— Видимо, это означает, что ты мог выбирать среди девушек из лучших семей.
Ее слова прозвучали как утверждение, но Ричард ответил:
— Да.
— Интересно, — она вздохнула и повернулась к нему, — что подумает твоя семья, когда узнает, что ты женился на шотландской колдунье?
Ричард хотел отделаться саркастическим замечанием, что они, несомненно, решат, что он либо спятил, либо получил по заслугам. Но сдержался. Потянувшись к жене, он обнял ее и притянул к себе на колени с легкостью, вызвавшей трепет во всем ее теле.
— Единственное, что имеет для них значение, — вымолвил он, покачивая ее, — это то, что я выбрал тебя.
Он попытался поцеловать ее, но Катриона уперлась ладонями в его грудь.
— Но это не так. — Щеки ее порозовели. — Я хочу сказать, что ты не выбирал меня.
Ричард выбрал ее в то самое мгновение, когда впервые заключил в объятия лунной ночью у могилы своей матери. Но он был не настолько околдован, чтобы признаться в этом. Рыжая колдунья и без того имела над ним слишком много власти.
— Ты моя. — Преодолев слабое сопротивление, Ричард коснулся ее губ в легком поцелуе. — Все остальное не важно.
Их взгляды встретились и задержались друг на друге. С мучительной нежностью Ричард прижал ее к себе и поцеловал.
Катриона откликнулась с такой сладостью и невинностью, будто делала это впервые. В какой-то степени так оно и было. Она впервые открыто признавала и приветствовала в нем возлюбленного. Ричард чуть не застонал, сдерживая яростное желание, набравшее силу за четыре дня вынужденного воздержания.
Он углубил поцелуй, умело раздувая пламя, пока они оба не погрузились в теплые волны наслаждения. Однако их нервы были напряжены, а ласки осторожны, словно то, что они теперь женаты, неуловимым образом изменило их отношения.
Приподняв Катриону, Ричард повернул ее лицом к себе. Захваченная поцелуем, она ничего не заметила, лишь застонала, когда он накрыл ладонями ее груди. Несмотря на горячие кирпичи и жар возбуждения, в карете было слишком холодно, и Ричард довольствовался тем, что ласкал ее сквозь одежду.
Когда Катриона нетерпеливо зашевелилась у него на коленях, он, несколько отстранившись, занялся своей одеждой. Катриона уже успела развести края его плаща и расстегнуть жилет и сорочку. Распластав ладони на его бурно вздымающейся груди, она из-под полуопущенных век наблюдала, как он расстегивает застежку на брюках. Но когда та разошлась, она вскинула на Ричарда изумленный взгляд.
— Что?.. — недоуменно выдохнула она.
Ричард красноречиво выгнул бровь.
— Здесь?
— Где же еще?
— Но… — Она в ужасе уставилась на него, затем подняла глаза на крышу кареты. — А твой кучер?
— Ему неплохо платят за вынужденную глухоту, — заявил Ричард, потянувшись к ней.
Катриона посмотрела на сиденье рядом с собой и недоверчиво покачала головой:
— Но как?..
Не успела она закончить вопроса, как Ричард передвинул ее ближе. Катриона угадала его намерения и вздохнула с выражением облегчения, не оставлявшим сомнений, что это именно то, чего она хотела.
Запечатлев на ее губах жаркий поцелуй, Ричард приподнял ее и начал двигаться. Катриона быстро подхватила его ритм.
— Не спеши. — Он на мгновение придержал ее бедра. — Давай-ка вместе с лошадьми.
Катриона озадаченно моргнула, но подчинилась, сосредоточившись на блаженстве слияния, вторившего движению кареты. Ее тело не нуждалось более в его указаниях, ведомое внутренней потребностью, которую теперь не нуж-но было ни скрывать, ни сдерживать.
Они были полностью одеты, за исключением тех частей, где их тела сливались. Катриона ощущала трение жесткой ткани его брюк о нежную кожу бедер и прикосновение батистовой сорочки и нижних юбок к ягодицам. Лишь самая ее сердцевина непосредственно соприкасалась с ним,
За окнами кареты кружил снег, день медленно угасал, лошади ровно били копытами, прокладывая путь по зимнему тракту. Но под снежным покровом теплилась жизнь, согревая семена в ожидании лета.
Так и семя, укоренявшееся в жаркой тьме под их тяжелыми одеждами, ожидало оплодотворения и поры расцвета. Их соединение естественным образом гармонировало с окружающим пейзажем, явившись следствием той же силы, которая вдохнула жизнь в остальной мир. Как будто они были недостающим звеном вечной загадки, без которой мир оставался незавершенным.
С вновь обретенной уверенностью Катриона шагнула в раскаленную бездну, сверкавшую сполохами страсти, разогретую теплом их жаждущих тел. И взмыла, подхваченная волной безграничного восторга. Достигнув пика, могучий вал разбился на тысячи хрустальных брызг, омыв ее ощущением чуда и высвобождения.
Уткнувшись в теплую грудь мужа, она приветствовала стон завершения, слетевший с его губ, и разлившееся в ее лоне тепло.
— Это не Меррик, — лениво протянул Ричард, — там впереди?
— Да. — Прижав нос к стеклу, Катриона скользнула беглым взглядом по величественной вершине, возвышавшейся над долиной. Покачиваясь, карета быстро катила, увлекаемая могучими лошадьми. Они приближались к дому. — Ферма Мелчеттов. — Она указала на приземистые строения, прилепившиеся к склону горы. — Лес, что за ней, обеспечивает нас дровами.
Ричард кивнул. Катриона не отрывала взгляда от открывавшейся за окном панорамы, словно видела ее впервые. Голова ее приятно кружилась — благодаря, разумеется, Ричарду. Выехав чуть свет из Эйра, расположенного на побережье, они десять минут назад пересекли границу долины, потратив на дорогу всего лишь два дня.
Первая ночь, проведенная в «Ангеле» в Стирлинге, открыла ей глаза на преимущества путешествия в обществе богатого и могущественного джентльмена. Все их пожелания, передаваемые через незаменимого Уорбиса, неукоснительно исполнялись. Даже Алгария, следовавшая за ними в карете Катрионы, не могла не оценить удобство гостиницы и качество великолепного обеда.
Не решаясь высказать вслух свое неодобрение, Алгария притихла, с каждым днем все более замыкаясь в себе. Катриона терпеливо ждала, когда на ее наставницу снизойдет просветление.
Две последние ночи они с Ричардом делили комнату и постель, как и полагается мужу и жене. Достаточный срок, чтобы представить себе, каким может быть будущее. Засыпать в его объятиях было божественно. Пробуждение сулило новые восторги.
Не отрывая взгляда от заснеженных полей, Катриона усмехнулась и прижалась разгоряченной щекой к холодному стеклу. Пока ее мозг прокручивал детали, чувства переживали все заново.
Этим утром она проснулась от ощущения, что он входит в нее. Ахнув, она вцепилась в обвивавшую ее талию руку, но он приподнял ее и погрузился еще глубже.
Их близость поражала своей силой, физической и эмоциональной. Видимо, таков был его стиль, и Катриона находила его неотразимым.
Закрыв глаза, она погрузилась в ощущения, упиваясь телом и душой.
Ее охватило такое страстное желание начать новую жизнь — здесь, с ним, — что она чуть не высунулась из окна, торопя их приезд.
— Вон там! Видишь? — По-детски ткнув пальцем в сторону голых берез, она оглянулась на Ричарда. — Касперн-Мэнор.
Он придвинулся ближе, заглядывая ей через плечо.
— Серая башня?
Катриона кивнула.
— Большой парк, кажется.
— Громадный. — Она посмотрела на него. — Он защищает замок от снега и ветров, дующих с Меррика.
Ричард кивнул и откинулся на сиденье. Катриона снова повернулась к окну. Ее внезапно охватила тревога: она не предусмотрела возможных осложнений, не предприняла ничего, что облегчило бы его вхождение в долину, в ее жизнь.
— Минут через десять будем на месте, — сообщила она напряженно.
Ричард отметил ее озабоченность, как и сосредоточенность, с которой она созерцала свои владения. Ее мысли явно были заняты чем угодно — ее полями, долиной, — но только не им.
Он сморщился. Последние два дня прошли в полном соответствии с его желаниями. Катриона принадлежала ему, пусть даже в одном, вполне определенном, смысле. Но как только они окажутся в Касперн-Мэнор, его ждут препятствия и проблемы, с какими еще не приходилось сталкиваться.
Как, например, его обещание не вмешиваться в управление долиной. И смириться с ролью, которую она отвела ему в своей жизни, какова бы та ни была.
Последнее шло вразрез с его характером, с самой натурой Кинстеров. Ричард был далеко не в восторге, что к устройству их брака приложила руку Госпожа. Хотя и признавал, что без вмешательства Высших сил Катриона не принадлежала бы ему сейчас — ни в каком смысле. Она была упряма, своевольна и крайне неуступчива, особенно когда дело касалось ее предназначения.
Ричард посмотрел на жену, и лицо его приняло непреклонное выражение. Похоже, это его неделя для принесения обетов.
Ему не пришлось раздумывать над словами, фраза сама возникла в мозгу. Катриона, поклялся Ричард, придет к нему по собственной воле, а не по велению Госпожи. Сама захочет его — за то, что он ей даст.
Он знал, как относится к нему Катриона, как воспринимает их отношения. Но как истинный охотник готов был ждать. Он будет плести силки, расставлять ловушки и преследовать свою добычу, пока не завладеет ею.
Она станет его — добровольно. Не только телом, но и душой. Только тогда, вдруг понял Ричард, он будет уверен, что действительно обладает Катрионой.
Карета, замедлив ход, миновала ворота и покатила по длинной аллее через парк. Наблюдая за женой, Ричард предавался мечтам о том, как она скажет — и покажет, — что полностью принадлежит ему.
— Доброе утро, миледи! До чего же славно видеть вас дома в добром здравии.
— Благодарю вас, миссис Брум. — Опираясь на руку Ричарда, Катриона спустилась по ступенькам кареты. К своему удивлению, она не смогла определить, что думает экономка, хотя обычно это не представляло труда. Широкая улыбка, сиявшая на простодушном лице миссис Брум, обращенном к красивому и элегантному, как всегда, Ричарду, ни о чем не говорила Катрионе.
Завидев на подъездной аллее незнакомую карету, за которой следовал хозяйский экипаж, из замка высыпала многочисленная челядь. Горничные, слуги, конюхи — все столпились у подножия главной лестницы, когда кучер Ричарда осадил лошадей.