Однако я уважаю всех, кому он знаком, и потому шлю горячий привет талантливому музыканту и бунтарке Вере и потрясающей певице Лиле, что учились вместе с Митей. И, пользуясь случаем, я произношу свой манифест: дайте свободу музыкантам на наших улицах и в нашем метро! И далее везде, как говорится. Защитите их от произвола жирной чиновничьей и правоохранительной пиявки, дайте им статус неприкосновенности во всем мире! Уличные музыканты — это уникальный голос города. Это тональность мгновений, из которых состоит наш путь. Это мелодия Вселенной.
В спектакль "Кофе на ночь" Митя словно шагнул со своей королёвской улицы. "Было особенно приятно слышать вместо гула машин его саксофон под окнами", — написала мне однажды его знакомая Аня. И вот со своего перекрестка на проспекте Космонавтов — поменяв шляпу, любимые шаровары и прочие пестрые цыганские одежки в духе Кустурицы на черные рубашку и джинсы — Митя входит в женский поэтический разговор. Четыре поэтессы и актриса, все в черном. Четыре потока и одно объединяющее русло, а между ними бродит импровизацией саксофон. Это было красиво.
Еще будет? "С ним или без него".
Где он еще играл? В группе Coachman, сочинившей песню (Максим Р.) про зависимость от гаджетов: очень крутое гитарное соло (Руслан) и сакс с тромбоном (Митя с Лешей), изображающие телефонный зуммер. Из каверов мне неожиданно понравилась "Я ухожу красиво", хотя я никогда не числилась в поклонницах "Зверей". Но, оказалось, что у наших ребят получилось лучше оригинала, а сакс и тромбон придали композиции балканского разбитного очарования.
Митя, конечно, играл в оркестрах и ансамблях колледжа. Friday Cat" s, BJ Band, etc. - все эти группы с веселыми названиями, весь этот college jazz… Ими руководила Наталья, и ее все любили. А еще была Елена Ивановна по сольфеджио, и Митя мне рассказывал трогательные небылицы про то, что она его полюбила, потому что он почти единственный из мальчиков не курит. Вот я уши-то развесила и свято ему верила, и гордилась.
Не в данном случае, но иногда его ложь была необъяснимым экспромтом. Когда ему было лет шесть, он пришел с Кларой на рынок в Сысерти. Там многие продавцы его уже знали. Один из них спросил что-то вроде: "Привет, как дела?" Митя неожиданно посерьезнел и вдруг выдал: "Да ничего, только ноги болят". Мужчина занервничал и протянул Кларе какой-то особый стаканчик с лесной земляникой, приготовленный явно для своих. Супруга продавца была явно недовольна, на что муж ее тихо урезонил: "Так ведь у парня ноги болят!" Клара была крайне озадачена и испугана.
— Почему ты сказал, что у тебя ноги болят?
— Да сам не знаю! Просто сказал и все.
Трюк с ногами с возрастом перерос в эпос-ужастик вплоть до фантазмов про угрозу ампутации. Никакой отборной земляники ему давно не светило, но производимый эффект в дружеских компаниях радовал стабильностью. Были еще некоторые репризы. Машенька мне потом задавала смущенные вопросы: "А правда ли, что Снуп…" или "А правда ли, что вы…"
— А правда ли, когда он нам говорил, что покурил на балконе с дедушкой, то на самом деле…
Да уж, неловко вышло. Дело в том, что из-за некоторых погребальных сложностей, прах дедушки Вадима некоторое время пребывал у Лиды на балконе. Причем я думаю, что Вадима это вполне устроило бы. Он был так доволен, когда Лида перевезла его, немощного, к себе и ухаживала за ним, что думаю, он охотно остался бы у нее… и в этой ипостаси. И непедагогично покурить с внуком был не прочь. И юмор у него своеобразный.
***
А еще в Королёве есть одно место, которое называют просто Лофт, некое анти-кафе, в котором Митя не только играл, но и, по сути, жил года полтора, засыпая в гамаке у бильярда, не снимая желтых ботинок. Там родилась, как Афродита — только не из пены морской, а из дыма кальянного — группа Manzpers. В ней с Митей играл гитарист Коля по прозвищу Иисус. Королёв — город космический, почему бы в нем не быть двум Иисусам. И Марсу! Это прозвище Митиной хорошей подруги-художницы. Марс, Никита Д. и Егор — душевная компания. Концентрация добрых энергий! Но вернемся к группе Manzpers — у нее был продюсер Сёма. Меня это рассмешило. Я думала, что это слово уместно только там, где ворочают миллионами. Но с другой стороны, надо же юному продюсеру с чего-то начинать. Сёму я волею судеб знала в годовалом возрасте. Крепенький такой малыш и смышленый. Но Митя познакомился с ним случайно, где-то в компании, и понятия не имел, что они были знакомы в грудничковой поре. Зато его узнала по прошествии восемнадцати лет зоркая Сёмина мама.
— Ты кто? Снуп? Нет, ты же Митя Симонов! У тебя папа Костя и мама Даша! Я тебя помню, я тебя в ползунках видела. Вы тогда жили у Комитетского леса.
Семейный продюсерский глаз-алмаз! Митя однажды почуял, что с Сёмой случилась беда, поднял тревогу и этим спас его. Сёма тогда был в другом городе, но всю историю рассказать здесь невозможно — потребуется отдельная книга. Историю Сёмы, Manzpers" а и Лофта напишу уже не я. Кто-то другой, еще неведомый избранник.
Мы и правда некоторое время жили у прекрасного леса с угрожающим названием, и там, к счастью, никаких следов "комитета" не наблюдалось. Можно сказать, Митя вырос в этом королёвском лесу, здесь он дурачился с друзьями, бродил один, играл на саксофоне. Бывало, даже ночью. Он мог даже уснуть в лесу, о чем он, конечно, мне не говорил. Но он доверял лесному царству. На одном лесном видео слышно, как после партии сакса ему вторит комар.
Комара услышала Леночка. Начинающаяся Митина любовь. Едва-едва. Но, думаю, что я не имею права говорить о его любви. Мне он рассказывал только о "Настасье Филипповне" в школе. Потом он со мной откровенничал неохотно, да и кто рассказывает маме про любовь?! Впрочем, всякое бывает. Но с Митей все так запутано и противоречиво, и показания разнятся. "Вы ошибаетесь, он был большой романтик!" — как сказал Максим Р. Вот, пожалуй, на этой формулировке остановимся. Кудрявая, миниатюрная Леночка с улыбкой Веры Холодной меня поразила смелостью и ранимостью, эти острым коктейлем трудно смешиваемого. Она пианистка, музыкант-классик, детали и нюансы, все эти обертоны и полутона для нее значат… все! Мите нравилось, как она играет. Он приходил к ней в Гнесинку послушать просто, как она репетирует. И это было важно — ему нравилось ее слушать, это ее вдохновляло. Она хотела научиться у него импровизировать. Вопреки всему, я буду ждать ее импровизации, ведь она бурная река в мягких берегах, она может удивить.
Однажды Леночкина тетя увидела сон. О, да, опять про сны! Но фишка в том, что это был сон вещий. Задолго до Митиного знакомства с Леной тетя увидела ее в компании высокого длинноволосого парня. До их знакомства в баре "Массолит", где был джем, Митя играл, а потом они там долго сидели, а потом Митя пошел провожать ее к метро и перепрыгнул через скамейку. У них "ничего не было" — и было все… Она ему связала дивный длинный шарф, ведь он всегда, даже в холодище, носился нараспашку. Она звонила и проверяла, чтобы он вовремя засыпал, когда у него была бессонница. Он всегда открывал перед ней двери, хотя она сторонница смехотворного равноправия, но он с легким напором подталкивал ее вперед, презрев идеологию… И все эти детали с обертонами мягко и настойчиво разворачивают меня к вере, что где-то сейчас — из прошлого в неведомую еще ветку будущего — плавно перетекает картинка, где Митя приехал к Леночке и помогает ей резать яблоки для шарлотки. А в это время домой приходит ее мама и озадаченно разглядывает в прихожей его рыжие ботинки 48-го размера.
…Он нам снится, чтобы мы продолжались. Чтобы воплощались и не бросали задуманное на полпути. А кто-то его присутствие чувствует наяву. Одна моя добрая знакомая, или, пожалуй, родственная душа, порой делится со мной этим сокровенным переживанием, и мы обе верим, что Митя хранит ее сына. Что ж, это очередное вторжение в область недоказуемого и неопровергаемого. И самого интересного. Разве можно жить без тайны?
20. "Сыграй любовь и отпусти в полет"
— Я всю жизнь строю небоскреб из детских кубиков, понимаешь?! Это и есть принцип вечной жизни. Ты не представляешь, с какой ясностью я вчера увидела — хотя и только на миг — что мы будем жить снова. Будем жить, потому что Дитя вселенной строит и строит эту башню, она рушится, он начинает снова, и это процесс просто не может закончиться… И в каждом из нас живет это бесконечно рождающееся Дитя, этот перпетуум мобиле…
Энн вещала. Бубенцы Черчилля переплюнут любое би-би-си. Энн — лучший радиожурналист, из тех, кого я знаю. Точнее, она и Лев Гольдштейн. Оба когда-то работали на радио "Открытый город". Почему я вспомнила Льва? Наверное, потому что он мой личный пророк, который в 1990 году назвал мои 18-летние журналистские опусы литературщиной. Он сказал это с мягкой вдумчивой иронией, благодаря чему я неожиданно поверила в себя. И вот теперь я хочу, что чтобы Энн тоже поверила в себя, потому что за годы бездействия она свою уверенность подрастеряла. Но понемногу она возвращается к себе прежней, к умению воплощать, размашисто и спонтанно. Я слушала ее и вспоминала — вот они, неожиданные сближения! — как она в юности одновременно мечтала играть на саксе и стать богословом. Очень похоже на Энн — смешать, но не взбалтывать. Но если вспомнить об истоках, то не так уж ее чаяния несовместимы, ведь джаз родился из обращения к Богу, и что такое импровизация, как не моментальное соавторство с ним? "Джаз — это метафора жизни", — говорит Сидни Чемберс, викарий из фильма "Гранчестер".
Сегодня мне хотелось всех осчастливить, всех поблагодарить и благословить на великие свершения, хотя я не духовное лицо, и у меня нет филькиной грамоты о том, что я пастор, викарий или хотя бы псаломщик. Просто выдался необычно милосердный день. Небольно — и уже радость. И, кажется, теперь я могу попытаться заступиться за искусство и вернуть кровь героическому соловью Уайльда, птичке певчей. Я же так и не ответила Энн про Антона Палыча и Лику Мизинову. Их отношения невозможны для однозначных толкований, и о них продолжают дискутировать. Но ведь это же прекрасно! Благодаря Чехову ист