– Ты. Как ты посмела испортить материал? – тыкает пальцем в меня с такой силой, что я немного отшатываюсь назад. – Ты знаешь, сколько он стоит?
– Я оплачу испорченный кусок. И все не так критично, – попыталась уладить ситуацию, раз начальство отмалчивается в сторонке, но режим уничтожения успешно активирован.
– Не критично? Тут столько мест спалено, что все платье выкинуть только остается. Такую как ты вообще нельзя пускать к выкройкам. Бездаршина, заграничная пигалица. Саботажница, провокаторша.
– Прекратите пожалуйста то, за что вам позже станет стыдно, – ярость внутри стала закипать все сильнее. В последнее время стала замечать за собой такие вспышки все чаще. – Можно сделать красивые нашивки, что придаст наряду большую изюминку. Подобный вариант был сразу озвучен, но вы его отвергли. Так платье будет выглядеть богаче.
– Так ты это специально? – женщина в долю секунды оказалась рядом и вцепилась в голову, слава богу в косынке, иначе вырвала бы все волосы. – Дрянь. Да кто ты такая, чтобы специально портить дорогу вещь, да я тебя…
Несмотря на большие габариты, она ловко таскала меня по помещению. Слезы от боли и обиды уже подступали к глазам, но держалась из последних сил. Почему люди стали такими жестокими? Вместо того, чтобы попытаться оттащить женщину от меня и попытаться успокоить, они смотрят со стороны и ухмыляются. И все потому, что одна стареющая тетка боится потерять мужа.
– Стоп, – раздался окрик мужчины. – Немедленно прекратите этот беспредел!
Похоже у хозяина проснулась совесть, и он все же решил завершить этот балаган. Стоит, щеки надул и не знает чью позицию занять. По глазам хитрющим вижу, что, если примет мою, ждать скорой беды. При чем не в мелких масштабах. Он и до этого позволял себе вольности в мою сторону, а что говорить про теперь? Пусть лучше выберет жену. Плевать мне на деньги, плевать на репутацию. Только бы это все закончилось благополучно для моей шкурки. Волосы у меня хоть и не темные, но это не повод в таком возрасте обзаводиться седыми. С этими потрясениями уверена, пара недель в таком ритме, и они обеспечены.
– Лале-ханым, не стоит так горячиться. Мы примем все меры. Заказ полностью за наш счет, – пытается выкрутиться этот угорь, обозначая, что жена проиграла со своей подставой и ждет ее за это расплата дома.
Вот еще один повод переехать из этой страны. В России можно не бояться идти против мужа в любом формате. Дома, на людях – простая перчинка в отношениях, не более. Здесь же – начало конца. Там женщина со своим делом не удивляет никого. Для них это практически норма. Я же не полезу в мужскую сферу? Нет.
– Да что мне ваше бесплатно? Кто ткань такую найдет? Вы понимаете, что это шелк. Чистейший шелк. Он стоит целое состояние. Кто мне вернет потерянные деньги? – плача рычит клиентка, продолжая играть спектакль.
Как ей не противно вестись на поводу у Нэргиз? Или же она такая же склочница, или они подруги. Другие варианты не приходят в голову. А те, что приходят, не очень утешительные.
– Нанесенный ущерб оплатит ателье. В нашей коллекции есть не менее достойные варианты шелка. Или же, как было предложено швеей, можно спасти и это изделие. Выбрать контрастную ткань и сделать нашивочную вставку, – и немного повел рукой в мою сторону, призывая продолжить.
Не стала мешкать, увидев разрешение на свои пять копеек, как сказала бы Тиньшина. Интересно, к месту ли я употребила эту фразу даже в мыслях. Надо будет уточнить. Потому что я до сих пор путаюсь в смысловых нагрузках. Если, вернее, когда переберусь к ней, нельзя допускать промашек. Хватит и акцента.
– Они сделают силуэт значительно стройнее, удлинят фигуру. А если пустить еще и боковую вставку через все изделие, – беру наряд, показывая, о чем говорю, а эта сложная женщина вырывает из моих рук ткань.
– Хочешь сказать, что я толстая и мне необходимы обманки? Ах ты… – и замахнулась, чтоб нанести удар, но передо мной возник начальник, чему я впервые была рада.
– Ну что вы, что вы. Девушка не это имела ввиду, – сказал Багир Тавирович без особого энтузиазма.
Вся ситуация его порядком утомила. Иногда я задаюсь вопросом- как он вообще смог выбиться на такой уровень? Или же просто потерял интерес, который был в начале. Но как это возможно – не представляю. Хотя. В начале каждый из нас ставит определённые планки, к которым стремится. И свои он похоже уже взял. А эти рутинные проблемы с клиентами утомили до такого.
– Я не это имела ввиду, простите, – напоследок попыталась оправдаться, так как такого выпада уж точно не ожидала. Ведь всем хочется быть стройнее, этот аргумент работает даже с тростинками. У них глаза загораются еще больше, кто-то даже сам просит их сделать.
Повернувшись ко мне, стрельнул он глазами в пошивочный цех, указывая, что сейчас не стоит оправдываться, лучше спрятаться с ее глаз долой. Мне дважды повторять не надо о таком. Через пол минуты меня уже не было в поле их зрения. Из далека доносились крики посетительницы, иногда вмешивалась жена, но разобрать что конкретно говорили – невозможно. Подслушивать не было смысла, и не люблю я это дело. Поэтому вернулась в цех. Другие швеи сидели и явно прислушивались к происходящему, и стоило мне появиться в дверях, резко закопошились. Одна даже упала со стула, настолько сильно растерялась появлению человека. Перешептывания были тихими, но по ухмылкам и колким взглядам явно обсуждали через сколько меня выгонят.
Я-то после того отсутствия не досчиталась части своих вещей. Да, да. Булавки, хороший метр, даже лекала стащили. Хорошо, что руку уже набила настолько, что пользуюсь ими редко. А так, туго бы пришлось. Булавки и метр все же пришлось купить. И увидев новое у них загорелись глаза. Уже видимо и это в головах делили. Только нет уж. В следующий раз я все равно заберу все свое с собой. Тем более зарплаты мне не видать. Ткань действительно была дорогой. Еще и должной могу остаться, если все откажутся от заказов. Или как вариант, узнают об этом инциденте и повторят трюк уже умышленно, чтоб получить бесплатно все. Тогда мне еще и в уплату долга бесплатно можно пахать несколько месяцев при условии, что больше не будет порчи.
Нет, ткань все равно жалко. Мыслями возвращаюсь к струящейся материи. Она не для нее. Как ни старайся, а излишки фигуры с четкими складками жутко подчёркивались шелком. Эта ткань для стройной молодой девушки, которая только начинает манить, соблазнять. Когда силуэт красиво подчеркнут и в тоже время за маской. Эх…
Вот сейчас я готова согласиться на работу Курта, но не буду звонить. Ведь это решение продиктовано эмоциями. Когда все разрешиться однозначно стану сожалеть.
За такими мыслями не заметила, как рядом материализовался хозяин и кинул платье передо мной. В глазах был триумф и ненависть. Какое из чувств адресованы мне – загадка. А если оба, то совсем беда.
– Переделывай. Сегодня не уйдёшь, пока не закончишь, – прыснул с гордостью.
– Как? – решила уточнить, потому что ни на одном из вариантов мы так и не остановились.
– Со вставками, – бросил в мою сторону так, словно ответ был очевиден.
У этой ненормальной черти что в голове, а я виновата. Роптать сейчас нет смысла, спрашивать, чем все разрешилось, тем более.
За работой не заметила, как все ушли. Теперь мне приятнее работать, ведь с изменениями абайя будет ей подходить и украшать. Стрелки часов показывают половину одиннадцатого. Желудок неприятно заурчал. Глаза уже нещадно болят от кропотливой работы. Отложив все, пошла в зону буфета. Электрический чайник тихо жужжал, оповещая о скором закипании, я же делала незатейливый бутерброд.
В голове мысли о том, что совсем скоро срок моего пребывания здесь закончится. Курт возвращается ни сегодня-завтра, а значит пора принять решение. Надо срочно посоветоваться с Таней, ведь за эти дни я так и не решилась на разговор. Она поможет мне во всем разобраться. Взгляд со стороны поможет.
– Что, что… – на меня навалилось мужское тело, и по противному запаху понятно, хозяин. – Отпустите меня.
Противные руки стали задирать юбку в пол. Зачем я ее только надела сегодня? Ведь не защитит. Только ему облегчит.
– И не надейся. Ты мне должна.
Похоже это конец.
Глава 12
Его слова звучали, как приговор. Никто мне сейчас не поможет. Мы совершенно одни в здании. Я зажата между гарнитурой и им. В горле встал комок, из груди вырывались лишь судорожные рваные вздохи. Страх ужасная вещь. Когда смотришь со стороны, кажется все так легко и просто. Но это суровая реальность жизни. Ты находишься в ступоре, растерян. Нет сил не то что кричать, элементарно пошевелить пальцем – подвиг. Только как совершить этот подвиг. И если на вас напала собака, то все может разрешиться положительно. Но когда так. Он выше меня сантиметров на десять, а в ширь все четыре меня. Что я могу против него? Абсолютно ничего. В этой ситуации становится страшно и как сбросить оцепенение не знаю.
– Как же ты меня замучала, маленькая стерва, – тяжело дышит прямо в голову, иногда попадая на шею, вызывая неприятные мурашки. – Ходила, хвост пушила и нос свой воротила от меня, а перед этим Куртом стелилась, дрянь русская. Ничего, я сейчас все наверстаю и научу, как нужно себя вести. Я тебе шанс дал на нормальную жизнь и чем отплатила?
Широкие, шершавые и потные руки проходились по ногам, вызывая тошнотворные позывы. Так страшно мне давно не было. Как защитить себя, что сделать? Надо было наплевать на все угрозы и не возвращаться в это адское место. Еще и Азиза зачем-то приплетает. Я перед ним не флиртовала. Вообще перед ним ничего не делала. Только работала. Может он стал свидетелем той проверки? Так мы потом все расставили на свои места. Может этот чертов человек не дослушал и сделал неправильные выводы? Боже, о чем я думаю? Мне выбираться надо из этой ситуации, а не искать мотивы.
Плевать мне на спокойствие рядом с Куртом, плевать на утихающее чувство одиночества в этой стране. Сейчас все это не важно, когда мне угрожает взрослый мужчина и ты не способна ему противостоять. Так от Багира этого и следовало ожидать, просто не думала, что так скоро случится. Вечные приставания, зажимания. Когда-то его должно было прорвать. Вот и наступил этот момент. А Азиз? О нем я знаю еще меньше чем о Тавировиче. Он еще больше этой неотесанной свиньи. И когда, и как его может прорвать мне неизвестно. Что он будет делать в случае если ему отказать. Стоп, стоп, Лина. Думай, как выбраться, а не сравнивай двух совершенно разных людей.