Спешащий с охапкой факельных черенков Гру, внезапно стягивает со лба повязку, утирает распаренное лицо. Пора. Слава Болотам, ожидание закончилось.
Энди плавно кидает свое тело за стену. Пальцы с легкостью находят щели между камнями, здесь не так высоко — рулевой падает-скользит по внешней стене. Одно мгновение спина чувствует свою открытость — фигура, прилипшая к плоскости всегда уязвима. Но опасный миг позади, под сапогами мостовая, никто не закричал. В углу стоит ведро, приготовленное заботливым юнгой. Энди на ходу перегружает сверток из-за пазухи в приготовленную емкость — изнутри пахнет овсом. Впрочем, это не важно. Нужно поспешить.
Огибая слуг, Энди широко шагает к речным воротам. Здесь все спешат, уклоняясь от носильщиков, отягощенных цельной жареной козьей тушей, рулевой сворачиваем к дому. Гру уже у самих дверей — неузнаваем. Борода и высокая шапка юнге ничуть не идут. Борода к тому же отвисает-болтается.
— Не смешно, — шепчет мальчишка, спешно подвязывая-подтягивая тесемки мужского украшения.
Изнутри слышны голоса, щелкает засов, дверь дома Саатдж распахивается. На пороге явно сам хозяин. Нарядный, в длинной шелковой куртке…
Энди с любопытством в долю мгновения оценивает соперника. Грузен, толстая цепь на шее, суровое лицо с модной саркандской бородой — особого восторга перед великолепием нынешнего праздника господин Саатдж не испытывает. Усталый неглупый человек. Увы, ему придется пережить несколько неприятных мгновений.
— Господин Саатдж! Что вы наделали⁈ — приглушенно вопит бородатый мальчик-юнга. — Его Сиятельство в неистовстве!
— Что? Вы кто⁈ — изумляется застигнутый врасплох и на пороге ювелир.
— Мы от Аталы. Господин требует объяснений. Неотложных! — угрожающе намекает Гру-
Энди вталкивает ювелира обратно в дверь. Это нелегко — внутри полно людей. Семейство, нарядное и готовое к празднованию, теснится в полутьме. Ахает женщина — ей наступили на ногу.
— Господин, Саатдж, где ваши сыновья⁈ Быстрее! Случилось ужасное! — суетливый юный бородач хватает ювелиров за широкие рукава, тянет в сторону.
Энди, раскинув руки и размахивая ведром, оттесняет женщин и детей в следующую комнату
— Не слушайте, лишние уши могут пострадать.
Одна из чутких женщин и девочка лет десяти начинают всхлипывать. Бедняжки.
— Все еще может обойтись, — со вздохом заверяет коварный гость и извлекает из ведра опасную вещь: — Вот взгляните…
Достаточно одного взгляда. Восемь человек — взрослые и дети замирают, уставившись на Сторожа.
Энди прячет артефакт в ведро, накидывает на голову капюшон. Пора брать иную роль и иной, тяжелый, игровой кий.
В прихожей повышают голоса:
— Я ничего не понимаю! — теряет терпение господин Саатдж.
Энди распахивает дверь:
— Поздно! Мы опоздали! Они околдованы. Князь нас четвертует!
Вот крайне дурной момент. Мужчины семьи Саатдж теряют голову, тщетно пытаясь привести в чувство своих жен и детей. Среди очарованных затесался и мужчина — вполне себе взрослый. Хотелось бы верить: тот самый зять-огранщик, иначе дело затруднится.
— Как⁈ Как⁈ — отец и сыновья готовы потерять рассудок. Увы, это жестокая игра, господа ювелиры, вам можно посочувствовать.
— Я позову на помощь! — младший из сыновей кидается к двери, путается в ногах (подножка юнги их ловко заплетает), рушится на порог. Энди грубо вздергивает молодого ювелира на ноги.
— Сохраняйте хладнокровие! Еще не все потерянно. Нужно срочно применить охранный амулет. Иначе зараза заклятья охватит весь город.
— Какой амулет? Да что за ересь? — бормочет господин Саатдж, судорожно обнимая неподвижную внучку.
— Я позову стражу, мы окружим дом, — пятится к дверям юнга-бородач.
— Да, из дома никто не должен выходить! — «спохватывается» Энди. — Передайте князю, я сделаю все что смогу.
— В такой день, в такой день… ой, беда-беда! — бормочет юнга, удирая.
— Кто вы? — ювелиры семьи Саатдж не сводят взглядов с недоброго гостя.
— Страж магии, — Энди смотрит из-под капюшона и знает, что вот сейчас он выглядит не совсем человеком, сейчас все почти по правде. — Все дело в камнях с востока. Вы напрасно вставили в украшения невесты тот бомбейский опал.
— «Бом-бейский опал»? Что за чушь⁈ — совершенно справедливо изумляется княжеский ювелир. — Не было там вообще никаких опалов!
— Там — не было. О, да! Так вам и кажется, — скорбно бормочет Энди. — Вот результат.
Ювелиры в отчаянии смотрят на околдованных домочадцев.
— Отец, я ему не верю! — рычит один из младших ювелиров. — Это вообще не человек. Я позову стражу. Светлейший Атала должен знать…
Энди не знает точно кто такой этот Атала — вроде бы министр князя или кто-то вроде визиря. Гру не загружал заговорщиков лишними деталями, и правильно делал. Сейчас придется быть жестоким.
От удара юный ювелир падает на колени, Энди-страж магии расчетливо добавляет парню по ребрам — коротыш древка багра не должен поломать руки мастера. Младший Саатдж хрипит.
— Не заставляйте меня кого-то убивать, — требует Энди, обращаясь к главе семьи. — Дело зашло слишком далеко. Магия всегда отвратительна. Если мы не сделаем амулет до полуночи, боюсь, нам всем придется плохо.
Глава семьи умен и умеет отбрасывать заведомо негодные варианты розыгрышей.
— Да демоны вас возьми, что именно мы должны сделать⁈
— Увы, демоны уже здесь, — соглашается незваный визитер. — Необходим защитный амулет. Серебряная проволока, круг точного размера, сетка с ячеями не толще человеческого волоса.
— Если вам нужно серебро… — начинает средний сын.
Энди достает кошель, встряхивает:
— Я оплачу ваши внеурочные труды. На случай если спасение собственной семьи для вас ничего не значит. Нам нужна тонкая очищающая сетка: она отсеет вредоносные сущности и нежелательные мельчайшие фракции ядовитого демонства.
Звучит настолько глупо, что ювелиры начинают верить. И пугаться. Хозяин мастерской неуверенно подходит к столу с тиглями, оборачивается:
— Но что будет с моей семьей?
— Если мы успеем, то ничего страшного. Вот чертеж амулета…
Мастера смотрят в незамысловатый рисунок, где главное — строгость размеров и сечения проволоки.
— Послушай, колдун. Но это же сито. Просто очень мелкое сито.
— Все гениальное — просто, — повторяет Энди где-то подслушанную весьма толковую игровую мысль. — Работайте. Поверьте, у нас очень мало времени.
Ювелиры наконец-то начинают заниматься делом. Загорается огонь, начинает вздыхать небольшой мех. Пахнет металлическим жаром и инструментами. Энди начинает скучать по «Ноль-Двенадцатому». Нужно не забыть о белой краске.
— Хорошо, мы спаяем. Не так уж и сложно, — ворчит хозяин мастерской — взявшись за инструменты, он слегка успокаивается. — Не понимаю что в таком сите магического?
— Но что магического вот в таких щипчиках? — кивает на инструмент гость. — А ведь они способны сотворить истинное рукотворное чудо. Вот и с магией всегда так — она труднообъяснима.
— Эта проволока подойдет? — средний сын показывает моток тонкого драгоценного материала.
От светильников и огня горна у Энди начинают болеть глаза, но разглядывать проволоку приходиться тщательно. Не хватает после такой возни все испортить некачественным изготовлением.
— Вполне. Главное, спаивайте ровно и надежно. Кстати, господин Саатдж, у вас не найдется медной проволоки такого же сечения?
— Разумеется, найдется, — сквозь зубы заверяет мастер.
— Боюсь вас лишний раз затруднять, но благоразумнее сделать и медную сетку. Всегда лучше подстраховаться…
Мастера работают. Паять берется средний сын — зрение у него, разумеется, получше отцовского. Печально, что младший Саатдж все еще полон обид. Можно понять — падать на пол мало кому нравится, но повторение подобных фокусов в эту ночь никому не нужно.
— Господин Саатдж, напомните своему младшему отпрыску, что речь идет о его матери и родственницах. К тому же дом окружен, князь не одобрит, если дикая магия вырвется в город. Да и вообще сын может упасть и что-то сломать из костей. Да уберегут нас боги от таких неприятностей.
— Сядь и займи руки, — кратко приказывает отец своему младшему.
С площади доносится непрерывный гул барабанов и надсадное завывание труб, крики людей, неясный шум, вот кто-то многоного пробегает по улицам. Довольно нервный праздник эта княжеская свадьба. А в мастерской тихо, иногда звякает металл, пахнет делом жаром. Толковые мастера-ювелиры в городе Сарканде. Поговорить бы с ними как честному заказчику, «Ноль-Двенадцатому» хорошие мастера пригодятся. Но, увы…
— Готово?
Энди берет первый фильтр. Он еще горяч и приятно греет пальцы. Сработан действительно недурно: сетка ровна, словно плели на станке. Старая, добрая ручная работа. Мастера косятся на то, как гость поправляет свободный капюшон — полагают, что скрывает лицо. Это верно, но глаза болят уже не на шутку…
Вот они: еще три фильтра. Прекрасные изделия.
— Благодарю! Вы оказали неоценимую помощь в борьбе с демоном коррозии.
Как и следовало ожидать, именно этот момент младшенький Саатдж избрает для внезапной и бессмысленной атаки. Брусок от пресса выхвачен из-под стола, в другой руке струбцина-«кастет». Мысль хорошая, но исполнение томительно запаздывает…
Энди встречает атакующего безумца ударом сапога в грудь, добавляет (вполсилы) в пах. Онемевший от боли ювелир корчиться на полу, обе руки и струбцинка зажаты между ног. Ну, прохладный металл, прижатый к ушибу, частенько облегчает боль.
— Нетерпелив. И весьма нетерпелив, и некстати нетерпелив, — укоризненно говорит Энди побледневшему отцу.
— Молодость, — бормочет мастер Саатдж. — Что будет с нашими женщинами?
— Полагаю, сейчас мы их расколдуем. Но должен предупредить — отливающая магия оставляет некоторую, гм… окалину рассудка. Женщины могут оказаться не в себе. К полудню последствия колдовства должны пройти без остатка.
Теперь бледнеет и средний сын. Лишь младший отвлеченно кряхтит на полу — удар по гениталиям временно лишает человека любых родственных чувств. Такова жизнь.