Алеша залпом задал вопрос, тревоживший нас долгие годы. А так разумно урезонивал меня раньше: дескать, это не наше дело, и мы никогда не полезем в личное! Видно, раз пошла такая пьянка… Задал и тут же начал извиняться. Но назад пути уже не было.
Юлик беззащитно улыбнулся и попросил еще чаю. На мои заверения, что он может ничего не рассказывать, если не хочет, он развел руками.
— А смысл тогда какой был в этой спонтанности? Когда еще вот так соберемся… Может, это последний раз. Да нет же, я без трагедии! Я о неповторимости момента. Трагедь я от себя всю жизнь отталкиваю… после Саши. Так страшно было дома в те годы! Помню, как мне мучительно не хватало его выдумок и балдежа, и я звал его про себя: давай быстрее приезжай, тут такой мрак! А потом вспоминал — ах да, этот мрак как раз из-за того, что он больше никогда не приедет. Так вот, отвечая на ваш вопрос: в тот момент я испытал одно очень некрасивое и жестокое чувство. Я подумал — пусть бы лучше младшая сестра умерла, а не брат. Она же тогда была для меня совершенно бесполезной! Потом мне стало обжигающе, невыносимо стыдно за свою мыслишку. А позже Света заболела, и серьезно. Мучительно выкарабкивалась. И тогда рефлексирующий отрок, то есть я, решил взять вину за эту болезнь на себя. Видимо, пожизненно. А потом, если вкратце… Света рано вышла замуж, но муж оказался полным козлом и бросил ее с двумя детьми. Ушел к подруге. И я… постепенно стал папой! Как там сказал Жванецкий? "Одно неосторожное движение — и ты уже отец". В моем случае было много неосторожных движений. Отцовские чувства, выросшие из вины и потери. Мой вариант "Нетерпения сердца" Стефана Цвейга. Было время, когда я считал себя недостойным обрести свою семью. А было время, когда я считал себя обязанным усыновить сироту. Было много чего. Но теперь я словно получил отпущение грехов. И Сашка с твоей помощью прислал мне Аполлинарию.
— Юлик… — растрогано вздохнул Алеша. — И почему чем лучше человек, тем горше судьба?
— Друзья мои, я исповедался вам не для причитаний, а чтобы вы знали: моя линия жизни достаточно крива и причудлива, чтобы понять кривизну любой другой жизни. Я всегда готов вас выслушать.
— Знаем, знаем! И надеюсь, ты помнишь, что это незыблемо-взаимно! Кстати, почему ты Юл? Почему брат так тебя называл?
— Меня побрили наголо в шесть лет. И Саша сказал, что я теперь Юл Бриннер из "Великолепной семерки". Ну культовый такой фильм 60-х годов, теперь, наверное, помнят одни старики. Юл там бритый под ноль. Саша любил раздавать роли. Любил играть во что-нибудь. Он всегда был в состоянии игры. Все свои 25 лет.
Юлик уехал, а мы еще долго перемалывали кости. Кому? Да всем, точнее всему. Строили предположения. Вспоминали, что Полли не жалует толстых (итальянец!) и может обидеть нашего друга. Алеша напирал на то, что она не годится в жены, потому что у нее диагноз, и что романтические наваждения Юлика скоро пройдут, а что останется? Я говорила, что с таким посылом можно забраковать любой союз. И что все сумасшедшие в какой-то мере. Абсолютное психическое здоровье — миф. Да и как кстати тут Юликовы лошади с их целительным воздействием! И вообще — почему нельзя просто обрадоваться сквозь все сомнения и страхи? Вдруг случится счастье у двух хороших людей!
"Почему все должно быть так сложно?"
Нас прервал звонок Юлика из электрички:
— Я нашел в твоих сообщениях какой-то Митин отрывок. Из его заметок. Своевременное напутствие мне. Знаешь, я кое-что не досказал тебе. Вы познакомились с Аполлинарией благодаря Митиному конкурсу. А сблизились с ней благодаря тому мальчику, Боре. Она мне много о нем рассказывала… И получается, что Митя и Боря тоже привели ко мне Полли. Не только братик мой. Вот какая многоходовочка. Ты чувствуешь смысл?
Да, я чувствовала смысл. И я помнила этот Митин отрывок, найденный в его телефоне, он всегда у меня под рукой:
Если ты что-то забыл — этого не было, если что-то помнишь, то не важно, было ли это на самом деле. Одни и те же люди в разные промежутки времени разные. Особенно, если они хотят кому-то понравиться, и этот желанный уже заметил какую-то черту в человеке, похвалив её. И даже если этой черты нет, он ее попытается развить и может выставить перед ним. Хоть та черта может быть неприятна. Вот и получается, что люди меняются в зависимости друг от друга, не спрашивая себя. Из чего потом выходят противоречия, которые дезориентируют, пугают, ломают.
19. Friday cat" s
Когда Алеша с Митей устроили дикие танцы под песню "Моя бабушка курит трубку", Алеша чуть не упал с подоконника и назначил Митю лидером. Сдается мне, что во многом Алеша понимал его лучше, чем я. Во всяком случае, его Митя слушал внимательнее. Меня — примерно так, как с больницей, куда я легла из-за артрита. Я тщательно продиктовала Мите адрес и название. В назначенное время он не приехал. Сижу. Жду. Пишет: "Я на месте". "Да? Это где же? На месте тебя нет". "Ну я в холле, как ты и сказала". "Я тоже в холле, но тебя я тут не вижу". В итоге выяснилось, что Митя забрел — как? — в НИИ психиатрии. "Но почему тебе пришла в голову психиатрия???" "Так ты же всегда говорила, что артрит у тебя от нервов!"
На 15-летие Алеша купил Мите электрогитару. Покупали вместе. Когда выбирали комбик на Митинском рынке, много рассуждали на философские темы. Алеша приехал слегка озадаченный, а точнее нахлобученный. Однажды Митя тоже захотел сделать ему подарок на день рождения. Что-нибудь полезное.
— У меня все есть, — ответил Алеша. — Если что-то нужно, я сам себе куплю, мне так лучше. А вот музыки своей у меня нет. Вот если бы ты мне сочинил мелодию…
И Митя сочинил ему мелодию. Это была его первая мелодия на гитаре. В десять лет он записал несколько мелодий, сочиненных на флейте, одна из них называлась "Наруто" в честь любимого героя анимэ. А потом уже в колледже, написал электронный альбом.
Когда Митя… уехал в большое путешествие, его инструменты осиротели. Но впоследствии для каждого нашлись дружественные музыкальные руки. Флейта нашла свое гнездышко у Норы, и в этом есть особая гармония, они похожи открытостью музыкальных и мистических энергий. Труба уехала к Ване-фаготисту. Гитара обрела новую жизнь у Димы по прозвищу Джизус. Прозвище появилось, потому что Дима пел арию из Jesus Christ Superstar. Голосище у него знатный! Джизус вместе с Митей играли на улицах Королёва. Они, собственно, так и познакомились — один играл, другой подошел — и стали играть вместе. Так и общались — больше риффами и импровизацией, чем словами. "Он был для меня символом музыки", — эти слова Джизуса о Мите храню в душе.
А вот с саксофоном случилась особенная история: мы его хотели подарить колледжу или Митиному учителю — кому будет нужнее. Но только-только договорились об этом — и вдруг появляется знакомая учителя и хочет купить инструмент. И мне даже было не по себе, потому что… это ведь частика души Митиной! Но в то же время — он таким образом прислал помощь конкурсу, на призы победителям — сами мы в тот момент катастрофически не тянули… А знакомую звали Ангелина. Маленькое чудо, отмеченное крылатым именем.
Все, с кем играл Митя, — на улице, в залах, в аудиториях, на джемах, на концертах, в кафе, клубах, барах, дома, в гараже, просто по приколу где угодно — все они его музыкальная семья, его соплеменники. Леха-тромбон или Витя-барабаны, Влад-саксофон или Оля-трубач — за этими именами целая история джазовой дружбы.
Митя сказал однажды о своей коллеге: "Я не против сыграть с ней и на вторых ролях". Думаю, что с любым из тех, кого он ценил, он был готов сыграть на вторых и на каких угодно ролях. Ему был важен поток и драйв. Ему была важна музыка, и он не слишком настаивал на своем месте в ней. И он… если цитировать его тетрадь откровений, не желал, чтобы "без него ничего не получилось". Он как раз жил так, чтобы получилось — с ним или без него.
А вот с учителем по саксофону получилось не сразу. То есть после "Хэмингуэя", который отказывался готовить к вступительным экзаменам, была череда упырей, неприятных во всех отношениях и просто неприятных. После одной такой встречи Митя спросил меня: "Ну чего ты плачешь? Представь, если бы он меня взял, и у него пришлось бы учиться?!" Да, перспектива так себе. Но фер-то кё, как говорится…
Я крайне плохо переношу, когда об меня вытирают ноги. Хотя считается, что если это светило, то ему можно. А я считаю, что сие признак не светила, а ничтожества. Истинный учитель так делать не будет. Истинный учитель нашелся неисповедимыми путями. Благодаря талантливой юной художнице, которая нарисовала иллюстрации к моему рассказу, а мы с Алешей пришли посмотреть на них. Это была уютная выставка в небольшом зале, на открытии которой играл саксофонист по имени Сергей. Недолго думая, я его спросила, а не позанимается ли он с моим сыном. Он спокойно согласился, от чего я уже отвыкла. Не все и не всегда должно быть сложно!
И вот этот добрый человек, игравший в военном оркестре и разрисовывающий солдатиков, взялся за Митю. Тот поначалу не выказывал рвения, но темп постепенно нарастал, особенно после оркестрового опыта. В один прекрасный день добрый человек познакомил Митю с преподавателем колледжа МГКИ на Левом берегу… хотя звучит очень буднично, но это была та самая волшебная дверца, которая открылась после многих закрытых и неприветливых дверей. И странно называть этого волшебного человека официально-отстраненно Михаилом. Так удобно обращаться разве что к архангелу, но на свойски-уменьшительные формы у меня нет полномочий. Ведь это Учитель! Да, с большой буквы, потому что лучшее, что может сделать наставник — это дать своему ученику максимально раскрыться. Расправить крылья. Стать творцом. Одним словом — вдохновить! И все это получилось — и получается — у человека с именем архангела, потому что свою короткую жизнь на Земле Митя очень счастливо-музыкально прожил. Ритмично, многослойно, дерзко. Так что лучшего Учителя и пожелать невозможно!
Я обещала помянуть недобрым словом особу, которая заносит в черных список всех, исполняющих "Розовую пантеру". Обещание я не выполню. Ну ее к лешему! Не хочу тратить время на темные энергии. К тому же Митя в итоге нашел с ней общий язык. Даже признал как преподавателя. Да и слава Богу. Рассказывал даже, что ее ученики якобы все сплошь трудятся за границей. Правда? Я не стала ему тогда возражать, что попадание ученика за границу куда больше зависит от родительского кошелька и прочих ресурсов, чем от педагога. Тем более благостное "там" может превратиться в изгнание и музицирование на благополучных и не очень заграничных улицах, а это путь неисповедимый.