Проф. Островитянская. Тезисы к курсовой лекции «физиология и этика в отношениях тупиковых видов»
Секс, секс! Да задолбало уже этим сексом, порочное и извращенное человечество! Психи ошалевшие, фетишисты изобретатели разнузданные! Но невозможно объяснить нормальному земноводному студенту что плотное всасывание пастями и обмен слюнями — не пытка, не издевательство, а проявление высокодуховного чувства глубокой личной симпатии. Начинаем теорию, заучиваем «эрос», «филию», «строге-агапэ-людус» и прочие «прагмы» — тяжеловато, но доступно. Техническая сторона вопроса: стыковка, нагнетание давления, расстыковка — аудитория хихикает, но принцип понимает. Поцелуи — вообще никак! Не воспринимают и вое. Что делать? Думала подкорректировать человечество — если там в эпохах покопаться, можно подчистить этот шокирующий атавизм. Проверила — шимпанзе и бонобо тоже целуются. Не ожидала, считала приличными приматами. Шмондец какой-то, безвыходная ситуация.
[1] Тотал клиренс — непрерывное забивание всех шаров — от первого до последнего — в лузы.
Глава двенадцатаяКатер идет встречным курсом, шкипер применяет забытые технологии и все интересуются прогнозом погоды
Солнце висело строго над палубой и Энди вспомнил иллюстрации к старинному роману о Дон Кишоте — заиметь широкополую бронешляпу сейчас было бы к месту. Ночной рулевой стоял у пулеметной установки, хотя лучшим катерным стрелком по праву считался старина Магнус, сейчас шкипер управлял катером — днем в столь ответственный момент заменить его было некому.
Наученные горьким опытом саркандцы проявляли предусмотрительность и осторожность. Головную флюгу вводили в пролив на буксире две лодки. Пролив был достаточно широк чтобы впустить сложные в маневрировании парусники, но фарватер таил рифы-сюрпризы. Саркандцы рисковать не желали: остальные их четыре корабля выстроились в колонну перед проливом — будут ждать буксировщиков.
— Ветер слабый, южный, все как им нужно — приходится верить в этих проклятых погодников, — проворчал Магнус. — Полагаю, нам придется атаковать первыми.
— Да, сэр, иных вариантов не видно, — согласился Энди.
— Что ж, выждем, когда судно начнет выходить из пролива, — шкипер продолжал оценивать место предстоящего сражения.
— Джентльмены, мы должны помнить, что котельное отделение — истинное сердце нашего корабля и оно нуждается в особой защите, — несколько нервно напомнил Сан, занявший место кочегара, и скрылся в люке.
Было слышно, как кочегар-гребец задраивает крышку люка.
— Уверен, он выполнит свой долг, — заверил остальных моряков Энди.
— А что еще бесхвостому остается делать, — усмехнулся шкипер. — Насколько мы поняли, саркандский князь милосердием не отличается и весьма зол на вас. Гм, теперь и на нас тоже. Кстати, отчего этот маньяк столь безжалостен к своей несчастной невесте? Скармливать девушку минотавру в день свадьбы — подобное коварство явный перебор даже для какого-нибудь замшелого античного злодея.
— Ну, на самом деле князь милосерднее — отлично знает, что минотавр живых людей не ест. Так что невеста предназначалась к выгодной перепродаже. Формальным же поводом считался укус. В смысле, невеста цапнула Его Сиятельство.
— Да? Несколько эксцентрично, хотя с девушками такое случается. Не думаю, что импульсивный укус оправдывает жестокость аристократа-истязателя.
— Несомненно! Насколько я понял, дело обстояло так: Ша была вынуждена пойти на условия князя и изображать невесту. Она чужеземка, родственников в Сарканде не имеет, что заметно облегчало брачные формальности и себестоимость церемонии. Но Его Сиятельство пошел дальше оговоренного и предпринял неподобающие шаги, склоняя фиктивную невесту к не фиктивной близости. Тут она его и укусила.
— О! То есть укус был конкретен и точен? — догадался шкипер.
— Более чем. Когда я видел князя, Смелое Солнце Сарканда выглядел чрезвычайно мрачным и осторожным в движениях.
— Города — истинные рассадники разврата и нравственного разложения, — задумчиво сказал Магнус. — Я как раз хотел обсудить этот вопрос с тобой, Гру и доктором. Впрочем, подождем до конца сражения, возможно и обсуждать-то будет нечего. Кстати, наши саркандские друзья практически миновали пролив. Нам пора…
Бронещит пулемета успели слегка расширить деревянными накладками. Энди проверил манометр, ободряюще похлопал ладонью по крышке пулевого бункера — тот ответил понимающим металлическим гулом. Почти мартышкин барабан. Что ж, спаренный Мк2−2 — дитя чужого мира, но подвести не должен.
Палуба «Ноль-Двенадцатого» дрогнула — катер двинулся навстречу противнику. Пока что боевой корабль скрывали откосы мыса. Энди знал, что сухопутно-десантная часть небольшой Озерной армии сейчас с замиранием сердца наблюдает за разворачивающимися боевыми действиями.
По сути, острой необходимости прямолинейным плантом[1] атаковать саркандцев в выходе из пролива не имелось. «Ноль-Двенадцатый» мог уйти в озеро, попытаться подняться по течению одной из рек, надеясь скрыться от преследователей. Можно было рассчитывать, что неприятелю надоесть вести поиски среди тростников и холмистых берегов — вдова рассказывала что заросли там достаточно густы. Но если саркандцы проявят настойчивость и отыщут катер, бой придется принимать в статичном положении и на открытой местности, где у противника будет явное преимущество. Скорее всего, тогда «Ноль-Двенадцатый» будет потерян. Да и наличие пулемета не удастся разыграть должным образом. Катерники предпочли атаковать, и, желательно, — внезапно.
С последним пока получалось. Рубка скрывала от Энди происходящее прямо по курсу, но вопль изумления противника он слышал. Низкомачтовый «Ноль-Двенадцатый» выскочил из-за берега как черт из табакерки. Застигнутые врасплох гребцы в небольших лодках-буксировщиках забыли о веслах, с борта флюги тоже смотрели разинув рты. Действительно, с паровыми судами саркандцам сталкиваться пока не приходилось. Впрочем, это дело ближайшего будущего. Катер развил «самый полный» скудоумием не отличались, посему догадались о неприятном развитии событий, принялись прыгать в воду и плыть подальше с курса вражеского корабля. В следующее мгновение «Ноль-Двенадцатый» протаранил одну из лодок — особого толчка даже не почувствовалось, лодочная скорлупка попросту лопнула от удара стального форштевня.
— Орудию — правый борт! — скомандовал из рубки Магнус — в голосе шкипера звучал не очень-то подобающий его возрасту азарт.
Энди подумал, что семейная жизнь действует на старину шкипера довольно странно: хотя и вдова уже не девочка, но оказавшись вместе эта пар разительно помолодела. Неожиданный результат тонко разыгранной личной партии — ведь на двоих им уже крепко за шестьдесят. Впрочем, отвлеченные размышления не приготовиться составлении плана сражения. Энди навел пулеметные стволы на должную высоту, бросил еще один взгляд на манометр — идеально!
Шкипер дал сигнальный гудок. Пулеметчик нажал спуск…
«Ноль-Двенадцатый» прошел в пятнадцати-двадцати ярдах вдоль борта флюги, расстреливая вражеское судно кинжальным пулеметным огнем. Энди был уверен, что первая очередь зацепила нескольких саркандцев, потом моряки неприятеля инстинктивно попадали на палубу и мишенью шаров-пуль стал в основном парус и такелаж флюги. Впрочем, такой результат был предсказуем — спаренная установка Мк2−2 предназначалась для борьбы с легкими и незащищенными целями — пробить обшивку флюги нечего было и думать. Вот рулевое весло противника Энди счел более серьезной целью — сосредоточенный огонь исклевал и разрушил древесину как целая стая термитов. Пулеметчик прекратил огонь — дистанция быстро увеличивалась. С палубы флюги наугад выстрелил лучник — стрела оказалась неопасной.
— Как? — окликнул из рубки Магнус.
— Правый ствол барахлит, — отозвался стрелок, отчетливо прочувствовавший разницу темпов стрельбы спарки.
— Выбирать не из чего. Podnavalis, джентльмены! — призвал шкипер. — Уходим сразу после второго судна.
Пока задуманный план претворялся в жизнь без изменений — враг не ожидал дерзких маневров. По правде говоря, саркандцы о катере и его возможностях и не подозревали. К сожалению, эффект сюрприза мимолетен.
Со второй флюги действительно уже стреляли лучники. Довольно точно — наконечник звякнул о бронещиток, вторая стрела задела стену рубки. Энди взглянул на глубокую царапину, поправил повязку и открыл встречный огонь. Дистанция оставалась великоватой, но требовалось вспугнуть лучников, ведь могут ненароком и зацепить. Осыпаемый пулями нос флюги мгновенно опустел. Двумя очередями Энди распорол парус противника и прекратил обстрел, экономя пули.
— Берегись! — призвал шкипер, беря право руля.
По сути, катер уже вышел в открытое море. Наступал самый неприятный момент атаки: «Ноль-Двенадцатый» норовил проскочить между кормой второй флюги и носом третьей. Следовало ожидать перекрестного обстрела. Развернуть пулемет Энди мог лишь в одну сторону и от предчувствия очередной дырки в спине ощутимо заныла уже имеющаяся рана…
На третьей флюге сидели стрелки еще непуганые, свежие: бородатые воинственно оскаленные рожи, натянутые луки… Энди показалось, что он даже граненые наконечники рассмотрел — страх способен вытворить даже с дневным зрением истинное чудо. Дистанция оставалась все же великоватой для неновых стволов Мк2−2 — стрелять приходилось почти настильно. Пулеметчик все же задел нескольких стрелков, инстинктивно пригнулся — стрелы так и стучали по щиту и тумбе — сказывалась отнюдь не восхитившая катерников меткость противника. Спарка, брызжа злыми струями пара, выпустила строчку пуль по парусу противника — нанести серьезный ущерб пулеметчик не надеялся, но иных целей на флюге-3 сейчас не имелось. Пора было переносить огонь на ближнее, уже поврежденное судно — катер обогнул корму флюги-2…
Энди успел развернуть установку, но тут течение боевого фрейм-бола оказалось сломано разительно и бесповоротно…
С моря ударил шквал. К счастью, «Ноль-Двенадцатый» уже почти закончил разворот, удар ветра пришелся в большей степени не в борт, а в корму и не смог опрокинуть катер. Тем ни менее, судно чудовищно швырнуло, правый борт на миг оказался под волной, Энди едва удержался, намертво вцепившись в пулеметные рукояти и чувствуя, как его крутит вместе с турелью. Рядом с «Ноль-Двенадцатым» над поверхностью воды практически взлетела флюга-2. Показалось, что смоляное и порядком корявое днище сейчас обрушиться прямиком на борт, но саркандское судно все же плюхнулось не на катер, а в воду рядом. Энди еще крепче вцепился в пулемет — на сей раз стрелка едва не смыл водяной вал. В корму вновь ударил шквал, катер чудом не зашвырнуло на оказавшиеся немыслимо рядом прибрежные камни, над головой пулеметчика пролетел сорванный с флюги якорь, сам саркандский корабль заплясал на волнах, практически встав на бушприт, клочья порванного паруса срывало и уносило в сторону озера. Энди потрясло что там, дальше, вода оставалась совершенно спокойной: покачивались на волне с любопытством следящие за происходящим чайки, волны слепили теплыми солнечными бликами…