– Это похоже на диверсию! Ваше величество, это же дракон! Дракон, понимаете? Эти твари веками нарушают мирный Договор, нападая на людей, несмотря на то, что мы всегда даем им достойный отпор!
– Скажите, а вам не надоело?
Странность вопроса, да еще заданного таким спокойным тоном, озадачила гроссмейстера:
– Простите, не понял, ваше величество…
– Вам самому это не надоело? Год за годом жить в страхе! Копить силы и людские ресурсы в ожидании новой диверсии. Считать месяцы и недели, ковать оружие, быть готовым умереть. Предыдущий Год Дракона отнял у меня сына! Старшего брата того малыша, который через несколько месяцев появится на свет. И я не хочу повторения пройденного однажды пути!
– Ваше величество, существует Договор…
– Да, знаю, – отмахнулся король и бросил взгляд на двери в покои королевы. – Некий Завет, положенный Создателем в начале времен. Драконы то и дело нарушают его, нападая на людей. Но покойный Целок утверждал, что знает о другом Договоре! Вы ничего о нем не слышали?
– Нет. – Голос гроссмейстера прозвучал достаточно убедительно.
– А я слышал! От самого Целока! Мистики, расследовавшие его смерть, утверждали, что он выбросился из окна сам, движимый каким-то очень сильным чувством. Как думаете, что это было за чувство?
– Может быть, любовь? – брякнул сэр Лаймож, надеясь, что это отвечает настроениям короля.
– А я считаю, что это был страх, – ошарашил собеседника Нерит Айнский. – Я потом припомнил, что Целок говорил и даже читал какие-то свои стихи о жертвоприношении. Он утверждал, что драконы раз за разом приносят какую-то жертву!
– Что? – На сей раз изумление было искренним. Вот уж не думал гроссмейстер, что его величество не просто запомнит давний разговор, но и сделает те же самые выводы, к которым пришел он сам, изучая записки Безумного Лорда.
– Кто-то или что-то вынуждает драконов так поступать, – продолжал король. – Как их нападения вынуждают нас жить в постоянной боевой готовности. Вот о чем надо подумать! О первопричине сложившейся ситуации. И о том, как ее устранить к взаимной выгоде.
– То есть военное положение в стране объявлено не будет? – правильно понял скрытый смысл королевских речей сэр Лаймож.
– Я бы постарался сделать как можно больше для того, чтобы до наступления Года Дракона узнать все про это жертвоприношение и придумать, как справиться с этой проблемой.
– Уничтожив драконов!
– Или устранив помеху, которая мешает всем нам жить в мире.
– В мире? С драконами? – Гроссмейстер не выдержал и расхохотался королю в лицо. – С этими чудовищами? С тварями, лишенными разума и чувств? С… животными?
Король некоторое время молча изучал лицо своего собеседника.
– Знаете, – промолвил он после паузы, – назначая вас на должность гроссмейстера, я руководствовался соображениями, что вы, человек, много времени сражавшийся с драконами, практически положивший жизнь на алтарь этой войны, должны лучше кого бы то ни было понимать своего противника. Я думал, что вы сможете трезво оценивать ситуацию, посмотреть на проблему под другим углом. Долгое время гроссмейстерами были в основном мистики, которым место в тиши кабинетов, а не на полях сражений – и долгое время ничего не менялось. Назначив воина, я надеялся на перемены. Но, видимо, я ошибался!
Оставив последнее слово за собой, король коротко кивнул онемевшему гроссмейстеру и вернулся в покои королевы.
Глава 8За друга
Школа Драконоборцев, тот же вечер
И вот только сейчас Готик смог добраться до постели, куда упал, почти ничего не видя и не чувствуя. Наконец-то этот день закончился!
Рядом что-то задвигалось. Не оборачиваясь, юноша угадал Авидара, который уже полдня отдыхал тут, отпущенный из лазарета. Горец мягко присел рядом на постель, дотронулся до плеча:
– Что с тобой?
– Отстань, – буркнул юноша, но настырного горца оказалось не так-то просто сбить с толку.
– Что-то случилось?
– Ничего. – Готик сгреб подушку, утвердив на ней подбородок. – Просто я так больше не могу. Я устал!
– И только-то? – В голосе Авидара послышался тихий смешок.
– Тебе легко говорить! – воскликнул Готик. – Ты полдня провалялся в лазарете у брата-лекаря, а нас гоняли до седьмого пота!..
– Валяться там, скажу я тебе, не слишком приятное занятие, – вставил горец.
– Как будто нам было приятно! После подземелий – сразу на конюшню, седлать лошадей и скакать… А потом еще и с копьем тренироваться. Носишься туда-сюда, пока либо конь под тобой не падет от усталости, либо пока три раза подряд не попадешь копьем в кольцо! А потом подвешивают щит, и ты должен ударить точно в центр. И успеть пригнуться, потому что противовесом ему служит мешок с песком. Он и так не кажется легким, а получить этой штукой по спине не слишком весело! Сказать, сколько раз я летал сегодня вниз головой из седла?..
– Догадываюсь, – тихо усмехнулся Авидар. – Но ведь это – обычные рыцарские упражнения. Вы все это должны были проходить еще до того, как поступили в Школу. Вот таким, как Ширд, Садуго, Вильдо или я, кто до поступления сюда практически не умели ездить верхом, – тем должно быть трудно. А вы-то знали, на что шли!
– Да я не об этом… – Готик вздохнул. – Знаешь, я, наверное, зря поступил в эту Школу. Не выйдет из меня драконоборца… Мы ведь убили ту виверну!
Кровать тихо скрипнула – горец ощутимо напрягся. Но юноша уже не мог остановиться, ему необходимо было высказаться.
– Тебе хорошо, – продолжал он. – Тебя там не было… А мы на нее… всей толпой. Ну конечно, не все. Яунист и Юрат прямо сломя голову кинулись, остальных оттеснили… Наставники каждого заставляли потом удар нанести – чтоб, значит, преодолели свой страх перед зверем. Она уже и не шевелилась и не дышала почти, а они… – Перед глазами встала уродливая морда, рассеченная косым ударом до кости. Сломанная челюсть, вытекший глаз. – Сначала было страшно – всем. Ну еще бы! Такая тварь! Позже разохотились, развеселились, а я… Знаешь, я ничего не чувствовал. То есть вначале, как и все, – страх. Потом – боль, отчаяние… И ведь знаю, что не меня бьют, а все равно больно. А потом я разозлился. – Юноша зажмурил глаза изо всех сил. – Отчаянно так разозлился. Мол, будь что будет… Такая ненависть в душе поднялась – самому захотелось убивать всех вокруг. И вдруг пришла пустота. Все стоят, радуются, а у меня в душе – ничего. Все мертво. Я не сразу понял, что это были не мои мысли и чувства.
– Что?
– Это была виверна! – Готик резко вскочил, повернувшись лицом к Авидару. – Я почувствовал ее страх, ее отчаяние, ее злость и ненависть. И когда она умерла, в моей душе тоже все словно умерло… Я умер вместе с нею, понимаешь? Они и меня там убивали – все против одного! И меня заставили нанести удар – по самому себе! Я ненавижу себя за это!
Он почти кричал, сжимая кулаки.
– Тихо ты! – Авидар схватил его за плечи, несильно встряхнул.
– Мне было страшно, понимаешь? Я был этой виверной! И я больше так не хочу!
Готик вдруг бросился вперед, обнимая Авидара за шею и, как маленький, тычась носом в его плечо.
– Я стоял, смотрел на мертвую виверну и ничего не чувствовал… – бормотал он. – Что же я буду за драконоборец, если стану так переживать из-за каждой убитой твари? Я не смогу их убивать! Я же буду чувствовать их боль и страх! Я буду знать, что они чувствуют, что они во многом похожи на нас!
– Т-ш-ш-ш… – Горец осторожно обнял юношу. – Не надо… Это была всего лишь виверна… Не надо плакать!
– Это был такой же дракон! Только без крыльев и огнедышащей пасти, – хлюпнул носом Готик. – И она же ничего нам не сделала! Она даже не защищалась сначала… Она набросилась на нас потом, от отчаяния. Нас учат, что драконы – это чудовища без разума и чувств, но я ее чувствовал! Как же я смогу выполнить свой долг и убить своего дракона? Ведь я буду знать, что они – не такие! Я не смогу увидеть в них врагов!
На миг руки горца, обнимавшие его за плечи, напряглись.
– Знаешь, – послышался смешок Авидара, – а мне кажется, что именно ты и сможешь это сделать…
– Что именно? – Юноша резко выпрямился.
– Я тут недавно узнал – в конце обучения у нас будет нечто вроде экзамена. Чтобы доказать, что ученики усвоили науку, они должны будут сразиться с настоящим драконом.
– Не понимаю, – произнес Готик.
– Именно ты и сможешь убить дракона. То есть сделать это сознательно, правильно и… честно.
– Ты что? – внезапно его осенило. – Что?..
Готик попытался вырваться, но Авидар сомкнул пальцы у него на затылке, упираясь лоб в лоб и снизу вверх ловя его взгляд. Глаза их встретились, и целый сонм мыслей и чувств обрушился на юношу. Теплой волной они окутали воспаленный разум, снимая и разделяя боль на двоих. Хотелось закрыть глаза и просто плыть по течению, забыв про все и наслаждаясь тишиной и покоем и постепенно обретая спокойствие и уверенность в себе. Не сразу он понял, что это горец делится с ним своими чувствами. Золотые глаза излучали тепло. В них можно было утонуть, и Готик не стал сопротивляться, когда Авидар опять притянул его к себе, обнимая и тихо укачивая, как ребенка.
Хлопнула дверь, послышался топот ног.
– Нет, ну вы только посмотрите на него! – Насмешливый голос заставил юношей отпрянуть друг от друга. – Мы там навоз убираем, плац подметаем, вкалываем, как последние сервы, а эти тут обнимаются! А вот я скажу сейчас наставникам, чем вы занимаетесь!
Готик медленно встал. Яунист остановился в проходе, уперев кулаки в бока, и его серые глаза излучали насмешку и скрытое торжество.
– Вы знаете, что с вами за это сделают, голубки? – продолжал он. – Один из вас в лучшем случае отделается виселицей, а другой будет умирать очень долго. И догадываетесь, кто это будет?
– Я тебя убью, – пообещал Готик.
– Как? Морально? Я – рыцарь, и драться с девчонками…
– Что? – Юноша не поверил своим ушам. – Ты… врешь!