Потратив два часа на пробки, добираюсь до клиники. Не успеваю. Вита уже не одна. Идёт в сторону парка рядом с каким-то парнем. И букетом цветов в руках. В розовом приталенном платье, которое подчёркивает соблазнительную фигуру. С распущенными волосами, что мягкой волной спадают на плечи. Нежная, тонкая, красивая.
Откинувшись на спинку сиденья, ощущаю, как спирает дыхание, будто после мощного удара в солнечное сплетение. В глазах пелена, в висках настойчиво пульсирует. Вникать и разбираться, почему так вышло, не хочется. Хочется — крушить и убивать.
Внутренности тугим жгутом скручивает. От ревности, от мысли, что ошибся. И «нет» — это на самом деле «нет». Не притворство, не желание зацепить и уязвить, не способ защититься. Позавчера Вита кричала в голос, что детей от меня не хочет. Вчера ночевать не приехала. А сегодня — с парнем гуляет. Серёжа, кажется, зовут его. Вернулся, значит, соскучился. Если откинуть моё к нему предвзятое отношение — они смотрятся. Правда смотрятся. Одногодки, молодые, здоровые. У нас с Витой разница в пятнадцать лет. Иногда не замечаю её, а иногда она повисает между нами бездонной пропастью. Не перешагнёшь, не перепрыгнешь. И не подступишься.
Кажусь себе каким-то одержимым маньяком, потому что безостановочно катаюсь по городу и тщательно слежу за парочкой. Дважды чуть не становлюсь виновником ДТП из-за невнимательности. Отвечаю с агрессией и взгляда не свожу с Виты. Я не стремлюсь приехать в пункт назначения целым и невредимым. Моя конечная цель — она.
Парень указывает Вите на разноцветную вывеску ресторана, что находится через дорогу. Заведение не самое дешёвое. Молодец, похвально.
Вита кивает, они переходят по зебре. Я рядом, сижу в автомобиле, но меня она не замечает.
Глушу двигатель. Припарковался ближе, к счастью, места были. Так мне прекрасно видно и пацана, и Виту. Она мягко улыбается, вскидывает руку и подзывает официантку. Что-то отвечает на вопрос своего Серёжи. Затем смущается и отводит взгляд. Я сжимаю челюсти до отчётливого хруста. Понятия не имею, каким чудом всё ещё здесь. Держусь, со стороны наблюдаю. Почему всё ещё не прервал их? Не забрал её с собой? Силой, без спросу. Похоже на чистой воды мазохизм.
Опустив вниз стекло, впускаю в салон душный летний воздух. Тянусь к сигаретам, щёлкаю зажигалкой и затягиваюсь. Лёгкие уже болят от никотина.
Официант приносит заказ, удаляется. Нервы и так натянуты, словно канаты, но, когда парень тянется к Вите и проводит рукой по её щеке, я не выдерживаю. Выхожу на улицу, курю. Набираю её номер. Смотрю то на дисплей, то на Виту в окне. Каждую её реакцию ловлю, как самый последний псих.
Она достает из сумочки телефон, смотрит на экран и хмурится. Спасибо, что не сбрасывает. Отворачивается от собеседника, опускает голову.
— Алло.
— Где ты? — спрашиваю, не удосужившись поздороваться.
— Кирилл, у меня заболела бабушка. Я с ней сегодня останусь, ладно?
Охренеть. Бабушка, значит. В висках с такой силой молотит, что, кажется, башка взорвётся.
— Ты врёшь. Какого чёрта ты врёшь?
— Кирилл…
Вита наконец смотрит в окно. Меня замечает. Я горько усмехаюсь, машу рукой.
Признаться честно, когда тебе врут — это совершенно дебильное чувство. Гадкое, мерзкое. Будто в дерьмо макают. Становится неприятно и тошно.
Вита выбегает на улицу спустя несколько секунд. Испуганная, взгляд не поднимает.
— А что мальчик твой не вышел? Боится?
— Кирилл, пожалуйста. Прошу тебя…
— Что пожалуйста, Вит?
— Он прилетел из Австрии ради меня. В совершенно угнетённом состоянии. Я не успела ему обо всём рассказать, понимаешь?
— Вы полтора часа бродили по парку. Не наболтались?
— Ты за нами следил? — удивлённо спрашивает Вита.
И глаза на меня поднимает. Зелёные, пронзительные. Никогда таких красивых раньше не видел.
— Боже, Кирилл, ты меня пугаешь. И нет, я не успела ему рассказать. Больше Серёжа делился. Как работал, как жил. Я пока настраиваюсь, собираюсь с духом. Думаешь, просто вот так взять и вывалить правду?
— Могу сказать вместо тебя. Позови его.
— Нет! Это я… я запуталась, завралась. Серёжа думает, что я один раз ему изменила, но на самом деле это вовсе не так. — Вита тяжело вздыхает и отводит взгляд. В глазах стоят слёзы.
Я вспоминаю каждый наш раз. Каждую её «измену». Было мощно, горячо. Опустошающе.
— Мы ведь три месяца встречались, — продолжает Вита. — После тебя… я вообще никого к себе подпустить не могла. Больно было, не верила никому. Он смог, достучался.
— Блядь. Предлагаешь пожалеть его? Не, извини. Не могу. Пусть с психотерапевтом поработает, может, легче станет.
Я прекрасно осознавал, что за два с половиной года у Виты кто-то появился. Что я больше не единственный, пусть и первый. И никогда это не тревожило. А тут увидел их вместе и во мне включился собственник — агрессивный злобный монстр, пожирающий изнутри.
— Пора определиться, за чью команду ты играешь, малыш.
— Как мне разорваться? — спрашивает нервно Вита. — Дай мне время, прошу!
— Пять минут хватит?
Я щёлкаю брелком сигнализации, открываю дверь машины, приглашая сесть внутрь. Руку ей протягиваю. Даже пять минут ожидания для меня много. Хочу сейчас, немедленно.
— Выбирай.
— Да что с тобой сегодня такое, Кирилл? Какая муха тебя укусила?
Вита отступает на шаг назад и воровато оглядывается. Ну что за тюфяк этот её Серёжа? Почему не выходит поговорить с глазу на глаз? Почему сидит и делает вид, что ничего не происходит?
— Это означает «нет»?
— Это означает, что я освобожусь тогда, когда спокойно объясню человеку, в чём была не права. Не могу я так резко, как ты! И мне правда нужно к бабушке…
Несдержанно выругавшись, я разворачиваюсь и обхожу машину. Потом вспоминаю.
— Сегодня из опеки приезжали. Майю послезавтра вернут.
— Ого. Почему ты сразу не сказал?
— Хотел сделать сюрприз.
— У тебя получилось… — едва слышно отвечает Вита.
— Кстати, можем подать на развод. Дело сделано.
— Но…
— Опеке плевать, Вита. Ты была права: я тобой манипулировал. Брак — это вовсе не обязательно.
— Что?.. Но зачем, Кирилл?
Я пожимаю плечами, усмехаюсь. Наши глаза встречаются.
— Видеть тебя хотел. Рядом, постоянно. С первого дня, как встретил в больнице, понял, что хочу попробовать ещё раз. Я давно тебя выбрал. — Похлопав ладонями по карманам, достаю пачку сигарет и закуриваю. Во рту горько, я бросаю окурок под ноги и в асфальт втаптываю. — С опекой вопрос решился за час. Я просто их всех купил.
— Кирилл… — качает головой Вита.
Без укора. Просто как-то разочарованно, что ли.
— Ухватился за этот шанс, тебе с три короба наплёл, что жить вместе надо. Не надо, представляешь? Трахаться со мной тоже было не обязательно. Они сестру и без этого отдали бы. Можешь не приезжать в Поляны, никто не проверит. Никто вообще ничего не проверит. Ни то, как ты обязанности исполняешь. Ни то, как Майя живёт. Хватает ли ей кровати или письменного стола. Малыш, всё покупается, даже дети. Но я рад, что ты наивная и светлая. Веришь в людей. Так и надо.
— Кирюш… — продолжает она слабо звать меня по имени.
— В общем, если повезёт, то нас разведут так же быстро, как и женили. Просто дай знать, если вдруг передумаешь.
Я сажусь в машину, нервно барабаню пальцами по рулю. Внутри всё кипит, плавится. Чего жду? Что сядет ко мне? Наверное.
Придурок.
Полный придурок.
Вита несколько секунд стоит на крыльце, медлит, затем разворачивается и уходит в ресторан. Туда, где ждёт её парень. Он ничего не требует, не напирает и не заставляет выбирать. Не манипулирует, не женит на себе обманом. Просто любит её и прощает. Не эгоист и не собственник. Хороший вариант.
Вчера, когда Вита ночевать домой не приехала, я маялся и с ума сходил без неё. И сегодня, похоже, тоже буду. Такая маленькая, а так глубоко в меня проросла.
Глава 32
Вита
— Ты правда здесь работаешь? — удивлённо оглядывается по сторонам бабуля.
— Правда, конечно. Только моё отделение находится в другом крыле.
— Здесь… очень чисто.
Из уст бабули это самая настоящая похвала.
Когда я впервые попала в клинику, то не могла налюбоваться обстановкой. Вокруг стерильно, светло и пахнет… м-м… обалденно. Лекарствами и антисептиком.
Во время собеседования мне безумно хотелось остаться здесь работать. Любой ценой. И когда приняли, я так радовалась! Почти до потолка прыгала.
Мы проходим в кабинет кардиолога и вежливо здороваемся. Бабулю осматривают, предлагают сделать эхокардиографию. На новеньком оборудовании проводят необходимое обследование. Пока жду, сильно волнуюсь. Всё-таки у бабушки возраст и хронические заболевания дают о себе знать.
Всегда разговорчивая, она притихла и молчит. Наблюдает и слушает пояснения врача.
— Левые и правые камеры сердца не расширены. Глобальная сократимость левого желудочка не снижена…
— Я буду жить? — подаёт голос бабушка.
— Будете, разумеется! Но вам бы в стационаре прокапаться. Хотя бы недельку.
Заметив, как бледнеет родственница, спешу вмешаться:
— Ольга Владимировна, а можно я сама прокапаю? Дома?
— Ну раз категорически не хочется в больницу, то можно, конечно. Я распишу схему лечения. Но через две недели показаться!
Мы выходим из кабинета через пять минут и сразу же в коридоре начинаем ссориться. Дело в том, что бабуля готова силой выталкивать меня к мужу, а расписанное десятидневное лечение предполагает, что я должна и утром, и вечером находиться рядом. И не волнует бабушку, что мы с Кириллом поссорились. Что сложно у нас всё, что он предложил подать на развод.
Вчерашний день вообще прошёл будто в тумане. Казалось, не со мной вовсе. Я не успела опомниться после разговора с Игорем Александровичем, как прилетел Серёжа. Не просто прилетел — навсегда вернулся. Оставил Австрию, перспективы и хорошую работу с достойной заработной платой.