Я обязательно провожу собрание с родителями перед тем, как начинаются съемки, потому что я хочу, чтобы они знали, что будет происходить, чтобы ни в коем случае не захваливали детей дома, так как дома часто из них тут же начинают делать звезд, и это беда. Мало того что ребенок сам полагает, что он звезда, раз его выбрали и снимают, и машину за ним присылают, и в школе все про это знают, так еще если вдобавок дома из него делают звезду (а это ведь как раз то время, когда у подростка формируется характер!), то характер у него становится отвратительный, причем очень быстро. И дальше с таким ребенком уже не справиться.
Кроме того, родители должны быть готовы к тому, что, когда их ребенка перестанут снимать, он будет переживать серьезную психологическую травму. Он не понимает: как это так, вчера со мной все носились, как с писаной торбой, я стоял на пьедестале, все меня обожали, сто человек вокруг меня крутились, меня все время угощали, говорили комплименты, а сегодня я никому не нужен?!.
Это и взрослому тяжело пережить, а ребенку особенно трудно. Поэтому без правильного родительского поведения он с этим не справится. А родители, как водится, не могут себя правильно вести, потому что они тоже с этим никогда не сталкивались, и, если они к тому же не очень умные, они никогда не справятся без вашей помощи. Значит, необходим контакт. Поэтому важно знать, кто родители ребенка, чтобы они потом не писали на вас доносы, чтобы потом вас не судили за что-нибудь, и так далее. Это все важно.
Собрание я провожу отдельно с родителями и отдельно с детьми. И еще собираю отдельно всю группу и строго-настрого объясняю, что, если услышу хоть одно слово мата на площадке, то с этим человеком мы прощаемся мгновенно, и если замечу хоть одну бутылку из-под алкоголя на площадке, значит, этот человек больше здесь не работает.
В этих делах я достаточно жесток, здесь иначе нельзя. Я убежден — если есть дети на площадке, то атмосфера должна быть совершенно особая, тем более когда из этих детей приходится выжимать все соки, чтобы добиться результата.
У каждого режиссера, постоянно работающего с детьми, разумеется, вырабатываются свои приемы этой работы. Александр Митта, например, чуть что хватается за голову, орет — ребенок пугается и делает то, что он просит. Ролан Быков устраивал бесконечные игры с детьми. И так далее.
Мой прием очень простой. Как только я определяюсь с детьми — а я стараюсь сделать это как можно раньше, как правило, месяца за два до начала съемок, а лучше за три (за два — это уже предел!), — я немедленно начинаю их учить.
То есть с ними работают специальный педагог по мастерству, педагог по движению, педагог по вокалу — у них начинается настоящая актерская школа. Поэтому мои дети, практически во всех фильмах, независимо от того, в какой стране я их снимал, как правило, все вырастают в профессионалов. То есть если они у меня играли хоть какую-то серьезную роль, они становятся профессионалами, потому что прошли целую школу.
Я не говорю, что это хорошо, но по-другому я не работаю. Я не могу тратить драгоценное съемочное время на обучение ребенка. Поэтому детей готовят заранее. Разумеется, я в этой подготовке тоже принимаю активное участие, у нас разработана целая методика.
Есть такая расхожая фраза, что, мол, невозможно переиграть животное или ребенка — я с ней совершенно не согласен. Ребенка можно переиграть сколько угодно. Если его не научить, он, по моему убеждению, будет играть очень плохо, поэтому с ним необходимо заниматься. И вот эти два месяца мы — и я, и мои друзья, которых я приглашаю в качестве педагогов, — тратим на то, чтобы научить детей, и чем ближе к съемкам, тем больше эти наши занятия приближаются к той роли, которую нужно сыграть юному исполнителю. Сначала делаются всякие упражнения и этюды на тему роли, а по мере приближения к съемкам тренинг становится все более конкретным.
И, соответственно, когда мы подходим к съемкам, мои юные актеры уже, конечно, знают наизусть все, что касается их персонажей. Так что на съемках я не занимаюсь обучением: если бы я занимался обучением на съемках, я никогда в жизни не смог бы так быстро снимать. Потому что при том, что мы тратим уйму времени на это обучение, все равно приходится делать десятки дублей, чтобы добиться того, что нужно, а если еще человек ничего не умеет и его надо учить прямо тут, на ходу, то это просто безумие!
Кстати, очень помогает, если вам удается так подобрать детей, чтобы отношения между ними были примерно такие же, как и у персонажей, которых они играют. Например, на Петрове и Васечкине для меня было важно, чтобы исполнители этих героев были бы влюблены в исполнительницу роли Маши, и, пока я этого не увидел, юную артистку на роль Маши не утверждал.
То же и в «Войне Принцессы» — пока я не добился некой симпатии у исполнителей главных ролей, дело не двигалось. Как я этого добивался — это уже отдельный рассказ. Всяческими ухищрениями, вплоть до обманов. Но это было важно, им же предстояло играть любовь, а они поначалу друг друга просто не принимали. Но в конце концов я это переломил, и все сложилось.
Еще один существенный момент. Ребенок должен чувствовать, что он самостоятелен, что он наравне со взрослыми делает серьезную большую взрослую работу, за которую ему, кстати, платят деньги. Я считаю, что это крайне важное для него ощущение.
Вот, собственно, и всё о детях, хотя, на самом деле, это тоже очень серьезный аспект нашей профессии. Работа с детьми — вещь очень сложная. И чем основательнее вы к ней подойдете и тщательнее подготовитесь, тем большего успеха добьетесь.
Из последних картин с участием детей, которые я видел, на меня произвел сильное впечатление фильм «Возвращение» Андрея Звягинцева. Прекрасная работа с детьми! Когда я вижу такого уровня работу с детьми, я сразу понимаю, что это серьезный режиссер. Потому что для того, чтобы заставить детей так играть, нужно прекрасно владеть профессией.
Еще одна картина, вызвавшая в этом плане мое восхищение, — это «Волчок» Василия Сигарева, где работа с девочкой просто изумительная! Для меня это, повторяю, явный признак, что это не просто режиссер, а очень талантливый режиссер, который сумел так работать с этой девочкой, что в результате она играет просто потрясающе. Я не верю, что дети могут играть сами по себе. Не могут. Надо найти такого ребенка и надо его научить.
Вопросы из зала
Как вы относитесь к алкоголю и к курению во время съемок?
Как вы с этим боретесь?
Алкоголь? Я не борюсь — это просто исключено. Если на съемках я вижу или чувствую, что человек выпил, этот человек больше у меня в группе не работает, какую бы позицию он ни занимал.
Что касается курения, то есть обеденный перерыв — так что, пожалуйста, во время обеда, вместо обеда, можете хоть всю пачку выкурить, это меня не касается, но, естественно, во время работы какое курение?! Что за курение?!.
Я вам расскажу одну историю. Это была моя первая американская картина, первый западный контракт, — рядом со мной продюсер, с которым мы собираем группу, и нам нужен line producer, по-нашему, директор. И вот приходят люди, он их при мне интервьюирует, а я сижу рядом, потому что мне интересно, тем более что мне придется вплотную работать с одним из этих людей.
Приходит очень симпатичный человек, рассказывает о себе, у него опыт, то-сё, и вообще он мне нравится, и вроде бы то, что нужно. И когда он уходит, я поворачиваюсь к моему продюсеру и говорю: «По-моему, мы нашли». А он говорит: «Нет». Я: «Почему нет?» Он отвечает: «Он же курит». Я, приехавший из Советского Союза, поражен до глубины души и говорю: «Ну и что?!» Он отвечает: «Как „ну и что“? Ты что, не понимаешь? Он line producer, это серьезная позиция, значит, на него смотрит вся группа: если он курит, ему нужно по крайней мере каждые два часа прерываться и курить. Он же не будет курить во время работы, значит, он будет делать перерывы, а это означает, что вся работа будет прерываться. Это очень плохой пример для окружающих — это раз. К тому же, если он курит, значит, мне придется платить за него большую медицинскую страховку, в три раза больше, чем обычно, потому что он не пройдет освидетельствование — это два. И наконец, если он курит, значит, он устает гораздо быстрее, чем все остальные. Категорически нет!»
У нас полстраны курит, поэтому что я могу вам сказать? Но если есть выбор между курящим и некурящим, то, конечно, я возьму некурящего — это, безусловно, гораздо более работоспособный человек с точки зрения эффективности работы. На Западе уже давно не берут курящих людей на ответственные работы, в цивилизованных странах курящего не возьмут на работу ни шофером-дальнобойщиком (только у нас они все смолят, а там это категорически исключено), ни пилотом водить самолеты, ни авиадиспетчером и т. д. Курящий человек не имеет никаких шансов попасть на любую ответственную работу, от выполнения которой зависит благополучие других людей. У нас — другое дело.
Нужен ли специальный воспитатель на фильм с детьми?
Конечно, нужен.
В идеале должны быть специальные воспитатели. То есть на группу из пяти-шести детей обязательно должен быть воспитатель, который следит за детьми, заботится о них, но если нет возможности взять такого воспитателя, то надо договариваться с родителями. Очень часто встречаются родители, которые жаждут хоть как-то приблизиться к кино и с удовольствием будут этим заниматься.
Значит, с детьми надо работать совсем по-другому, чем со взрослыми?
Вы меня, видимо, не поняли. Работа с ребенком выполняется абсолютно так же, как со взрослым артистом, просто для того, чтобы облегчить себе эту работу, его надо готовить к съемкам. Конечно, если он приходит на съемку неподготовленный, он начинает играть так, как играют сейчас дети в киножурнале «Ералаш» — смотреть на это невыносимо, они переигрывают в каждом движении, в каждом кадре.