Я вздохнула.
Почему всё так сложно?
Тут ещё и воспоминания о прошедшей ночи полезли в голову. Горячее сильное тело мужчины, шёпот, слетающий с его губ… Таких нежных и жарких, что, стоило оживить в памяти их прикосновения, как в животе что-то сжималось в тугую спираль.
– Ну как вам тут, госпожа? – услышала я голос моей спутницы и резко встряхнула головой, отгоняя мысли о том, что произошло между мной и Эрландом. И наверняка произойдёт снова… Не просто же так он потребовал от меня танец.
– Довольно уныло, – честно призналась я, глядя в узкое окно, больше напоминавшее бойницу. За ним расстилался гористый северный пейзаж под тусклым небом, по которому проплывали набухшие тучи. А в княжестве сейчас ещё тепло…
Замок был под стать владельцу – производил впечатление внешним видом, крепостью древних камней и основательностью постройки, но казался холодным и далёким даже сейчас, когда я вроде бы стала одной из его обитательниц. Так же, как и правитель… Даже после нашей близости, после того откровенного разговора в карете я всё ещё не могла понять его и, находясь рядом, будто бы смотрела на него издали.
Впустит ли он когда-нибудь меня в свою душу и мысли?..
* * *
Колдуна Эрланд обнаружил в библиотеке. Тот перелистывал книгу за книгой, откладывал, брал следующую. Лицо его, обычно лишённое эмоций, сейчас выражало озадаченность.
– Ну как? – спросил правитель без долгих предисловий. – Что тебе дала встреча с Аньяри? Ты почувствовал её дар?
– Боюсь, у меня для вас неутешительные новости, повелитель, – произнёс Ритаур, отложив очередной толстый том. – Видите ли, есть все основания предполагать, что княжна прошлой ночью сама заблокировала свой дар, едва тот начал пробуждаться. Неосознанно, интуитивно, даже не подозревая о том, что делает.
– И что теперь? – нахмурился Эрланд. – Это обратимо? Ты сможешь его разблокировать?
– Не я, – вздохнул собеседник. – Только она сама может. И наверняка лишь в том случае, если искренне захочет помочь.
Колдун хотел добавить что-то ещё, но в это время открылась дверь и в библиотеку в сопровождении служанки вошла Аньяри. Увидев, что тут уже кто-то есть, она дёрнулась к выходу, но правитель удержал её. Заглянул в глаза, осмысливая только что услышанное.
Заблокировала свой дар, надо же… Возможно, всё дело именно в этом? Проклятие не снялось, потому что княжна не позволила её колдовскому дару раскрыться?
О том, что он проклят, Эрланд знал ещё до того, как умер отец. Видел всё, что с ним происходило, и знал, что его самого ждёт то же самое. Эта неотвратимость давила, точно огромная каменная плита.
А затем Ритаур рассказал ему о незнакомке, близость с которой могла бы спасти его от страшной участи повторить отцовскую судьбу.
– Эта девушка должна быть чиста телом и душой. Когда вы возьмёте её в постель, в ней проснётся истинный дар, который пока лишь слегка временами пробивается наружу и о котором ей едва ли известно. В ней ваша надежда, повелитель.
Узнав о том, что для него ещё не всё потеряно, правитель Лундсфальда нашёл возможность разыскать младшую дочь Ив-Лин и сделать её своей. Увы, даже колдун не знал, какие ещё последствия может повлечь за собой пробуждение её дара, не мог предугадать и заранее предупредить Эрланда о том, что такое возможно – она попросту закрыла ту дверь, за которой пряталась возможность его исцеления. Но время ещё оставалось, и он был твёрдо намерен добиться своего, пока дремлющее в его крови проклятие, уже время от времени дававшее о себе знать и менявшее его, не вошло в полную силу.
Глава 42
– Можно здесь осмотреться? – спросила княжна Ив-Лин. Её взгляд устремился к сопровождающей её служанке и снова вернулся к правителю. – Или… я могу вернуться позже, если позволите мне уйти.
Эрланд не убрал руку, преграждающую ей путь к двери в коридор. Сглотнул, глядя, как взволнованно приподнимается грудь девушки под платьем, как бьётся тоненькая жилка на шее – под кожей, к которой так и хотелось прикоснуться. Чтобы почувствовать её всю – такую юную, живую и прекрасную, хоть и не сознающую своей красоты и того эффекта, который она на него производила.
Он уже обладал ею, но его чувственный голод никуда не делся. Сейчас, когда Аньяри стояла так близко, желание снова пробуждалось в нём. Платье на ней было достаточно скромным и закрывало всё тело, но Эрланд знал, какая она под плотной тканью, помнил нежность её кожи, упругость груди, вкус влаги между её ног, которую он собирал губами этой ночью.
Однако глаза девушки метали молнии, а из головы не выходили недавние слова колдуна о заблокированном даре. Аньяри не знала о нём и сделала это неосознанно. Потому что, соглашаясь по велению долга и разума провести ночь с Эрландом, на самом деле этого не желала?..
Но как… как заставить её захотеть помочь? Отдаться ему по собственной воле, по искреннему желанию, а не из-за того, что это было условием поддержки Лундсфальда для княжества Ив-Лин. Что сделать, чтобы добиться этого?..
Рассказать о проклятии? Но где гарантия, что Аньяри поверит ему? Она ведь пока даже понятия не имеет о своём даре, тот продолжает спать в ней, прорываясь лишь изредка, но не раскрывшись полностью. Да и даже в том случае, если Эрланд расскажет, захочет ли она помогать тому, кто, не церемонясь, увёз её из родного дома? И будет ли это желание продиктовано голосом не разума, а сердца?
А хуже всего то, что он уже практически не понимал, что у неё на душе. И вообще чувствовал всё меньше с каждым днём, с которым впитанное с кровью отца проклятие глубже завладевало им, прорастало, как опухоль. Постепенная утрата эмоций являлась первым его признаком. Эрланд уже давно не умел смеяться так же беззаботно, как когда-то в детстве и ранней юности, всё меньше вещей становилось способно вызвать на его губах хотя бы мимолётную улыбку. Чувства превращались во что-то далёкое, бессмысленное, ненужное.
Но это только цветочки. Дальше станет только хуже. Вслед за эмоциями его оставят и другие ощущения. Это пока он желает Аньяри так сильно, потому что его тело знает, что в ней его исцеление. Другие женщины уже некоторое время не вызывают в нём и десятой доли этой отчаянной жажды. Со временем Эрланд, как и его отец, перестанет испытывать не только душевную, но и физическую боль, вкус еды и питья, тепло и холод. А закончится всё потерей рассудка и мучительной смертью.
Правитель знал, какое будущее его ждёт, смотрел ему в лицо и замечал первые приметы надвигающегося кошмара. А единственная надежда, если верить словам Ритаура, заключалась в этой девушке, дочери князя Ив-Лин и последней из рода иноземных колдуний, давно умершая представительница которого когда-то прокляла одного из предков Эрланда. Однако даже после первой ночи с Аньяри проклятие не отступило. Если колдун прав и всё дело в том, что она заблокировала дар, его задача в том, чтобы добиться от неё не просто покорности и согласия лечь с ним в постель, а искреннего желания подарить ему себя. Но как это сделать?..
– Можешь осмотреться, – проговорил Эрланд, отводя взгляд от соблазнительного зрелища, которое представляла собой девушка. – И взять книги. Любые, какие захочешь.
– Благодарю, – отозвалась она вежливо и, обогнув мужчину, чтобы не задеть ненароком, направилась к дубовым книжным шкафам, крепким и основательным, как и сам замок. Правитель смотрел ей вслед, в бессильной ярости сжимая кулаки. Неужели он настолько противен княжне, что ей неприятно даже случайно коснуться его?!
А ведь ночью, когда Эрланд ласкал её тело, такое нежное и податливое, она раскрывалась перед ним, вспыхивала от разбуженной страсти, стонала от наслаждения. Но затем всё закончилось, и, когда Аньяри засыпала рядом с ним, он видел на её ресницах капельки слёз. Она плакала из-за той причинённой им боли, которую переживает каждая девушка, становясь женщиной с её первым мужчиной, или по другой причине?..
Ему некому задать этот вопрос. У правителя Лундсфальда не было ни матери, ни сестры. Даже кормилица, в чьи руки отдали новорождённого Эрланда, уже покинула этот мир. Да и самой княжне тоже не с кем поговорить о том, что между ними произошло ночью. Не с прислугой же.
А времени остаётся всё меньше – проклятие набирает силу. Как скоро его оставит и мужская сила, что случилось с отцом, который вызывал к себе женщин одну за другой и каждый раз подолгу бушевал из-за того, что у него ничего не получалось ни с одной из них? Когда наступит тот день, когда даже Аньяри перестанет будить в нём желание, которое он пока ещё испытывал рядом с ней?..
Глава 43
Чувствуя взгляды, направленные мне в спину, я направилась к книжным шкафам. Пробежалась глазами по полкам, коснулась массивных переплётов с потемневшими от времени буквами. Книг было довольно много – уж точно не меньше, чем в личной библиотеке князя Ив-Лин.
Выходит, не такие уж варвары лундсфальдцы, какими они мне представлялись.
– Так вы, госпожа, учёная, – пробормотала Бритта, подойдя ко мне ближе. – Грамоту разумеете. А я за всю жизнь ни одной буковки так и не выучила… да и где бы энто учение мне пригодилось-то?
– Зато ты замечательно умеешь шить, – отозвалась я. – А хорошие мастерицы своего дела везде нужны. Кстати говоря…
Я покосилась в сторону Эрланда и колдуна, но те нас, кажется, уже не слышали – мы с моей спутницей отошли достаточно далеко от мужчин.
– Сошьёшь для меня кое-что?
– Что, госпожа?
– Костюм… для танцев.
От того вульгарного наряда, который на меня надели в доме работорговцев, я избавилась ещё по дороге, но танцевать для правителя в тех платьях, которые у меня имелись, было бы смешно. Они для этого никак не предназначались. Нет уж, если он желает увидеть танец, полный соблазна, так тому и быть. Теперь моя очередь подразнить его. Главное, чтобы не оказалось так, что я дёргаю тигра за усы…
– Для танцев? – удивилась Бритта. – Сошью, почему нет, только расскажите сперва, как он должен выглядеть. А вы что же, госпожа, танцевать собрались?