Действовать планировали двумя группами – основной и отвлекающей. Основную группу, поведу я, а отвлекающую – Испанец. В моей группе будет двадцать человек, а в отряде Испанца – триста стволов. Вот такой вот парадокс: батальон должен был отвлечь внимание противника от перемещения небольшого отряда, численностью не дотягивающего до взвода. Истинного предназначения, моей группы никто не знал, даже Испанец.
До выхода моей группы оставалось еще достаточно времени, которое было использовано с пользой: разделили с Испанцем оставшиеся деньги, обговорили радиочастоты, на которых будем держать связь, установили время начала операции, ну и еще много, чего, что сопутствует организации маленького кипиша в тылу врага.
Встречи с Лерой я избегал, как мог, не хотелось этих пласкисвых прощаний и полных слез девичьих глаз. Как ни странно, но сейчас, мне очень хотелось чтобы поблизости оказалась семья: жена и дети, почему то очень сильно захотелось их обнять… старею, наверное, раньше за собой такой сентиментальности не замечал!
Глава 8
Базу покидали буднично и открыто, как будто отправлялись не в смертельно опасный рейд по тылам врага, а на автомобильную прогулку. С Испанцем, обнялись на прощание и пожелали друг другу удачи.
Колонна состояла из трех автомобилей: «УАЗ-хантер», «УАЗ-буханка» и ГАЗ-66, превращенные в легкобронированные автомобили. На двадцать человек личного состава группы, у нас было: четыре ручных пулемета РПД-44, два ПКМ, три РПГ-7, десяток разовых «Мух», один АГС-17 и крупнокалиберный «Утес»….и это не считая, автоматов, подствольных гранатометов, ручных гранат, пистолетов, мин и прочих радостей армейской жизни.
Мой личный арсенал состоял из: АКС-74, снабженного подствольным гранатометом ГП-25 «Костер», пистолета ПБ, двух ножей и радиостанции. Боезапас представлял собой: двенадцать автоматных магазинов на тридцать патронов каждый, скрепленных попарно, четыре магазина от ручного пулемета Калашникова, емкостью в сорок пять патронов, шесть полных магазинов к бесшумному пистолету ПБ, не считая того, что уже был в пистолете, восемь осколочных гранат к подствольному гранатомету ВОГ-25, четыре ручных наступательного гранат РГД-5 и шесть осколочных ручных гранат Ф-1. Еще в рюкзаке лежало четыре пластиковых цилиндра, которые представляли собой емкости из-под чистящего средства. Пластиковые корпуса цилиндров были плотно облеплены железными шариками и гайками. Достаточно было закрепить внутри этого цилиндра РГДешку или «феньку» и получалась тяжелая осколочная оборонительная граната, которую можно применять для минирования троп и мест частого посещения противника, например, сортиров, ну или штабов, на худой конец. Задумка была старой, времен еще первой мировой войны, когда ручные гранаты шли одного типа, но к ним в комплекте прилагались чугунные ребристые «рубашки». На мне был надет, уже, ставший привычным, защитный костюм черного цвета, ременно-поясная разгрузочная система, легкий бронежилет – «двойка» и прыжковые десантные ботинки, с высоким голенищем. В машинах должны были лежать еще цинки с патронами и ящики с ручными гранатами. Запас, как известно карман не тянет!
Навьючился, как мул, рюкзак за спиной, был хоть и не большой, но под весом набитого в нем добра, заметно оттягивал спину и плечи.
Как командир группы, я выбрал себе «буханку». Борта УАЗа укрепили дополнительными листами железа, в которых прорезали амбразуры, закрывающиеся заслонками. Иллюзий по поводу самодельной «брони», я не питал, дай бог, чтобы выдержала, хотя бы удар винтовочной «семерки».
Когда колонна из трех наших машин добралась до линии обороны, я выбрался из «буханки» и отправился дальше пешком, меня сопровождали Николай Федус и Вермут. Немного впереди, на расстоянии десяти метров, шел невысокий мужчина щуплого телосложения, одет он был в порванную ватную телогрейку и темно-синие штаны, в руках у него был СКС с откинутым штыком.
– Командир-на, ты давай, шагай, потише-на. След в след, на! Мин натыкано-на вокруг, как семечек в арбузе, на! Руки, бы, на, оторвать этим энтузиастам-на! – такой, короткий инструктаж был получен, перед выходом.
Щуплый мужичок оказался сапером, в звании майора в отставке. Его задача была провести нас через поле и добраться до позиций противника… ну, не совсем до чужих окопов, где-то посередине нейтральной полосы нас должны были ждать бойцы неприятеля.
– Здорово, Леонид Ильич, – раздался тихий шепот из темноты. – Не спиться? Гуляешь перед сном?
– Руслан-на, хорош трындеть-на! Я тебя заметил еще метров за тридцать-на! Дымишь, как паровоз-на! – с усмешкой, ответил наш проводник. – Сколько раз повторять: «Нельзя курить в дозоре и карауле!»
– Ильич, ну, мы, вроде как, противники, а ты все равно читаешь мне нотации и морали!
– Слышь, ты-на! Противник-на, сейчас пенделя-на как дам, будешь знать!
– Я, что-то не понял, вы, что знаете, друг друга? – влез я в словесную перепалку между нашим проводником и Русланом Кароеевым.
– Ильич, в нашей школе преподавал НВП, – объяснил Кароев. – Как десять лет назад ворчал, так и до сих пор ворчит, ничего старика не изменит.
– А, ну тогда понятно, – кивнул я, и, схватив Руслана за рукав, оттащил его в сторону. – Ну, что Русик, ты как согласен нас пропустить? Или будешь корчить из себя непримиримого ваххабита?
Руслана Кароева, я знал давно – лет десять. Руслан возглавлял небольшой цех, изготавливающий металлоконструкции на заказ: решетки, ворота, навесы и т. п. Цех располагался в селе Приозерное, во дворе, соседствующим с подворьем семейства Кароевых. Нельзя сказать, чтобы мы были друзьями, скорее приятелями, но даже нынешний уровень наших отношений, позволял мне говорить с ним на равных и не бояться пули в спину.
– Алексей, вы меня знаете давно, – отведя взгляд в сторону, сказал Руслан. Хоть, я был всего на девять лет старше, но Кароев, всегда называл меня на «вы». Вот, чего – чего, а вежливости и уважительного тона, крымским татарам было не занимать. – Я согласился с вами встретится, только потому что, вы отпустили моего племянника. Спасибо вам за это, и держите, мне ваших денег не надо, – в протянутой ладони татарина, лежала не распечатанная пачка европейских «пятихаток». – Берите и уходите, мы не будем стрелять вам в спину. Даю слово мужчины!
– Русик, я рад, что ты так поступил. Это значит, что ты честный человек и настоящий мужчина, – пафосно произнес я. Крымские татары, как и все восточные мужчины, очень падки на лесть. – Но, видишь ли, дело в том, что возьмешь ты деньги или нет, но мы все равно пройдем через ваши позиции. Не в твоем секторе, так в соседнем, там же арабы – наемники стоят, правильно? Думаешь, они откажутся от денег? Вряд ли, они, ведь, сюда за деньги и приехали воевать. По моим данным наемники получают сто долларов в день. А я им предложу в десять раз больше, так что они с радостью согласятся, да еще и вызовутся в сопровождение.
– Ну, и пусть! – твердо ответил Руслан. – Это будет на их совести.
– Русик, давай по честному? У тебя: жена, трое детей, родители. Как ты их собираешься кормить? А самое главное, куда и на какие шиши, ты убежишь из Керчи, когда здесь высадятся российские десантники и устроят вам маленький «пиздец»?
– Это наша земля и если надо, то мы за неё умрем! – глаза татарина налились кровью, а кожа на лице побледнела. – Больше, вам, нас отсюда не выгнать. Понял? Сейчас не сорок четвертый год!
– Руся! Да, успокойся, ты! – я, примирительно выставил руки перед собой. – Хочешь умирать, бога ради! Земля тебе пухом! Ты о детях подумал? Сколько твоей самой младшей? Год?
– Ну и что? Лучше прожить всего год, как свободный человек, чем всю жизнь, как животное, неся на шее хомут!
– Слышь, ты, свободный человек! – хоть я и говорил шепотом, но металл в голосе, заставил вздрогнуть Руслана. – Ты, где родился? В Узбекистане? А, твоя жена? Там, же? А, твои родители? В Бахчисарае? Под Белогорском? Под Джанкоем? Где?!
– То же в Узбекистане? И, что?!
– Твои дед и бабка, или может прабабка с прадедом, они, где жили?
– Ну, в Белогорске и что?
– А, то! Тогда, какого хера, ты называешь Керчь, своей родиной? А?! Ты, пойми, что это не русские заставили твою семью сорваться из Узбекистана и приехать в Крым. Это ваши старшие, из меджлиса, это они заставили вас сюда приехать, бросив все там! Это они ваш клан загнали в богом забытую Керчь, чтобы показать вашу ничтожность! Хочешь сказать, что это не так? Хочешь сказать, что крымские татары – единый народ? Хрена с два! Уж, я, то знаю, что все ваше единство – показное, оно для чужаков! Вы друг друга ненавидите, как пауки в банке! Вас семеро, ютится в одном доме на три комнаты, а в то же самое время, ваши соплеменники отстраивают себе хоромы в три этажа, на берегу Черного моря! Скажешь не так? Так! Сам прекрасно знаешь, что те деньги, которые ты ежемесячно сдаешь в «татарский общаг», идут на благо, строго определенных кланов. Ты – всю жизнь живешь с хомутом на шее, и этот хомут тебе повесили твои же соплеменники. Так, что хорошо, выпендриваться: берешь сейчас двести пятьдесят тысяч евро, мы проходим на ту сторону, а через сутки возвращаемся обратно, и ты получаешь еще столько же! А на эти деньги, ты сможешь купить себе место в меджлисе и перебраться поближе к Симферополю. Согласен!
– Но, вы ведь, туда идите не просто так, как только в тылу засветится группа чужаков, начнут расследование и по-любому подумают на нас. И так, на наш отряд косо смотрят, из-за того, что мы не сильно активно воюем, а все время сидим в обороне!
– Ёп! Русик, ну как ты мог подумать, что дядя Лёша не придумает, как все провернуть, чтобы и волки были сыты и бараны не подумали друг на друга! – судя по тому, как изменился тон татарина, можно было сделать вывод, что он уже согласился взять деньги. – Через двадцать минут, тебя срочно вызовут по рации и перебросят на соседний участок, к арабам!
– А, вы откуда знаете? – удивленно спросил Руслан, машинально беря протянутый ему, мной пакет с деньгами. К пачке, которая так и была зажата в его руке, присоединилось еще четыре, точно такие же. Итого получилось пять пачек по пятьдесят тысяч евро, каждая.