– Тю, да кому, они, эти родители нужны? Я и без них, замечательно проживу!
В этом, Витек был прав – после того, как керченским интернатом занялись я и братья Серовы, количество усыновленных детей сократилось… причем, резко и до нуля… по причине того, что дети сами не желали, чтобы их усыновляли… уперлись, что теперь их семья интернат и все, хоть кол на голове чеши! Вначале, государственные органы, устроили настоящий переполох, у них, видите ли, статистика падает, дескать, главная задача интернатов и детских домов – это повышения количества усыновленных детей… а тут такая залепуха – дети отказываются от приемных родителей, но потом, как-то, все это разрулилось… подтянули СМИ, те за маленькую денежку, сварганили правильный репортаж… и наш детский дом, еще и оказался образцово-показательным!
Сориентировавшись на местности, я увлек паренька за собой, и мы пошли вдоль еле заметной дороги, которая шла параллельно кустам лесопосадки. Парни, тащившие меня на носилках, промахнулись метров на четыреста, слишком далеко зашли в лес и промазали, но ничего, сейчас мы потихонечку, ножками, топ-топ и дойдем.
– А, Илья и Сашка, что с тобой были, они тоже из наших? – спросил я.
– Не, они, так, припахали для простой работенки. Я тут, чего подумал: а ведь они могли просто сбежать, не обязательно нарвались на засаду или секрет… надоело им вас тягать, да и задали стрекоча.
– Может и так… кстати, не самый плохой вариант, если живы остались, то и слава богу.
Вдруг, сзади раздался выстрел, потом еще один, и сразу несколько длинный автоматных очередей. Одновременно, обернувшись с Витьком, заметили грузовую машину ЗИЛ-«бычок». Машина ехала вслед за нами, метрах в четырехстах. В кузове разметилось несколько человек, которые и стреляли.
– Твою мать! Что ж делать? – затравленно озираясь по сторонам, закричал Куравлев.
– Дай сюда автомат и запасные диски, – строго сказал я, протягивая руки.
– Зачем? – испуганно прошептал подросток, прижимая к себе ППШа. – Я вас одного не оставлю.
– Хлебало защелкни, тебе, кто разрешал пасть разевать?! Быстро, автомат отдал и бегом к нашим. Чем быстрее приведешь подмогу, тем больше у меня будет шансов еще раз увидеть своих дочерей, – надавил я, авторитетом на пацана. Ну, а по-другому нельзя, хрен ты такого упертого пацана, заставишь делать, что тебе надо. Тут только грубая сила и помогает. – Быстрее давай!
Паренек, дернулся несколько раз, но все-таки отдал автомат и брезентовый подсумок с двумя, запасными дисками.
– Вы только продержитесь, хорошо! Я мигом, одна нога здесь, а другая уже там, – с этими словами пацан сорвался с места и бросился бежать.
Я нырнул в придорожные кусты вслед за ним, у погони, должно было сложиться мнение, что мы вдвоем убегаем. Куравлев побежал в одну сторону – вдоль дороги, постепенно, забирая вверх, а я побежал, а вернее, тяжело прихрамывая, пошел в другую сторону – навстречу погони. Нет не подумайте, я не самоубийца и не камикадзе… трезвый расчет и ничего другого – погоня, будет максимально долго пользоваться «бычком», то есть, они подъедут на машине, к тому месту где мы нырнули в кусты, а потом, скорее всего, разделяться – грузовик так и поедет вдоль дороги, а люди в кузове, начнут прочесывать лес. Так, что бежать прочь от погони не было никакого смысла, все равно догонят. А вот идти навстречу погони – это, я вам, скажу самое верное решение, если получиться, можно перехватить машину по дороге и расстрелять, практически в упор. Ведь, враг, будет настолько увлечен погоней, что вряд ли, будет смотреть по сторонам… ну, а дорога здесь такая, что быстрее сорока вряд ли разгонишься… короче, у меня были все шансы на успех. Эх, сюда бы РПГ или хотя бы пяток ручных гранат, можно было и не суетиться, на подходе, с дальнего расстояния басурманов расстрелять.
Мне удалось пройти метров двадцать, когда я заметил подъезжающую машину. Противник оказался умнее – несколько человек выпрыгнули из кузова и теперь бежали вслед за ЗИЛом. Ох, как не хорошо, теперь, хрен их положишь одной длинной очередью.
Облокотив ствол автомата на изгиб ствола, ближайшего дерева, я открыл огонь. В руках у меня, сейчас был пистолет-пулемет Шпагина, тот самый, который стал визитной карточкой фильмов о Великой Войне. Конкретно, этот пистолет-пулемет, выпускался под конец войны – на нем отсутствовал переводчик огня в одиночный режим, а значит, можно было стрелять только очередями, ну или самостоятельно отсекать одиночные выстрелы. С таким автоматом наши деды сражались на всех просторах, нашей родины, гнали фашистов от самой Волги и до Берлина. ППШа – оружие массовое и дешевое, на него глянешь и сразу поймешь: делали в спешке и «на коленке» – детали штампованные, порой не обработанные как следует, иногда попадались, даже, зарублены и заусенцы. Но в оружие главное, что? Чтобы оно убивало врага. И ППШ справлялся с этой задачей очень и очень хорошо.
Честно говоря, я намеривался «высадить» целиком весь диск, одной длинной очередью, перечертив крест-накрест подъезжающую машину, так, чтобы создать максимальную плотность огня, а то противник потом заляжет, найдет укрытие и бой примет затяжной характер, который мне не выиграть. Тем более что диск ППШа вмещал в себя семьдесят один патрон – всем должно было хватить за глаза. Но, где-то там наверху, в небесной канцелярии, решили, что мне и так чертовски везло в последние дни, а значит – все… баста, больше тебе помогать не будем!
ППШа выпустил не больше десятка пуль, которые хлестко ударили в лобовое стекло «бычка» мгновенно убив водителя… а потом – осечка, пока, я рвал на себя затвор, выкидывая бракованны патрон, противник успел спрятаться и уйти с линии огня.
Спрятавшись за толстым стволом дерева, я стрелял, в сторону врага… стрелял с частыми паузами, автомат постоянно давал осечки, все дело было в патронах, уж, больно долго они лежали, все сроки годности, давно вышли. Вот и приходилось постоянно дергать затвор, выщелкивая, патроны. Так и воевал – дам очередь… осечка… передергиваю затвор, с тихой руганью… и снова стреляю, пока, опять не заклинит автомат. Противник очухался и начал меня обходить, зажимая в клещи. Я пятился назад, стреляя перед собой. Стрелял, не видя цели, лишь бы стрелять, чтобы враг видел и слышал, что я не хочу умирать тихо, что хочется мне уйти весело и под «пение» автомата!
Меня, окружили, практически зажали, враг был совсем рядом. Я лежал за поваленным деревом в неглубокой заполненной водой ямке, где-то поблизости пробегал ручей. Лежать было хорошо, от холодной воды, занемела спина и ноги – боль ушла, не оставив о себе даже малейшего напоминания. Мне было легко и хорошо, в автомате был пристегнут последний диск, надо было, лишь изредка поднимать над головой «папашу» выпуская короткие очереди в сторону противника. Когда закончатся патроны в диске, я откину автомат в сторону и закричу, что сдаюсь… если повезет, то враг подойдет вплотную и можно будет открыть огонь из «гоши», который лежал рядом с навинченным глушителем. Короче, хрен вам, а не взять меня живым!
– Все! Все мужики, я сдаюсь, – громко крикнул я, отбрасывая ППШа в сторону. – Сдаюсь!
– Если сдаешься, то тогда выходи с поднятыми руками, – раздался довольный крик, из-за дерева, метрах в сорока от меня.
– Не могу. Мужики, я ранен, – для убедительности, пришлось добавить в голос страдальческие нотки и высунуть из-за укрытия перебинтованную ступню. – Видите, я не могу идти. Я – ранен!
– Ну и на хрен ты нам тогда нужен? – справедливо заметил невидимый глазу собеседник. – Нам тебя, что на себе тащить?
– Не убивайте меня? – плаксиво запричитал я. Сейчас главное не переиграть, а то ведь могут и из брезгливости пристрелить, все-таки вид плачущего мужика не всем по нраву. – Меня нельзя убивать, я много знаю. Мой позывной – Анархист. Может, слышали?
– Врешь? – голос собеседника, аж, осип от удивления. – Чем докажешь?
– Не знаю, помогите мне! Доставьте к своему начальству, у них есть мои фотографии, они вам подтвердят… ну пожалуйста!
– Хорошо, но учти, если выкинешь какой-нибудь фокус, мы тебя на ремни порежем.
– Не выкину, честно слово! Клянусь здоровьем своего сына! – легко клясться здоровьем того, кого у тебя и в помине нет… девки у меня – две дочери, а сына бог не послал.
Видимо, именно клятва на здоровье собственного ребенка и была той каплей, которая решила мою судьбу. Кусты раздвинулись и на поляну вышли два бойца, вооруженные «веслами» – АК-74. Один шел чуть впереди, а другой сзади… шли правильно, страхуя друг друга и не перекрывая секторы стрельбы. Бойца противника смотрели не только на меня, они контролировали еще и кусты за моей спиной.
– Руки подними! – приказал боец, идущий первым.
– Я не могу, у меня правая рука застряла под корягой, а сил выдернуть её нет, – я немного привстал, делая вид, что отчаянно дергаю правой рукой, стараясь вытащить её из-под коряги, при этом левая рука лежала вдоль туловища, всего в паре миллиметров, от спрятанного в расщелине ствола, рукоятке пистолета.
– Да, что ж ты за кретин такой косорукий? – произнес боец, нагибаясь над корягой. Чтобы посмотреть, что там с моей рукой.
Взгляд обоих солдат был прикован к коряге, где, по их мнению, была надежно зажата моя правая рука.
Щелк, щелк, щелк, щелк – «гоша» выплевывал пулю за пулей в сторону врага. Первые две пули попали в ноги бойца, который со мной разговаривал, от этого он упал лицом вперед, при этом его голова оказалась в нескольких сантиметрах от меня… руку протяни и дотронешься. Немного подкорректировав стрельбу, оставшиеся патроны в магазине, я выпустил во второго солдата противника, который в этот момент, вскидывал, только, что опущенный автомат к плечу. Несколько пуль попали парню в ноги и куда-то в район паха, ну, а что делать, если выше он прикрыт тяжелым бронежилетом.
Ну, а потом, мне только и осталось, что откатиться за ствол дерева, вжимаясь всем телом в пропитанную водой землю… кусты, вокруг моего убежища, расцвели яркими дульными вспышками стреляющих автоматов. Их оказалось неожиданно много… автоматы стреля