три, умираю и возрождаюсь внутри неё , потому что не хочу, что бы это прекращалось. Потому что до ужаса страшно, что наступит отрезвляющее завтра, а я хочу нескончаемый «День Сурка».
Глава 21
Слава
Мне снится сон, будто бы я скачу на большом красивом коне в далёкую Нетландию. Скачу, видимо, давно, потому что седло натёрло промежность, а Питера Пэна всё ещё не встретила.
Открываю глаза: ни лошади, ни седла, зато есть ноющая боль между ног. Теперь понятно, где был Питер Пэн, он спит, уткнувшись носом мне в шею, а его Капитан Крюк в ягодицы. И Крюк, кстати, не спит. Если в медицине существует термин «импотенция», то и для непрекращающейся эрекции Гаса тоже должно быть определение. Нужно будет поинтересоваться на форумах.
Эта ночь была, чёрт возьми, великолепна. Если я раньше думала, что мы с мудилой Серёжей подходили друг другу в сексе, то порноопера в пяти актах с плохишом Драко в сольной партии стала хитом сезона и заслужила самые восторженные отзывы критиков. «Кубок огня», определённо, достаётся Слизерину.
За спиной ощущается движение, Гас прижимается губами к моей лопатке и невнятно бормочет: «Ведьма». Жду, что он проснётся, но этого не происходит, он всего лишь перемещает ладонь с моего живота на правую грудь, сжимает её и продолжает размеренно сопеть. Улыбаюсь и снова проваливаюсь в сон. Мне хорошо.
Когда в следующий раз открываю глаза, моё тело свободно от объятий. Поднимаюсь на кровати и оглядываюсь. Гас, одетый в джинсы, сидит на краю кровати с топорщащимся утренним ирокезом в позе скорбящего «Мыслителя» Родена. Несколько секунд любуюсь загорелым рельефом его спины, после чего решаюсь подать голос.
— Доброе утро, братишка.
Гас не шевелится, но я замечаю, как напрягаются его плечи.
— На хрена ты пришла ко мне? — слышится глухое рычание. — Не могла пересидеть ночь в номере? Или бешенство матки — твоя обычная реакция на перелёты?
Со вздохом поднимаюсь и направляюсь в ванную, не удосужившись прикрыться простыней. Какой смысл? После сегодняшней ночи Малфой знает моё тело лучше, чем я сама. К тому же зря, что ли, я себя годами в спортзалах истязала.
Сопровождаемая раздражённым бормотанием Гаса, подхожу к зеркалу и разглядываю себя. Глаза покрасневшие, губы словно у русской супермодели Ирины после передозировки новогодними мандаринами, а на грудь без слёз не взглянешь, не иначе бабуля Саша внучку вакуумными банками обложила.
Прочищаю горло и восклицаю:
— И как мне теперь Элу на глаза показаться?
Для пущего эффекта выхожу в середину номера и тычу пальцами в свою испещрённую засосами мелкокалиберную двойку.
Гас отводит глаза в сторону и раздражённо рычит:
— Я сам ему скажу. Сыграю в джентльмена и прикинусь, что один во всём виноват.
Ох, цены на английский фунт, определённо, ползут вверх.
— А вдруг он меня после этого бросит? — вопрошаю жалобно.
— Есть такая вероятность, — жёстко произносит Гас, — нужно было думать до того, как ты в номер ко мне припёрлась.
Делаю шаг к нему и заискивающе заглядываю в глаза.
— Может, просто оставим это нашим секретом?
— Слушай, матрёшка, — Гас поднимается и уходит в другой конец комнаты, — не знаю, как у вас там в русско-бабском кодексе, но у нас, мужиков, так не делается. Если я своему другу кулак в зубы засадил, то не бегу, а принимаю ответку. Тебе всё понятно? А теперь пошла на хер из моего номера.
На этом решаю, что эту трагикомедию пора прерывать, потому что неизвестно, как далеко Малфой способен зайти в своих угрызениях совести. Закутываюсь в простыню и сажусь на кровать в позе лотоса.
— Я сказала Элу, что у нас ничего не получится сразу после того, как ты ушёл из бара, предварительно посулив Лори титул Королевы минета в стране третьего мира. Технически у нас с ним были два свидания и два поцелуя, один из которых ты наблюдал лично, поэтому не думаю, что разбила ему сердце. Так что можешь убрать это виноватое выражение со своего лица. Не знаю, как заведено у вас, но мы, русские девушки, не спим с друзьями тех, с кем встречаемся.
Заканчиваю свою изобличительную тираду и смотрю на Гаса. Тот застыл у туалетного столика, который мы изрядно потрясли этой ночью, слегка приоткрыв челюсть. И на его лице, словно пейзажи в окнах несущегося поезда, мелькают самые разнообразные эмоции, лишь некоторые из которых я успеваю распознать. Гнев и изумление.
Через пару секунд фигура отмирает, идёт к креслу, натягивает футболку и молча выходит из номера, оглушительно хлопнув дверью.
Наверное, я всё же немного переборщила. Но сообщить Гасу, что между мной и Элом ничего нет, ранее не представилось возможности. Во-первых, он бегал от меня как от активного носителя триппера, а во-вторых, у него была Камилла, поэтому эффектно преподнести ему новость о том, что я не встречаюсь с его другом, словно это должно что-то изменить, казалось неправильным.
Решение прояснить всё с Элом далось мне достаточно легко. Я могла себя обманывать ещё какое-то время, но результат был бы один. Этот парень нравится мне не более, чем друг, и то, что после поцелуя с ним я хотела рвануть вслед за другим, наглядно проиллюстрировало мои предпочтения. Возможно, кто-то и склонен откладывать сложные решения в долгий ящик, но Слава Жданова не из таких. По-моему, эгоистично оправдывать собственную нерешительность ханжеской мантрой «ложь во благо». Кто я такая, чтобы решать, что хорошо для других. Эл, как нормальный парень, всё понял и сказал, что не в обиде на меня.
Глупо отрицать, что Малфой нравится мне. Иначе, я бы не думала о нём так много, и мысленно не метелила бы «Нимбусом» его смазливую голову за упоминание о трёхчасовых проводах Барби.
И вот, кстати, о ней.
Три дня назад, когда я бесцельно слонялась по дому, всерьёз подумывая научиться вышивать гладью, на пороге объявилась понурая Камилла. Каравай с солью я, конечно, не вынесла, но войти предложила. Она вручила мне идеально отутюженную рубашку Гаса и невзначай поинтересовалась, где её хозяин, на что я честно ответила, что он не появляется здесь уже давно. Не нужно было быть фанатом Тима Рота, чтобы прочесть в её кукольном анфасе облегчение и торжество. Словно в сдувшийся шарик вогнали хорошую порцию геля.
— Нам нужно поговорить, — сразу и по-деловому объявила Полумна.
Почему бы и нет, подумала я. Всё лучше, чем вышивать. Мы прошли в кухню, где я, продемонстрировав недюжинное гостеприимство, заварила свой любимый масала и великодушно предложила его гостье. Полумна от индийского снадобья отказалась, возможно, подозревая меня в попытке отравления. Вот так Скрипаль траванулся, а ты, русский подданный, носи на себе всю жизнь клеймо подлеца Калигулы. Ну или я выдумываю, и Камилла просто невежливый сноб.
В общем, на деле Полумна оказалась не Полумной, а самой что ни на есть Долорес Амбридж. И даже прикид такой же, вся в розовом. Ни дать ни взять Свинка Пеппа.
Она мне дала чёткий расклад, что у Малфоя временный кризис, и он предложил ей расстаться. И не для того она два года на него потратила, чтобы без боя отдать. Что спать с ним, это всё равно, что возбуждаться от порно в категории «инцест». Что Колин принадлежит ей, и только её хочет видеть рядом со своим сыном, и гороскоп, который она составляла у именитого астролога, не иначе прямого конкурента нашему Глобе, кстати, тоже так предсказывает. И что я абсолютно не представляю, во что ввязываюсь, потому что либидо Гаса, как автоматический туалетный освежитель, ему неважно куда и когда, главное — прыснуть. А вот она, Камилла, представляет, и готова с этим мириться. А ещё Эл хороший парень, и идеально мне подходит, и за такого, как он, нужно держаться. Ну и финальный аккорд — петиция к моей совести: «не будь эгоисткой, не разрушай две семьи, её с Гасом, и Колина с моей матерью». И что она с первого взгляда поняла, насколько я неплохая девушка, и надеется на мою женскую солидарность.