– Аньяри!
– Вас ничуточки не волновали мои чувства и переживания, потому что вы рассматривали меня только как средство для вашего излечения. В самом деле – никому ведь не интересно, что испытывает трава, когда её срывают, чтобы сделать отвар… Или курица, из которой готовят бульон для больного. Но я человек. У меня тоже есть гордость и право знать, для чего я вам нужна.
– Аньяри! – прорычал он.
– Почему вы не рассказали мне раньше?!
– Я правитель. Думаешь, мне легко признаваться в своей слабости? Скажи я тебе об этом ещё в Ив-Лин, ты могла бы раскрыть мою тайну своему отцу.
– Но те, кто служат в замке, ведь знали правду?
– Мои люди верны мне и не без оснований. Они знают, что всегда, что бы ни случилось, я на их стороне. Что я не буду купаться в роскоши, пока они голодают, и стоять в стороне, если им что-то грозит.
– Да вы просто совершенный повелитель! – выкрикнула я. – Куда уж до вас такой букашке, как я? Только на то и годна, чтобы стать для вас лекарством. А что вы собирались делать со мной после того, как проклятие было бы снято? Если сами же сказали, что не намерены отпускать меня обратно в княжество!
– Никто не может знать, как ты изменишься и чего захочешь от жизни, когда проснётся твой дар. В том числе и ты сама. Но я бы щедро вознаградил тебя, и ты могла бы остаться со мной…
– Идею со свадьбой вам тоже подал колдун или она ваша? Потому что просто взять меня в постель оказалось недостаточно? Решили сделать это снова, но теперь по закону?
– Аньяри, ты…
– Я дам вам ответ позже, – глухо проговорила я. В груди будто что-то оборвалось. Даже во рту загорчило, но глаза оставались сухими.
Ни за что не позволю себе слабость заплакать при нём!
Глава 49
Когда я вернулась в женские покои, за окнами уже светало. Бритта ещё не пришла, чтобы заняться своими делами, и мне никто не мешал побыть наедине с собой. Следовало хорошенько всё обдумать.
Мысли теснились в голове, а на душе было тоскливо и маетно. Причём я сама не могла бы с точностью ответить почему. Что такого сказал правитель, что это так меня расстроило? Да, утаил правду о причине того, зачем пожелал меня и забрал из родного дома. Но теперь-то мне всё известно!
Он рассказал о том, что я должна снять с него проклятие, именно тогда, когда я начала к нему привязываться. Вот и объяснение тому, что этот мужчина так сильно вожделел меня и оберегал, не позволив мне погибнуть по дороге в Лундсфальд. Разве могла я понравиться ему без этой необходимости, сама по себе?..
Даже предложение мне сделали лишь под давлением обстоятельств! И теперь я должна дать ответ. Чем скорее, тем лучше, ведь первые признаки того, что унесло жизнь его отца, уже проявились у Эрланда.
Сейчас я понимала, что мои полудетские мечты были преувеличенны и наивны, однако кое-что из них так и не изменилось. Я всё ещё твёрдо знала – если и выходить замуж, то по любви… Да и где гарантия, что свадьба избавит мужчину от проклятия, раз уж даже ночи, проведённые вместе, не помогли?..
Вспомнив недавние ласки, ощущение наполненности и биения чужого пульса во мне, собственные неудержимые стоны, я залилась краской. Всё тело наполнилось волнующим теплом от этих сладких, как варенье из лепестков роз, воспоминаний. Меня ведь и правда тянуло к нему… сильно. Когда я сказала, что хочу его, то не кривила душой. И после, едва мы разомкнули объятия, не пожалела о случившемся. Но этого недостаточно… Желание, притяжение двух тел – это ещё не любовь.
Иначе всё было бы слишком просто.
Вот только у меня даже выбора особого нет. Пока ещё правитель не угрожал мне и не принуждал к свадьбе, однако явно не собирался долго ждать моего ответа и в любой момент мог напомнить о том, что я плачу ему собой за безопасность княжества, за то, чтобы жизни младших детей моего отца ничего не угрожало. А если он умрёт от проклятия? Кто тогда станет править Лундсфальдом? Для того, кто придёт на его место, эта договорённость ничего не будет значить. Ив-Лин снова окажется под угрозой… Княжество с его плодородными землями и самоцветами – лакомый кусок для любого захватчика, отец стареет, а его наследник ещё слишком мал, чтобы занять место князя Ив-Лин.
Эрланд мог бы завоевать мою родину и забрать меня силой, что не составило бы для него затруднений, но он решил заключить договор. Благородство ему не чуждо, разве что проявляется оно у него своеобразно. А что до чувств, так они, судя по тому, что говорил сам Эрланд и рассказывала мне о его отце Бритта, уже начали исчезать. Осталось лишь телесное влечение, жажда, которую удовлетворяла близость со мной. Но не потому ли он начал испытывать её, что его тело знало: только я смогу его исцелить?
Я посмотрела на свои узкие ладони, такие привычные, такие слабые. Неужели в них действительно есть какая-то ещё не раскрытая сила? Сила, которая должна была проснуться уже после первой ночи с правителем Лундсфальда, но этого почему-то не произошло. А если колдун попросту ошибся? Может, род Эрланда Завоевателя проклял кто-то другой, и я не имею к этому ни малейшего отношения? Со стороны отца в моём роду точно не было владеющих колдовством. Что же до матери, то о ней я практически ничего не знала, кроме того, что Регвин Альбиар привёз её из дальних краёв, а я унаследовала её внешность, да ещё имя, которое она мне дала.
«Нужно поговорить с Ритауром», – приняла я решение.
* * *
– Почему меня это не удивляет? – проговорил колдун, когда правитель сообщил ему о реакции Аньяри на его рассказ о проклятии.
– Насмехаешься? – прищурился Эрланд. Чувствовал он себя на редкость отвратно. Почему-то, когда вспоминалось, как смотрела на него девушка, в нём оживало что-то, похожее на давно забытые угрызения совести.
– Что вы, повелитель, как я могу шутить такими вещами?! – вскричал Ритаур. – Однако… Позвольте мне сказать. Вы ведь имеете дело не с какой-нибудь простушкой, которой пообещай свадьбу да украшения, и та вся ваша. Госпожа – дочь князя, пусть и не наследница. И кровь рода её матери, в котором испокон веков рождались колдуньи, тоже говорит в ней. Ей и так пришлось переломить свою гордость, когда она сама пришла к вам.
С этим правитель не согласиться не мог. Аньяри действительно оказалась гордой. И неглупой. Как она быстро сделала выводы и поняла, что к решению о свадьбе его подтолкнули слова колдуна! Несмотря ни на что, княжна не собиралась ни на миг становиться покорной и кроткой. Даже танцуя перед ним и отдаваясь ему этой ночью, она не просто подчинялась его желаниям, а поступала так, как хотелось ей самой. Делала собственный выбор.
– Женитьба на ней – ваш единственный шанс, повелитель, – напомнил Ритаур. – К сожалению, я не могу обещать вам, что ваше проклятие непременно снимется после свадьбы. Но вы должны использовать эту последнюю возможность – и поскорее, пока не стало слишком поздно.
Глава 50
– Как вы узнали? – спросила я, глядя в странные глаза колдуна. Они походили на глубокие, затягивающие в свою черноту колодца. – Как выяснили, что я – именно та, что нужна правителю для исцеления?
Мне даже не понадобилось никого просить о том, чтобы устроить встречу с Ритауром. Он пришёл ко мне сам. Несмотря на бессонную ночь, я не могла сомкнуть глаз – как чуяла, что тот явится ко мне для разговора.
К этому времени я уже множество раз обдумывала и передумывала свой ответ насчёт свадьбы. Похоже, у меня в самом деле нет выбора. Если я откажусь выходить замуж за правителя Эрланда, я ничем не помогу ни ему, ни себе, ни княжеству, которое, несмотря на предательство отца и вероломство Ильмы, оставалось моей родиной и домом двух невинных малышей, которые пока ещё не ведали о несправедливости этого жестокого мира.
– Сначала я узнал о вашей матери, – ответил мужчина спокойно. – Она была последней из своего рода, в котором редкий колдовской дар передавался исключительно по женской линии. Когда-то в нём рождались самые сильные колдуньи, но однажды дар в них заснул. От предков им передавались какие-то сведения, книги заклинаний. Но воспользоваться ими новые дочери рода уже не могли.
– Мне ничего такого не передавали! – сказала я чистую правду.
– Верю. Но вы родились и не там. Не на родине вашей матери. Отец повелителя должен был забрать её, сделать своей… Но он не успел – князь Регвин Альбиар оказался первым. А затем она оставила этот мир. Хоть и не сразу, но до меня дошли сведения о том, что на свет появились вы, а, значит, род не угас…
– И всё же откуда вы узнали, что проклятие на предка Эрланда наложила колдунья из моего рода?
– Из старых летописей. Я тщательно изучал всё, что мог найти. Очень уж меня беспокоили все эти вопросы. Кем она была, с чего всё началось… Вам ведь тоже это интересно, госпожа?
Я кивнула. Он прав. Мне действительно хотелось узнать, как так случилось, что вина за проклятие лежала на одной из моих прародительниц.
– Лундсфальд редко жил в мире, и повелителя не напрасно называют Завоевателем. Его предки были такими же. Однажды один из них пошёл штурмом на приморский вольный город. Там он и встретился с той, что прокляла его. Не только его, а весь его род. Должно быть, он не поверил ей сразу. Ведь проклятие тем и особенно, что оно не поражает своего носителя мгновенно, а прорастает в нём день за днём, год за годом.
Мне отчего-то представилась хищная паутина, которая оплетает крепкое дерево. Постепенно, поначалу даже незаметно. Тянет из него жизненные соки и медленно убивает. Таково и проклятие. Очень жестокое, беспощадное.
От этого представшего вдруг перед глазами образа по коже пробежала холодная дрожь.
– Вы многое выяснили, – заметила я. – Однако же ваши выводы о том, как снять проклятие, оказались неверными. Этого не случилось после того, как правитель… взял меня в свою постель.
– Потому и я предположил, что в этом случае нужна свадьба. Брачные узы особенные, как и сам ритуал обручения… Они соединяют двух людей, делают их одним целым в тот самый миг, когда те дают свадебные клятвы.