– Там девки оборону держали… Чего ты краснеешь? – Караульный по-своему понял его смущение. – Когда-то в Орден и женщин принимали. Они жили отдельно, тренировались отдельно. И все отдельно делали. В том году драконы прорвались к самой столице. Женщины все собрались в башне – мол, не хотим наравне с мужчинами быть. Все там и полегли. Драконы слабое место почуяли и сразу втроем на башню навалились. Девкам бы помощи попросить, а в них гордыня взыграла. А может, еще чего… В общем, башню разрушили. Твари ворвались в стены обители. Тут такое было… Историю Ордена учили?
– Ага. Только до этого места еще не дошли. У нас не так много времени на изучение летописей. Нас все больше конному бою, фехтованию и магии учат.
– А мы учили, – сказал мастер Гогуж. – Башню потом восстанавливать не стали. И женщин с тех пор в Орден не берут… Хватит болтать! Смотреть давай!
Подавая пример, бородач развернулся в сторону раскинувшегося за стеной внешнего мира. Готик оперся на копье, озираясь по сторонам.
– А на что мы будем смотреть?
– Да просто так… Войны сейчас нет, так что просто смотри. Думай о чем-нибудь… Авось чего интересное увидишь!
Юноша честно вытаращил глаза в предутренний сумрак.
Сказать по правде, ему в последнее время не так уж часто выпадал шанс просто постоять и посмотреть по сторонам. Вид открывался великолепный. Полумрак скрадывал очертания предметов, делал мир загадочным. Сверху – серо-лиловое, словно припухшее небо, закрытое снеговыми тучами. Тут и там на более светлом фоне мелькают темно-синие пятна – днем там можно будет увидеть клочки чистого неба. В одном из них, как в окошке, поблескивает убывающая луна. Внизу, на серебристо-белом снегу – темно-серая лента замерзшей реки, светло-серая ниточка дороги, черные пятна домов предместья и городских стен и мрачный силуэт барбакана на той стороне заледеневшего рва. А далеко на горизонте – зубчатый край леса. Снегопад с ночи уменьшился, теперь падали отдельные снежинки. Готик подставил под них варежку.
– И долго нам тут стоять? – поинтересовался он.
– До вечера. Как колокол пробьет, придет смена.
– Так долго? – Юноша прикинул, что не сходить с места придется часов двенадцать, а то и больше. – А на рассвете…
– Не боись, тебе я поблажку дам. После полудня сбегаешь в караулку, погреешься, перехватишь чего-нибудь перекусить. Наше следующее дежурство – через ночь. Так что тебе, – бородач стянул варежку, стал загибать пальцы, – всего два раза в дозор сходить с нами. Сейчас – и на вторую ночь. А когда мы опять на дневное пойдем, тебя отсюда заберут. Опять беготня начнется… Так что отдыхай, пока можешь! Я вот в свое время любил тут стоять…
– Вас часто наказывали? – замирая от предчувствия, поинтересовался Готик.
– Часто не часто, а три раза приходилось вот так наказания отбывать. Два раза – за дело, а в третий раз нас всех отправили, потому как никто не признался.
– В чем?
– Да натворили мы кое-чего… В кладовую залезли, еду и выпивку своровали и пирушку устроили. Все бы ничего, да в тот раз вся эта снедь для короля и его свиты предназначалась. Отец нынешнего короля, Эжер Второй Айнский, хотел почтить визитом Школу. А мы, значит, королевское вино выпили и королевскими маринованными осетрами закусили! – Гогуж усмехнулся в бороду. – Вот вся наша группа и загремела на «воспитательные работы». Вы такое не устраивали?
– Нет. – Готику стало грустно. – У нас группа недружная.
– Это плохо! Тебе с ними в бой идти, когда драконы прилетят. Вот из наших, кто живой и при Школе остался, мы до сих пор дружим. Квактол тебя не зря ко мне в смену пристроил, мы вместе учились.
Юноша покивал, соглашаясь с собеседником и мысленно прикидывая, с кем из двух десятков учеников их группы он бы с радостью разделил тяготы войны. Пасак, Садуго… Юрат тоже ничего, как оказалось… Авидар! Вот в горце он был уверен, как в самом себе. А остальные… либо в рот Яунисту смотрят, как Ширд, либо сами по себе. Ну некоторые из них за Юратом пойдут. Все равно, крепкой дружбы почти ни с кем нет – такой, чтобы пронести ее через годы.
– Дракон!
Возглас раздался неожиданно и заставил всех встрепенуться.
– Дракон! Смотрите, дракон!
– Где? – Готик аж привстал на цыпочки. Внутри все замирало от восторга и страха – еще бы, увидеть настоящего, живого дракона! Сейчас! Первым из всех учеников! – Где? Где?
– Вон там. – Мастер Гогуж по-простому взял его за макушку, разворачивая голову в нужном направлении. – В небо смотри! Ну и зверюга!
«Я ничего не вижу!» – хотел возразить юноша, но тут он увидел.
Предчувствуя близкий рассвет, небо понемногу розовело, в разрывах облаков явственнее проступала синева, и на фоне этой синевы в объятиях ветра кувыркался, мерно вспарывая воздух перепончатыми крыльями, невесть откуда взявшийся дракон.
Издалека трудно было определить, какого он размера, но почему-то казалось, что не такой уж зверь и огромный, как любят рисовать на гравюрах. Лунные лучи серебрили светло-серую шкуру. Дракон то схлопывал крылья, как огромная бабочка, то опять расправлял их, ловя потоки воздуха. Поджав лапы, он играл с ветром и совсем не походил в этот момент на чудовище, в чьем огненном дыхании запросто можно сгореть. Изящество его движений завораживало.
– Создатель нас защити! Откуда он взялся? – раздался рядом голос мастера Гогужа. – Чего он тут делает? Пойти доложить начальству!
– Не надо! Он… такой красивый!
Восклицание, вырвавшееся из груди Готика, заставило бородача замереть на месте.
– Ты чего, парень? Это же дракон! – Он ткнул рукавицей в небо. – Ты не знаешь, что эти твари делали…
– Знаю. Мне шесть лет было, когда начался последний Год Дракона, – возразил юноша. – Мы с мамой и сестрами прятались в охотничьем домике в лесу. Драконы подожгли лес. Хорошо, что ветер переменился и пожар пошел другой стороной. Просто я никогда их прежде не видел… так близко!
Он снова посмотрел в небо. Почему-то подумалось, что вот этот зверь не стал бы поджигать лес. В нем не чувствовалось агрессии, лишь сила и красота. Он не летал – он танцевал, разминаясь, пробуя свои силы и наслаждаясь полетом и игрой с ветром.
Дракон тем временем поднялся высоко-высоко, под самые облака, а потом, сложив крылья, камнем пошел вниз. Не сразу до Готика дошло, что зверь не просто падает – он еще и выравнивает свой полет так, чтобы со всего разгона вписаться в камни внешней стены.
– Нет!
Образ изрубленной, искалеченной виверны встал перед глазами. Не укладывалось в голове, что и это существо тоже может превратиться в груду изуродованной плоти.
Зверь словно услышал его мольбу. Внезапно и резко вильнув в сторону, он пронесся вдоль дороги и камнем канул куда-то за крутой речной обрыв.
– Где? Где он?
На лестнице послышались торопливые шаги – кто-то из дозорных не поленился и сбегал, предупредил братьев-драконоборцев.
– В ту сторону полетел! К реке! Если на лед не сверзился, небось под обрывом затаился!
На стене торопливо зажигали факелы, разводили огонь под котлами со смолой, тащили камни для баллист. Несколько рыцарей, запомнив направление, бросились вниз, и уже через пару минут ворота приоткрылись, чтобы выпустить вооруженных до зубов всадников. На колокольне несколько раз звонко и яростно звякнул, словно взлаял, колокол. Тревога!
Готик не принимал участия в подготовке к возможному столкновению – и потому, что, как новичок, не знал, куда бежать и за что хвататься, и потому, что глаз не мог отвести от равнины. Внутри все похолодело и сжалось в тугой комок, словно вместо внутренностей был ледяной камень. Образ играющего с ветром дракона не шел из головы. «Ну почему, почему ты допустил, чтобы тебя увидели? Они же тебя убьют… – мысленно то ли ругал, то ли умолял он зверя. – Что тебе тут делать? Зачем ты сюда прилетел? Сидел бы в своих горах, никто бы тебя не трогал… А теперь…»
Братья-драконоборцы окружают севшего на лед дракона, атакуют со всех сторон одновременно, рубят мечами, уворачиваясь от ударов хвоста и огненного дыхания, а зверь скользит, цепляясь когтями, и лед трещит и плавится под его горячей тяжелой тушей, бегут трещины, ломаются льдины. Зверь падает в воду, беспомощно плещет крыльями, пытаясь взлететь, рыцари наскакивают все сразу, рубят мечами его крылья, плечи и шею. Кровь течет в черную воду реки, смешивается с нею, дракон слабеет, цепляется за лед из последних сил, но глаза застилает пелена – словно пеплом подернуло угли костра. Рыцари отступают туда, где лед толще, к самому берегу. Они стоят, ждут: ледяная вода все доделает за них. Через несколько минут все кончено. Остается только огромная полынья, как страшная рана на теле реки.
Его несколько раз пихали, толкали, окликали… Не видя и не слыша ничего, Готик стоял, вцепившись в зубец крепостной стены, и до рези в глазах всматривался в ту сторону, куда ускакали драконоборцы. Картина гибели дракона стояла перед мысленным взором – четкая, как будто все это он уже видел своими глазами. И он чуть не завизжал, когда полчаса спустя показались возвращающиеся всадники. Они скакали рысцой, и незаметно было, что им пришлось сражаться. Наверное, все произошло еще проще: лед под драконом треснул сразу, и рыцарям оставалось лишь смотреть, как тонет огромный зверь – сильный и красивый в воздухе, но совершенно беспомощный в ледяной воде.
Добрая половина дозорных бросилась вниз, чтобы расспросить разведчиков, что да как. Вернувшийся вскоре мастер Гогуж был мрачнее тучи.
– Квактол сказал, не нашли они ничего, – буркнул он в ответ на расспросы. – Зверь как в воду канул!
– Так, может, правда…
– Да не было там ничего! Ни на снегу, ни на льду! Следы какие-то возле рыбачьего домика – и только. Да следы человеческие. А драконьего ничего не было. Уж Квактолу-то я верю… Он, кстати, о тебе спрашивал. – Голос бородача немного потеплел. – Хотел знать, как ты держался, парень. Я сказал, что в штаны не наложил!
– Спасибо. – Готик смутился от похвалы.