мужчине, который наверняка знавал женщин куда красивее меня. Женщин, которые смотрели на него иначе… Которые мечтали оказаться в его постели, а не пытались всеми силами избежать этого.
Тогда зачем ему я?.. Ведь правитель мог получить гораздо больше. Неужели я стою дороже редких драгоценных самоцветов и плодородных земель княжества, которые ему предлагали?
Ответа на этот вопрос я не могла подобрать, как ни ломала голову. Его знал только сам Эрланд. Но говорить мне о причине он не спешил.
Чувствуя обдувающий тело прохладный ветер, я вошла в озеро. Оно тоже не было тёплым – чувствовалась близость Лундсфальда. Я снова задрожала, только теперь от холода, а не от страха или потрясения, отголоски которых ещё ощущались. Набрав полные пригоршни воды, тёрла руки, лицо, шею, избавляясь от пятен отвратительной липкой крови, которая даже пахла как-то странно. Несмотря на пробегающие по коже мурашки, я погрузилась глубже, позволяя чистой влаге омыть меня, стереть все следы того, что произошло только что.
Я могла умереть, но я жива. И хочу оставаться живой! Хочу ходить по земле, дышать, чувствовать воду и скользящий по волосам ветер, озёрное дно под ногами и…
Вздрогнув, когда его руки обвились вокруг меня, я вскинула взгляд на Эрланда. Его горячее тело особенно жарко и остро ощущалось по контрасту с прохладой воды и воздуха. Мужчина смотрел на мои губы так жадно, словно для него во всём мире не существовало ничего более желанного.
– Ты ещё не поблагодарила меня, Аньяри… – проговорил он.
Так и знала, что простого «спасибо» ему будет мало!
– И какой же благодарности вы желаете? – спросила я. Вариантов было не так много, и всё равно мне становилось не по себе от его взгляда. Я будто оказалась вне времени и пространства, срываясь в омут тёмно-синих глаз.
– Прикоснись ко мне, – ответил Эрланд.
Я стиснула зубы. Касаться его самой? Такого мне ещё не приходилось делать – обычно это он трогал моё тело, и все мои попытки оттолкнуть его терпели крах. Но сейчас руки мужчины просто лежали на моей талии, не торопясь подниматься к груди или спускаться ниже пояса. Похоже, на сей раз он действительно хотел, чтобы мы с ним поменялись местами.
Глава 25
– Я не отпущу тебя, пока ты этого не сделаешь, – сказал Эрланд.
Можно было не сомневаться – не отпустит, но всё же я попыталась возразить.
– Нам ведь нужно ехать дальше…
– Только я решаю, когда мы поедем.
И то верно, едва ли кто-то из его людей станет возражать против долгого привала.
– Ну что, хочешь стоять тут, пока не замёрзнешь?
Вот ведь… упрямый! Зачем ему непременно нужно, чтобы я к нему прикоснулась? Разве мало того, что уже было?
Набравшись храбрости, я осторожно прижала руки к его груди, на которой мои ладони казались совсем маленькими.
– Этого недостаточно, – проговорил мужчина.
Кто бы сомневался?..
Зажмурившись, двинулась рукой выше, ощущая горячую кожу, переплетения крепких мускулов и отчётливое биение. Такое сильное, уверенное. А я-то было подумала, что у правителя Лундсфальда сердца нет.
– Посмотри на меня.
Опять начинается! Я открыла глаза и закусила губу, посмотрев на мужчину. Ему нужно так много – моё тело, мой взгляд, мои прикосновения. Он словно хочет присвоить меня всю. Вот только отдать ему душу он заставить не в силах.
– Не отводи глаз, Аньяри. Я ведь не противен тебе. Хотя тебе очень хочется притвориться, будто всё, что ты делаешь, – что мы делаем, – по принуждению.
– А разве не так?
– Настоящего принуждения ты ещё не знала, – отозвался правитель, и в его голосе мне померещилась угроза.
– Я не…
– Продолжай.
Мои ладони поднялись к его широким плечам и легли на них так, точно это было вполне естественным движением, затем снова плавно двинулись ниже, поглаживая, изучая. Я впервые в жизни прикасалась к полуодетому мужчине, да и видеть их мне во дворце не приходилось. Мачеха рьяно соблюдала приличия, так что даже рабы носили полностью закрытую одежду.
Вот только за своей родной дочерью княгиня не уследила.
Воспоминание об Ильме снова разбудило в груди знакомую ноющую боль. Где она сейчас? Жива или действительно покончила с собой, как решили отцовские слуги?
Я никогда не считала Ильму воплощением всех мыслимых и немыслимых достоинств. Как старшую дочь князя Ив-Лин и единственную у своей матери её, разумеется, баловали, так что княжна привыкла получать всё, чего ей захочется, не терпя отлагательств. Но она была моей сестрой, нас связывали кровные узы, мы выросли вместе, а теперь я даже не знаю, что с ней сталось.
Я вздрогнула, когда в озере плеснула какая-то мелкая рыбёшка, задев меня скользким хвостом, и покачнулась от испуга. Так и упала бы, если бы не подхвативший меня Эрланд. Невольно подавшись ближе к нему, плотнее прижалась ладонями к его телу, а губами коснулась шеи. Это точно сорвало невидимую пружину. Мужчина резко выдохнул, притягивая меня к себе ещё ближе, его руки легли на ягодицы, сжали, а губы нашли мои, целуя жгуче, жадно, бескомпромиссно.
* * *
Это было безумие. Наваждение. Эрланд уже давно не был подростком и умел сдерживать плотские желания, но эта девушка точно утаскивала его в пучину. Своим дерзким взглядом, словами, близостью гибкого обнажённого тела. А уж когда она коснулась его так робко и неумело, а чуть позже её сладкие губы раскрылись навстречу его губам, он едва смог остановиться и не овладеть ею немедленно.
Но нельзя. Пока нельзя. Сначала нужно добраться до замка, где ждал колдун.
Правитель вынес Аньяри на берег и поставил на землю. Дрожа от холода, она начала одеваться. С неохотой отведя от неё взгляд, Эрланд посмотрел туда, где лежало убитое им существо.
Ни он сам, ни его люди никогда ни с чем подобным не сталкивались. Едва ли это был простой одичавший зверь. Здесь пахло колдовством, а то, что тварь целенаправленно нападала именно на Аньяри, внушало опасения. Особенно после того, что произошло с ней в лесу. Если рассчитать время, она действительно не смогла бы так быстро дойти от опушки до той дороги, на которой её подобрали работорговцы. Девушку будто перенесли вглубь леса с таким расчётом, чтобы она или заблудилась, или сгинула в болоте. То, что ей удалось добраться до проезжего тракта, стало своего рода везением.
Но и в этом случае её ждала серьёзная опасность. Если бы правитель не успел к торгам, княжну бы продали. Несомненно, он отыскал бы покупателя, но где гарантия, что тот не надругался бы над девушкой раньше, чем её вырвали бы из его рук?
При мысли о том, что такое вполне могло произойти, Эрланд заскрипел зубами. Хорошо ещё, что не в привычках работорговцев портить товар. Девственницы стоят дороже, а для этих людей выгода на первом месте.
Сначала лес и похищение, а теперь внезапное нападение – и то, и другое обращено против Аньяри. Как будто кто-то очень не хотел, чтобы она покинула княжество и уехала с правителем в Лундсфальд. Один немаловажный вопрос – всё это подстраивает её личный враг или его, Эрланда?..
– Я готова, – услышал он, и княжна прошла мимо него, поддерживая подол длинного платья. Такого же унылого и тёмного, как и предыдущее, испорченное кровью убитой твари. Как будто она намеренно старалась закрыться и выглядеть как можно более незаметной. Но Эрланд знал, каково её тело под этим платьем. Его руки помнили волнующие округлости, плавные изгибы фигуры и нежность кожи, к которой так безумно хотелось прикоснуться снова.
Глава 26
Я села в карету, и через некоторое та, покачиваясь, сдвинулась с места.
Дорога продолжалась.
Меня никто не видел, так что я сбросила тесные туфли и с ногами забралась на сиденье, устраиваясь поудобнее. После купания в прохладной воде тело казалось лёгким как пёрышко, кровь бежала быстрее. Или это от того, что делал со мной правитель, когда мы стояли в озере?
Я закусила губу. В ушах звучали его слова. «Я не противен тебе». Невыносимо было слышать их снова и снова. А хуже всего то, что он прав…
Его прикосновения не вызывали гадливости. Желание, отражавшееся в синих глазах, пробуждало во мне не омерзение, как сальные взгляды покупателей рабынь на мой танец, а что-то другое, что волновало и вызывало странные ощущения. Что-то, природу чего я пока не понимала.
Нельзя не признать, что Эрланд красив, но не смазливой и жеманной, а суровой мужественной красотой. Силён. Отважен. А ещё он не позволил работорговцам продать меня и спас мою жизнь, убив чудовище. Теперь я в неоплатном долгу перед ним за это.
Быть может, если бы правитель Лундсфальда появился в моей жизни иначе, к примеру, посватался бы ко мне по всем правилам, был учтив, внимателен, я бы даже могла проникнуться к нему совсем другими чувствами. Много ли нужно неискушённой девушке, чтобы влюбиться? Но он вошёл в мою жизнь как завоеватель; не спрашивая моего согласия, увёз из родного дома; каждый раз, когда ему того хотелось, трогал моё тело так, как только муж может касаться жены. Сделал бесправной рабыней, забрал из княжества без всякой надежды вернуться. И как я должна относиться к нему после такого?..
А ведь есть ещё та изменившая всё ночь, когда Ильма оказалась в его комнате. Не случись этого, отец не отправил бы её в монастырь. Даже если бы он выяснил, что она больше не невинна, всё могло бы решиться по-другому. Ей могли бы найти мужа, за богатое приданое и выгодный шанс стать зятем князя Ив-Лин согласного взять в жёны опороченную девушку. Но столь громкий скандал, что произошёл во дворце, так просто не замять. Пошли бы сплетни. Да и отец не на шутку разозлился, а потому посчитал, что монастырь будет лучшим наказанием для разочаровавшей его старшей дочери.
К тому же теперь у него действительно есть ещё дети и новая возможность воспитать их другими, не такими, как мы с сестрой…
От этой мысли защипало глаза. Самый родной человек, давший мне жизнь, с лёгкостью отказался от меня, расплатившись мною, как звонкой монетой. Что случилось с Ильмой, и вовсе неизвестно. Жива ли она или нет, кто знает… У меня никого не осталось в этом мире.