– Кто? – все еще глотая смешинки, переспросила у него. – Что это должно означать? И где Том? Вы его убили получается? Ведь это вы тот страшный черный волк, что… Ну сами поняли, – к концу фразы моя веселость пропала, ведь как-то жестоко тогда играет воображение.
Неужели в своей голове я оставила в живых совершенно незнакомого мне человека, того, кто делал мне оскорбительные предложения, а того, с кем тепло общалась продолжительный период времени, отправила в сырую землю? Это не логично. Совершенно не логично. Такой расклад вещей больше соответствует реальности. Но если все это реальность, тогда. Да нет. Просто сработала другая линия сознания. Тома я никогда не видела. Каким бы близким по общению он не был, все равно оставался далеким. А Курт наоборот, был рядом, мы общались, работали вместе, хоть и совсем немного. Видимо мой мозг посчитал грубияна, с которым знакома более безопасным спутником, чем хорошего незнакомца.
– Ну, договаривай. Который что сделал? – и жестом подталкивает продолжить. В глазах царит неприкрытое раздражение, и появилось оно в момент упоминания жениха. Это чувство вспыхнуло в Азизе, как спичка. – Не можешь. Хорошо. Я продолжу. Тот волк, который убил твоего Тома? Это хотела спросить? – последний вопрос был с таким рыком, что захотелось спрятаться от него. – Но только тогда у меня встречный вопрос. А кто же тогда твой любимый, – на этом слове скривился, как будто съел лимон, – Том? Просто труп на дороге? Если бы я не убил его, если бы немного опоздал, то он бы убил тебя. Сначала истязал, издевался, чтобы отомстить всем остальным и убил. Самой медленной и мучительной смертью, на которую решилась бы его гнилая душа, которую придумало бы его больное воображение. Так скажи мне, кто твой Том?
– Нет, нет, нет! Вы все врете. Том бы никогда не причинил мне вреда! Он меня любит и позвал замуж. И я согласилась, – вместо того, чтобы зажаться, я вскипела. – Кому ему мстить, каким вам?
Я уже говорила, что рядом с этим мужчиной меня иногда штормит в эмоциях? Если нет, то говорю это сейчас. Еще секунду назад я хотела вжаться хотя бы в то плетеное кресло поджав ноги, когда он начал наступать на меня во время своего монолога, а сейчас хочу кинуться на него, чтобы замолчал. Покусать за такие слова и отстоять свою позицию. Во мне начинает закипать кровь и огненной лавой проносится по венам, побуждая к активным действиям.
– Он? Да он тупо тебя использовал, чтобы подобраться ко мне и остальным Альфам. Хотел отомстить за себя и за таких же убогих как он. Ты тупая пешка, которой он воспользовался, – размахивая руками, Азиз не сдерживал крики. Мы оба были на эмоциях и не собирались сдерживать их.
– Я тупая пешка? – градус возмущения во мне подпрыгнул от нуля до максимума за секунду – Тогда…
– Я не это имел ввиду. Не смей передергивать и перебивать меня, – осечь меня решил? Ну-ну. Я уже завелась и не намерена так легко сдавать позиции.
– А вам значит можно перебивать? Кем вы себя возомнили вообще? – шипела в его сторону словно змея, еще и глаза сощурила, стараясь сделать свой образ более устрашающим. Но где я, и где этот слон?
– Оборотнем, Альфой, который защищает свое! – цедя каждое слово, и отделяя одно от другого, пророкотал он.
– И что это ваше?
– Ты, – ответил без тени сомнения. Без меня, меня женили называется. Его? А ничего, что у меня о таких вещах спрашивать надо. – В конце концов ты и сама это прекрасно знаешь! Ты даже в обличье волков выбрала меня, переживала за меня, а не за своего сопляка!
– Я? Я никого не выбирала! Никого из волков, – а сама понимаю, что он прав. Во время того спектакля я переживала за противника Томаса. Но сейчас не до этого. Это все фантазии. – И не смешите меня. Мы с вами виделись всего несколько раз. Кто вам дал право присваивать меня? Я свободная… – и тут запнулась.
А что вообще происходит? О чем мы вообще сейчас говорим? Оборотень, альфа, другие. Я ему принадлежу. Рассеяно смотрела по сторонам, пытаясь собрат всю картину воедино. А когда взглянула на «альфу» увидела страшный блеск в глазах. Поспешила снова отвести взгляд и обошла его по дуге. Такого он явно не ожидал, потому что дал мне совершить такой незатейливый маневр даруя пространство для отступления в случае чего. Он хоть сам понял, что только что сказал? Какой к черту оборотень? И я тоже хороша. Подхватила волну и пошла ее развивать, как будто это прописные истины все.
– Азиз, это уже не смешно. Если это действительно не сон, верните Тома и отпустите нас. Неужели вы не понимаете, что ваша игра не доведет до хорошего. Что она абсурдна? – попыталась вернуть голосу спокойствие и поговорить, как взрослые и цивилизованные люди.
– Какая к черту игра, Каролина? – грудь мужчины тяжело вздымалась от глубокого и тяжелого дыхания. Крылья носа то и дело нервно расширялись, говоря о пограничном состоянии человека. Да что же ты будешь делать.
– Да самое обыкновенное. С лазерными проекциями. Подкараулили нас на трассе. В нужном месте тормознули и включили ролик. Том не понял, что происходит, вышел проверить обстановку, и вы, воспользовавшись тем, что я не смотрела, огрели его чем-то. А потом пошла запись для меня. Вы напали на ни в чем не повинного человека, обвинили чуть ли не во всех смертных грехах. Почему? Не можете смириться с тем, что я вам отказала, раз устроили такое маски-шоу? – на последней фразе уже совершенно не хотелось играть в гляделки, непроизвольно схватилась за голову в желании поправить волосы, откинуть мешающие пряди назад. – Боже, неужели вы так хотели затащить меня в свою постель, что пошли на такое? Что вы сделали с Томом? Отвечайте!
– Какое еще к чертям шоу, Каролина? Очнись же ты наконец! – Азиз подлетел ко мне за долю секунды и ощутимо схватив за предплечья, встряхнул. Голова даже болванчиком мотнулась туда-сюда. – Ты вообще понимаешь, что несешь? Каким к черту спектаклем могут быть слова об оборотнях. Какая к черту постановка? Что мне еще надо сделать, чтобы ты поняла, что все что происходит взаправду? – он ревел от злости.
– Ничего. Этого просто не может быть! – отрицательно мотаю головой, а у самой слезы к глазам подступают.
Страшно смотреть в его глаза. В них слишком живые эмоции: злость, растерянность, желание убедить. Так не смотрят люди, которые врут, которые притворяются. Это взгляд отчаявшегося человека, который не знает, как ему доказать свою невиновность. Но ведь этого просто не может быть.
– Может, – процедив сквозь зубы, холодно произнес мужчина. – Хватить прятаться, как трусливая черепашка в свой панцирь. Пора выбираться из него и переосмысливать реальность!
– Да прекратите вы уже. Хватить меня мучить и делать сумасшедшей. Я не сошла с ума, ясно вам? Не сошла. Оборотней не существует. Прекратите ломать спектакль для одного зрителя. Он исчерпал свое.
– Спектакль говоришь? Не существует. Ну хорошо. Тогда смотри.
Не успела и слова сказать, как мужчина согнул руку в локте, и кисть стала приобретать очертания лапы, обнажились когти, изогнутые, толстые. Такие могут нанести необратимый урон любому, кто встретится на их пути. Даже пискнуть от удивления не успела, как Азиз оказался рядом со мной и взял своей второй, еще человеческой рукой мою и положил на лапу.
– Ну. Мираж? Обман зрения? Я по-твоему это в рукаве держал, чтобы шоу перед тобой разыграть? – зло кричит мужчина, а у меня все сжимается внутри от его децибелов и распаляется одновременно.
И в тоже время пальцы сами скользят в черную шерсть. Она такая же мягкая, как волосы Курта. Но как такое возможно? У зверей же должна быть жесткая шуба.
– Но этого не может быть? – смотрю на человека и не понимаю, что сейчас происходит. Что он творит и где я?
– Не веришь, – он устало опустил голову и отпустил меня, отходя на несколько шагов в сторону. Жадно следила за каждым его движение. Словно могу упустить какую-то важную деталь, которая сможет помочь разгадать мне эту загадку. – Не так я хотел это сделать. Совершенно не так.
Сам с сбой говорил мужчина. Одной рукой он подпирал бок, а второй растирал переносицу. Какой второй рукой? Когда он успел вернуть себе человеческую форму? Когда я это пропустила. Он же вздымал к лицу лапу, а потом уже пальцы. Ничего не понимаю. Что он там не так хотел? Да я уже на грани безумия. В душе мечусь по этой комнате с криками сумасшедшего, бьюсь о чертовы стены и кричу о помощи. Прошу выпустить из заточения и избавить от видений. А по факту стою и жадно смотрю за мужчиной, который насколько сильно пугает, настолько же сильно и завораживает, притягивает. Хочется сбежать от него, и в тоже время прижаться к его груди, позволить спрятать за могучей спиной.
По щекам текут слезы от таких противоречивых эмоций. Я совершенно не могу пошевелиться. Боюсь, что это все может быть реально миражем и если я сейчас смахну слезы, то смахну даже воображаемый мир. И что ждет меня дальше? Холодная темнота. Пустое ожидание спасения? Или же фантазия посмеется надо мной еще больше, подбрасывая более странные сюжеты.
– Прости меня, Лина, – глядя в глаза, говорит он тихим голосом. Он тоже устал, его утомила перепалка не меньше меня. Это видно без особых усилий. Мы были отражением друг друга в данный момент. Оба растеряны, запутались в происходящим и не знаем, как выбраться из этого всего.
– За что? – шепот сорвался с губ и не вызвал никаких эмоций у мужчины.
– За то, что все происходит так. Я должен был все сделать иначе, еще тогда, когда решился на наше счастье. Сейчас бы ничего этого не было. Прости меня, Каролин.
– Я не понимаю тебя, – все так же тихо шепчу. Как он слышит меня, не понимаю. Я сама себя еле слышу.
И стоило только последнему слову сорваться с губ, как передо мной стоял большой и черный волк, все с тем же белым пятнышком на груди.
Глава 20
– Мама, – хотела крикнуть, но вместо этого лишь жалобно пропищала, начав пятиться назад. Запнувшись за собственные ноги, упала, больно приземлившись на пятую точку. – Уууу, как же больно, и начала потирать ушибленные локти и попу. Боковым зрением отмечая, как волк поспешил ко мне на помощь. – Нет, не подходите! – поджав коленки к груди, выставила руки вперед, прося остановиться, и он остановился.