– Он звонил мне, – пробормотал я, – предупредил, что меня вот-вот арестуют за убийства и что мне лучше скрыться, пока не найдут настоящего убийцу.
– Сообразительный парень, – ответил Коля. – Если бы у вас сдали нервы и вы скрылись… сами понимаете. Кстати, при обыске у него нашли письмо, адресованное вашей жене!
– Письмо, адресованное Лии? От кого? Как оно к нему попало?
– Оно пришло на адрес фонда, а он, видимо, изъял его из почты. Ваш бывший студент – очень любопытный юноша, Вячеслав Михайлович. Между прочим, он ответил этому человеку, а потом стал писать ему регулярно. У него в столе мы нашли черновики писем со всякими дурацкими стишками. Пацанизм какой-то, честное слово! – Коля хлопнул ладонью по столу. – Затевать хищение в особо крупных размерах и развлекаться сочинением глупых стишков – в голове не укладывается. От кого письмо? От человека по имени Владимир Былдин. Знаком? – Коля снова испытующе смотрит на меня.
Я качаю головой – нет, не знаком, и в свою очередь спрашиваю:
– Они что, были… знакомы?
– Кто?
– Лия и этот… Былдин.
– Нет, как будто. Он видел ее по телевизору. Между нами, странный малый этот Былдин. Работает контролером общественного транспорта, гоняет безбилетных пассажиров и… – Коля покрутил головой.
– А что в письме? – спрашивает Ведьма.
– А в письме – любовь. Как в «Гранатовом браслете», было такое кино когда-то…
– А Лия… что случилось с ней? – спросили мы с Ведьмой почти в один голос.
– Эти два дела никак не связаны. Ваша покойная жена погибла, – Коля замялся, подбирая слова, – в силу неудачно сложившихся обстоятельств. Тут не до конца все ясно. Кстати, убийц было двое. И один из них… то есть одна, вам знакома…
– Двое?! Их было двое? Кто?
– Известная вам Лара Бекк. Тоже, между прочим, ваша студентка!
– Лара Бекк? – поразился я. – Но… почему?
– По ее словам, она не любила вашу жену и поэтому решила ее отравить.
– Лара Бекк… отравила Лию? Не любила и поэтому решила отравить? Не могу поверить…
– Людям иногда свойственно совершать странные поступки, – философски заметил Коля.
– Лара Бекк… ни за что не поверю… – продолжал лепетать я. – Такая славная девочка… Она не могла, здесь какая-то ошибка!
– Могла, но… одним словом, это не она, – вздохнул Коля с сожалением, как мне показалось.
– Но тогда кто?
– Тайна следствия, – ответил Коля уклончиво, и я вдруг понял, что им ничего не известно об убийце моей жены.
– А как же Лара? Что с ней будет?
– К сожалению, скорее всего, ничего. Нет состава преступления. Имела место несерьезная попытка убийства, бессмысленная… технически. Преступница раскаялась и сказала, что больше не будет. Я бы приговорил ее к розгам на площади! – кровожадно сказал Коля. – Чтобы неповадно было. И запретить читать детективы!
Дальше я молчал, переваривая услышанное, а они болтали о политике, воспитании детей и выставке американского самородка Стива Моравиа в галерее «Венеция». Ведьма повторила свое приглашение на открытие, которое состоится через три недели, девятнадцатого июня, в воскресенье. Коля обещался быть.
Я почти не слышал их, испытывая боль и печаль, чувство вины захлестывало меня. Мне хотелось остаться одному. Я пытался понять, почему она пошла на это… Чтобы отомстить мне? Чтобы перечеркнуть постылую прошлую жизнь и начать новую? В другом месте, с другими людьми? Так трагично, так нелепо… и в итоге – смертельный виток, лавина, неуправляемый хаос…
Старший лейтенант травил душераздирающие байки и безбожно хвастался. Послушать его, так он каждый день выезжает на задержание криминальных групп, вместе с Интерполом борется с организованной преступностью, стреляет без промаха, мастерски раскалывает матерых воров в законе и носит на себе отметины вражеских пуль. Лицемерная Ведьма испуганно вскрикивала и закрывала глаза от страха.
Около трех мы вышли проводить его. После прокуренной комнаты майская ночь была чудо как хороша, на ее фоне особенно ярко чувствовалось несовершенство человеческой породы. Вокруг было светло, тихо и торжественно. По небу неторопливо плыла громадная зеленая луна, деревья отбрасывали четкие вытянутые тени – мир, казалось, потерял объемность и существовал лишь в двух измерениях. Теплый любопытный ветер трогал наши лица.
Мы стояли около Колиного потрепанного «Москвича», прощаясь, когда до наших ушей долетел звук отдаленного взрыва.
– Бомба! – определил Коля. – Криминальные разборки. О темпора, о морес! [13]
– А знаете, этот хлюпик Дубенецкий оказался ничего мужиком, – поделился старлей Коля Астахов со своими друзьями Федором Алексеевым и Савелием Зотовым в тот же день вечером, когда они сбежались в своей штаб-квартире – баре «Тутси». – Даже не ожидал!
– Я же говорил! – вскричал Савелий. – Я вам сразу сказал! Федя, скажи!
– Говорил, помню.
– Если бы не он и не эта женщина… художница Мария… – Коля вздохнул и махнул рукой. – И главное, влюблена в него, прямо глаз не сводит. И все-таки, убейте, не понимаю, что они в нем находят?
– Давайте за любовь! – предложил Федор. – Вернее, за странности любви!
Тост протестов не вызвал, и они выпили…
Глава 29Распутье
Я тело в кресло уроню,
Я свет руками заслоню
И буду плакать долго, долго,
Припоминая вечера,
Когда не мучило «вчера»
И не томили цепи долга…
Мы вернулись в дом. Ведьма стала убирать со стола, а меня определила мыть посуду. Тем более что я проиграл.
– Зачем вы наступали мне на ногу? – спросил я лишь бы спросить – молчание действовало мне на нервы.
– Чтобы вы не ляпнули лишнего.
– И не собирался, – соврал я, подумав уже в который раз, что она читает мысли.
– Мне жалко Ивкину, – вдруг сказала Ведьма. – Незаурядная, видимо, была личность.
Я не ответил. Картины последних событий, отступившие было, снова вернулись. Рука Сонечки, свисающая с кровати… голубоватые жилки повыше запястья… Ее взгляд, устремленный на меня, сожаление и насмешка… над собой, над нами… Я разворачивал перед ней планы совместного будущего, а она знала, что ничего этого никогда не будет – поздно! Я едва не застонал, вспомнив свою болтовню и дурацкие шуточки… А она в это время сходила с ума от страха и считала минуты до побега. Старлей Коля сказал, что у нее на шее были синяки… Ее душили, а я поверил, что она простыла… Каждое слово и каждый жест Сонечки обретали новый смысл теперь, когда я знал правду.
«Сонечки больше нет», – повторял я снова и снова фразу, которая не укладывалась в сознании. Ее не было для меня последние десять лет… Я разрушитель, думал я, все мои женщины умирают… Хорошо, что Анна ушла… Я приношу несчастье.
«Прости меня, дурака, Сонюшка! Слепого и холодного… Я виноват в твоей неприкаянности и безнадежности… я один… Это из-за меня ты решилась… оборвать бессмысленный бег по кругу и изменить свою жизнь…»
– Эй, Вячеслав Михайлович! – Ведьма хлопнула ладонью по столу. – Прекратите истерику! Ивкину жаль, никто не спорит, но это был ее выбор, ее свободная воля, вы здесь ни при чем, слышите? И не забывайте, что она пыталась ограбить вас в лице фонда. Она ведь не знала, что Стас вас выпер. Правда, с другой стороны, она считала вас жуликом и аферистом, что служит ей оправданием. Вы лучше подумайте, что было бы, если бы нас там застукали! Вы хоть понимаете, что нас могли убить при попытке к бегству? А ОМОН, интересно, кто вызвал? Я ставлю на Дергунца, способный парнишка. Вообще, ваши студенты… ребята креативные. – Она ухмыльнулась. – Вы бы лучше подумали, что делать дальше. С возвращением в фонд придется подождать. Можете не сомневаться, будет открыто дело о финансовых махинациях. Надеюсь, вам удастся доказать, что вы ничего не знали. Скажите спасибо Стасу за то, что выбросил вас из дела.
Она раздражала меня своей болтливостью и нахальством, но я не мог не признать с горечью, что она права.
– Я бы на вашем месте вернулась в институт! Влюбленные девочки очень поднимают мужскую самооценку, – не унималась Ведьма. – Просто удивительно, как вас раздувает от гордости, если какая-нибудь сопливка задержит на вас свой взгляд. А между тем гораздо труднее вызвать восхищение зрелой, умной и независимой женщины с богатым жизненным опытом! Подумайте над тем, что я сказала.
Я открыл рот для достойного ответа, но не успел высказаться – зазвонил телефон. Часы в гостиной начали глухо отбивать время. А телефон звенел и звенел. Бомм-бомм-бомм! Четыре. Мы с Ведьмой уставились друг на друга. В моих глазах был вопрос. Ведьма кивнула. И я поднял трубку.
– Вячеслав Михайлович Дубенецкий, я полагаю? – спросил незнакомый мужской голос.
– Я вас слушаю, – официально ответил я. – Кто это?
Ведьма уселась в плетеное кресло, не сводя с меня любопытного взгляда.
– Мое имя вам ничего не скажет, – сказал голосом опереточного злодея невидимый собеседник. – Я звоню, чтобы сделать вам некое предложение…
– Кто вы? – повторил я.
– Неважно. Мое предложение касается известной вам особы… Анны!
– Анна! – закричал я. – Что с ней? Где она?
– Не торопитесь, Вячеслав Михайлович, – человек издал смешок. – С ней все в порядке. Анна находится… ну, скажем, в одном укромном и безопасном месте.
– Что значит укромном? Что вам нужно?
– В укромном и безопасном, из которого она не может уйти по своей воле. Мне нравится ваш вопрос, вопрос делового человека. Мне нужно многое, но от вас мне нужны только деньги!
– Какие деньги? – спросил я по-дурацки. Если бы такой вопрос задал герой сериала, я бы подумал, что он законченный идиот. Голос объяснил все достаточно ясно.
– Деньги. Неважно, какие. Важна сумма. Я не хочу вас пугать, Вячеслав Михайлович, но, если вам дорога жизнь Анны…