Парни, которые прибыли в качестве военных советников оказались все как на подбор молодые и прошедшие Чечню. Ну, относительно молодые – от тридцати до сорока лет. Командовал ими сорокалетний дядька, с длинным шрамом через правую щеку, которого все называли – Кот. Он действительно был похож на сытого кота, походка размеренная, движения плавные и голос тихий, иногда надо прислушиваться, чтобы понять, что он там промурлыкал.
Я в первые ряды не лез, не хватало, еще засветится, больше отсиживался в машине, ну а если и вылезал наружу, то старался держаться в задних рядах. Шапка-маска, настолько стала привычной, что я её совсем не ощущал, тем более, чтобы её снять, пришлось бы немного поработать ножом, разрезая стежки ниток. «Балаклаву», я пришил к высокоподнятому воротнику свитера, а то не хватало, чтобы кто-нибудь особо ретивый сорвал с меня маску в самый не подходящий момент.
На линию обороны, я прибыл с тремя целями: первое – посмотреть вживую, как тут обстоят дела, второе – потренироваться в стрельбе из РПД-44, потому что этот пулемет, я раньше видел, только на картинках, ну и третье – надо было встретится с командиров морских пограничников капитаном второго ранга Михреевым Павлом Петровичем.
Ну, что сказать?
Если по порядку, то оборона города, а вернее одного района города, держалась на соплях… на таких тоненьких-тоненьких, дунь и они порвутся. Спасало нас только то, что линия укреплений проходила по цепи холмов, а значит на господствующей высоте и то, что татары не особо рвались воевать. Почему, происходило второе, мне было не понять. То ли противник не как не мог очухаться от наших контратак, во время которых были отбиты тысячи заложников, то ли собирались с силами, а может и чего ждали… интересно только чего? Даже, то оружие, которое сегодня получали защитники холмов, не могло бойцам противника помешать прорвать хлипкую оборону. Что может сделать СКС или ПК, против брони танка. И даже противотанковый гранатомет, уверенно поразит танк, только когда, он подойдет метров на двести-триста, не раньше. Да и с гранатометом или пулеметом, тоже надо уметь обращаться, здесь не все так просто как кажется тем, кто никогда из них не стрелял… все-таки настоящая война – это не компьютерная стрелялка, где для удачного выстрела надо всего лишь навести прицел и клацнуть левой кнопкой мыши. Танковые пушки могли расстрелять превращенные в ДОТы частные дома с безопасной дистанции. Ну, а про вертолеты, я вообще молчу, этим винтокрылым монстрам, с их НУРСами, раздолбать несколько кирпичных домов, что два пальца об асфальт. Кстати, вот еще один вопрос: почему авиация не наносит ударов по жилым районам города? Нет, то, что в занятой нами части города относительно спокойно – это очень и очень хорошо, но ведь все равно не понятно: почему? Казалось бы чего проще – несколько вертолетный атак и беженцам на берегу – хана! Но, враг почему-то медлит. Ну и ладно, может, пронесет и успеем всех желающих переправить на ту сторону? Эх, хорошо бы!
Что там дальше? РПД-44. Точно, я же хотел посмотреть на эту «машинку» в действии. Если кратко – зачетный агрегат. На голову выше АКМа и РПК. Бьет точно и кучно! Стрелять одно удовольствие. Ленточное питание, опять же, это лучше решение для ручных пулеметов. Хочешь – прикрепляй «бубен» к стволу, на две скрепленных по пятьдесят патронов ленты, а хочешь – пусть лента «кишкой» висит, без всякого «бубна». Взять, тот же магазин у РПК-47 «улитка», его пока снарядишь, хрен знает, сколько времени потеряешь, а в РПД-44, вогнал новую ленту и дальше «поливай» противника. Зря «дегтярь» сняли с вооружения. Ну, а РПК-74, с его длинным рожком на сорок пять патронов – это не ручной пулемет, это… это, просто автомат, с длинным тяжелым стволом, к которому прикрепили сошки. Издевательство одним словом, а не ручной пулемет. Корче, пользуясь возможностью, один РПД-44, с десятью полными «бубнами», оставил себе.
Ну и в конце дня, где-то часов в семь вечера удалось мне встретится с Михреевым и уговорить его провернуть одну маленькую… но очень ответственную операцию. Умею, я все-таки уговаривать людей… талант у меня – любого уговорю, когда в кармане есть пять тысяч долларов. Вот и кап. два, не стал исключением поддался соблазну… взял деньги и дал свое согласие на участие в ночном маскараде.
Заехав на несколько минут на базу, я там застал только караульных и раненого Федуса, который сбежал из больницы. Парню, надоело лежать, на казенных кроватях… говорит, что они не удобные, вот и вернулся к нам.
Леры не было, а жаль. Мне очень хотелось застать её в своей комнате и повторить то, что было сегодня ночью… хотя бы разок. Ну, нет, так нет! Все-таки не последний день живем… тфу-тфу-тфу, чтобы не сглазить, надо по дереву постучать.
Испанец не подвел, все, что нужно он нашел. Два катера, стояли возле дальней стенки причала, там, где их не было видно посторонним, черные гидрокостюмы и шесть больших прорезиненных сумок – все, как заказывал. Витя Патрохов, Данила Ветров и бывший опер Гриня – ждали меня в компании Испанца на базе. Кабальеро настолько проникся важностью предстоящей операции, что никто за столом, не пил алкоголь… почти никто. Судя по легкому аромату, доносившемуся из чашек с кофе, в них, все-таки немного плеснули «огненной воды»… для вкуса, наверное?
– Мужики, я вас собрал здесь не просто так. Сегодня ночью, нам предстоит провернуть одну грязную операцию, – начал я, когда с кофеем было покончено, а на столе разложили карту лоций керченского пролива. – Под словом – «грязная» операция, я понимаю, убийство гражданских лиц, не имеющих отношения к татарам.
– А, за, что мы их тогда убьем? – недоуменно спросил Ветров.
– За деньги, которые будут при них, – ответил я. – Много денег. Нам хватит, чтобы нанять полк хороших бойцов. Вроде, тех, что сегодня прибыли на линию обороны, для передачи боевого опыта.
– Да, там бойцы зачетные, – восхищенно цокнул языком Данила. – Суровые дядьки. Один, при мне, турка метров с восемьсот из СВД снял, и, главное, практически не целился. Только вскинул «винтарь» к плечу – БАЦ! – и нету турка, только мозги в разные стороны полетели. Я в бинокль видел. Да, нам бы таких воинов побольше, мы бы, в раз, этих голубознаменных от города откинули.
– И много там будет денег? – нервно облизнувшись, спросил Захаров. – Я, так, понимаю, что пара «лямов» зелени?
– Примерно столько и ожидается, но я, предполагаю, что немного больше.
– А, лично нам, сколько-то перепадет? Или все в общаг скинем? – Захаров, когда спрашивал отводил взгляд в сторону. Стыдно, ему, что ли за такие вопросы?
– По двадцать тысяч на брата, – ответил я. – Но, десятую часть от всего куша, надо будет отдать наводчику.
– Так, может, наводчика того: по горлу – чик, и в колодец? А, то не фигово получается: мы под пули полезем, а он будет у себя в норе сидеть, в носу ковыряясь, а потом двести «тонн» американских рублей получит. Я бы за такие деньги, десять бабушек убил, не задумываясь, – опер Гриша, снова облизнул пересохшие губы и, подняв голову, требовательно посмотрел на меня.
– Наводчика трогать нельзя, он очень ценен. Всю грязную работу, я проверну лично, ваша задача: получив условный сигнал подойти на лодках к катеру и собрать меня и деньги, ну и потом, быть начеку, а то бог его знает, этого наводчика, может ведь, гад, и положить всех нас, когда причалим к берегу.
– Сколько будет объектов? – спросил Витя Патрохов.
– Примерно – десять. Может, немного больше. Точно, не знаю. Скорее всего, среди них будут молодые женщины.
– Дочери? Жены? – коротко спросил Витя.
– Нет, любовницы. Я, поэтому и говорю, обо всем, здесь и сразу, чтобы потом не было лишних вопросов. Если, кто-то не согласен, то он вправе отказаться. Мое отношение, к этому человеку не изменится… даже, наоборот, скорее всего, я буду уважать его еще больше.
– Я, участвую в операции, – тут же сказал Испанец, – и предупреждаю сразу: денег не возьму, пусть на мою долю, купят парочку лишних наемников.
– Тогда, я тоже согласен, и тоже, денег не возьму, – подняв руку вверх, как будто он был за школьной партой, сказал Ветров.
– Я, участвую. Деньги – возьму, – твердо произнес Патрохов, – у меня есть, кому их передать.
– Аналогично, я как Витька: участвую и от денег не откажусь.
– Ну и отлично, раз все согласны, значит, сейчас еще раз пробежимся по основным моментам, и я убегу, – взяв в руки карандаш, сказал я.
– Подождите, – вскрикнул Данила, – ну, а вы, как? Возьмете деньги или нет?
– Возьму, Даня, возьму. У меня семья и дети. Надо же будет, им что-то есть, когда они останутся без отца.
– А, вы, что не надеетесь, к ним вернутся? – недоуменный вопрос застыл в глазах Ветрова.
– Данил, если ты еще не понял, то я тебе объясню: по международным нормам, все кто взял оружие в руки, вопреки закону – являются преступниками. Соответственно, как только, я появлюсь в том месте, где придерживаются норм права, меня тут же арестуют и передадут украинским властям. Это для местных, мы – герои, а для всего остального мира, мы – незаконное вооруженное бандформирование, на счету которых, многочисленные убийства. Так, что, у меня выход один – доживать свой короткий век – здесь. Доступно, объяснил?
– А, как же те люди, которые прибудут, с той стороны, и будут воевать за нас?
– С ними, та же фигня. Никто уголовной статьи «за наемничество» не отменял. Но российское правительство на это будет смотреть сквозь пальцы… до тех пор, пока им это выгодно. Ладно, Ветров, хорошо отвлекать, мне через двадцать минут надо быть на причале, а мы еще и схеме ни разу не пробежались.
Данил, хотел было еще что-то спросить, но видя мое суровое выражение лица, смиренно замолчал.
На карте лоций керченского пролива, я указал: откуда и как будут двигаться «бобры». Обговорили условный сигнал, который подастся когда, можно будет подходить остальным членам команды на катерах и запасные – тревожные сигналы, если что-то пойдет не так.
Забрав свою часть амуниции, я покинул склад, и на бежевой «пятерке» отправился в ту часть порта, где стояли катера морских пограничников.