Ефим Гольдберг скорбит, что остался без гешефта. В самом деле — написал книгу, а получил фигу! Правда, он таки успел скопировать житие старца Василия. И теперь, в очередной раз став из Павла — Савлом, господин Гольдберг разрывается между страстным желанием насолить михайловским церковникам, опубликовав эту «бомбу», и неодолимым страхом перед тем, какими могут оказаться для него последствия столь скандальной публикации. Ведь если за господина Колосова вступится его друг-губернатор…стоит ли второй раз наступать на те же самые грабли, рискуя на сей раз не уцелеть?
Жох подсчитывает понесенные убытки да раздумывает над тем, почему его планы и расчеты вновь пошли прахом. А ведь как удачно все шло поначалу. Так нет же — опять сорвалось! Экая досада! Впрочем, он еще возьмет свое. Он еще их всех обставит, не будь он Жохом!
Что до господина Колосова, то теперь он не хочет даже вспоминать о своем прадедушке Василии Прахове. В самом деле: ведь он так верил в то, что у него есть свой человек на небесах, так надеялся с его помощью еще больше возвыситься и прославиться. И что же? Прадедушка кинул его, как последнего лоха, ославив на весь Михайловск, на всю Михайловскую область. Да что там — даже за ее пределами. Ведь добрая слава лежит, зато худая — по свету бежит.
— Колос-то наш…ха-ха-ха! Нет бы жить как люди, а он в религию ударился, — злорадствует народ. — Связался с попами, а они-то его и развели!
— Высоко нос-то задирал… — глубокомысленно замечают другие. — Вот по носу и получил! И поделом! А то совсем взбесился с жиру! Думал, ему все дозволено. А нет — и на таких есть управа! Бог-то видит, кто кого обидит.
Так что господину Колосову грех считать себя обманутым. Ведь Василий Прахов сдержал свое обещание. И даровал своему правнуку такую славу, о какой тот прежде не мог и помыслить. Сделав его всеобщим посмешищем.