У вас должно быть четкое видение, прежде чем вы начинаете разговаривать с художником. Не вы идете за ним, а он идет за вами, так же, как композитор идет за вами, так же, как оператор идет за вами, так же, как звукорежиссер идет за вами.
Кроме работы с художниками, еще немаловажный аспект нашей профессии — это работа с графикой, то есть с компьютерщиками, с людьми, которые занимаются спецэффектами.
Картина — это большое производство, это много разного народа, и чем, повторяю, интереснее собрана группа, чем более она яркая, тем интереснее рождается фильм, но все равно конечно же последнее слово всегда за режиссером.
«Мужчина и женщина»
Мне хочется, чтобы вы посмотрели еще несколько фрагментов. Почему именно эти фрагменты? Именно эти фильмы?
Наш с вами курс называется «Свой почерк в режиссуре», и я пытаюсь обратить ваше внимание на фильмы тех режиссеров, которые явно отличаются своим почерком, которые ни на кого не похожи, которые проложили свой, абсолютно оригинальный, путь в киноискусстве. И все, о чем мы с вами говорим, все эти аспекты кино — и атмосфера в кадре, и работа с оператором и художником, и сотрудничество со всеми остальными членами группы — в этих работах сходятся счастливым образом, все соединяется, и в результате получается фильм, который радует миллионы людей на протяжении долгих-долгих лет.
Чем отличается настоящая картина от картины проходной?
Что такое «классика»?
Классика — это то, что проверено годами, то, что хочется пересмотреть, так же, как любимая книга: вот она стоит на полке, периодически мы ее берем и перечитываем, потому что в ней всегда что-то там обнаруживаешь для себя новое, хочется перечитать. То же самое с выдающимися фильмами, которые становятся классикой, — их хочется пересмотреть, их хочется увидеть еще, и каждый раз, когда ты пересматриваешь их, ты что-то для себя открываешь.
Вот уверяю вас, я «Крестного отца» смотрел, наверное, десяток раз, и каждый раз видел там то, чего не заметил в предыдущий. Это один из примеров, а таких фильмов много. Не очень много, но достаточно. Хватает, слава богу, замечательных фильмов, которые можно и нужно пересматривать и в которых всегда что-то новое, интересное и полезное для себя обнаружишь.
Один из таких фильмов, для меня по крайней мере, а я с вами делюсь тем, что я люблю, — это фильм «Мужчина и женщина» Клода Лелуша, который я уже не раз упоминал. Лелуш, дай бог ему здоровья, очень плодотворно работает и по сей день, снимает отличные фильмы и, может, еще много чего прекрасного сделает, но это была одна из его первых картин. В этом фильме он был всем — и автором сценария, и продюсером, и режиссером, и оператором. И получил за него и «Золотую пальмовую ветвь» в Каннах, и двух «Оскаров» — за лучший иностранный фильм и за лучший сценарий. Этот фильм сразу сделал его мировой звездой, он стал режиссером номер один во Франции.
Каким-то счастливым образом сошлось в этом фильме очень многое — и это романтическое отношение к любви мужчины и женщины, и чудная, запоминающаяся музыка Франсиса Лея, и эта особая пластика кино, которая стала потом визитной карточкой Лелуша, он потом этой особой манерой движения камеры пользовался во многих своих картинах.
На мой взгляд, этот фильм остается его жемчужиной, лучшим из всего, что он сделал, а сделал он немало. Лелуш в своем творчестве повторяет свою любимую историю многократно. Через двадцать лет он сделал фильм «Мужчина и женщина: двадцать лет спустя» с этими же героями и с теми же актерами — Жан-Луи Трентиньяном и Анук Эме. Одна из последних его картин называется «Леди и джентльмены» с Патрисией Каас и Джереми Айронсом. В принципе, это все та же самая история, и он там даже цитирует «Мужчину и женщину». Конечно же, он понимает, что это был главный фильм в его жизни, я так думаю. Давайте посмотрим фрагмент из этой картины.
(Идет демонстрация фрагмента.)
Когда этот фильм появился, он ошеломил зрителя, потому что там очень много было нового, чего никто не видел.
А секреты этих новаций очень просты — то, что потом стало знаменитым, классическим (об этом фильме написано немало книг!), на самом деле было связано с отсутствием нормального финансирования. Я вам говорил: голь на выдумки хитра! Так оно и есть. Денег у Лелуша было очень мало. Он, например, не мог себе позволить снять весь фильм на цветную пленку, потому что цветная пленка вдвое дороже, чем черно-белая, поэтому полфильма снято на черно-белую пленку, а полфильма — на цветную. Потом критики восхищались, как он интересно придумал, как это здорово — здесь цвет, а здесь ч/б. Как это потрясающе соединено! Как это ему удалось?! А на самом деле эта загадка решается очень просто!
Или манера съемки в этой картине, то, как у него работает камера. Лелуш чуть ли не первый применил эту, как я говорю, живую камеру, то есть ручную с плеча, которой он все время здесь оперирует. Вы потом посмотрите картину внимательно, там огромные сцены сняты ручной камерой на замечательном движении. У него не было крана, у него не было техники, а стэдикам еще тогда не придумали, поэтому он выворачивался, как мог, снимал из багажника машины, и это все придало удивительную новизну и долгую жизнь его фильму.
Я почти не сомневаюсь, что фрагмент, который мы с вами посмотрели, делался следующим образом: Лелуш снял энное количество пейзажей, которые ему нравились, а потом уже придумал, как их объединить этим закадровым текстом, который замечательно лег, и получилась совершенно особая атмосфера. Это все кухня, на самом деле. Зрителей, по сути, совершенно не волнует, отчего, почему да как это делалось, зрителей интересует результат. Они либо принимают его, либо отторгают.
В случае с этой картиной все было внове, все было интересно, а главное, Лелуш попал в десятку с удивительной атмосферой, созданной им в фильме. Атмосферой, повторяю, возвышенной, романтической. И в результате сама история этих двух героев — мужчины и женщины — достигла почти мифологического уровня. Поэтому он так и назвал фильм — «Мужчина и женщина». Простое и гениальное название.
О замечательной музыке мы уже говорили. В общем, все звезды сошлись над этой картиной.
Удивительно, это ведь была середина шестидесятых, то есть прошло пятьдесят лет, но, если вы сейчас будете ее пересматривать, вы заметите, что она смотрится, как живая сегодняшняя картина, что манера съемки, подачи материала в ней очень современна.
«Догвилль»
Посмотрим начало другой картины выдающегося режиссера из другой страны — Ларса фон Триера. Ларс фон Триер — невероятный выдумщик, который опрокидывал, как вы знаете, все каноны классического кино, который придумал целый новый стиль съемки — «Догму», где отказался от света и от любой техники. Но когда он сделал «Догвилль», то просто потряс весь киномир, потому что такого в кино не придумывал до него ни один режиссер. Давайте посмотрим фрагмент оттуда.
(Идет демонстрация фрагмента.)
Фильм совершенно замечательный. Что сделал Ларс фон Триер?
Он в очередной раз опрокинул все понятия о том, что такое кино. До этой картины мы понимали, что кино — куда более безусловное искусство, чем театр.
Театр — это некая условность, там артисты представляют себе, что вот есть четвертая стена, и делают вид, что не замечают зрителей. А зрители, в свою очередь, делают вид, что верят, что их не замечают.
Кино — вещь куда более безусловная, более конкретная, снимается, как правило, в реальных местах или в декорациях, которые претендуют на то, чтобы выглядеть реалистично.
А Ларс фон Триер все это объединил в одной картине. Он снял большой амбар, весь пол там разрисовал, разметив якобы построенные, но не видимые нам дома, звуком обозначил вход и выход в невидимые двери и заставил артистов существовать внутри этого пространства.
Самое удивительное, что при этом произошло: он режиссер такого уровня и так работает с актерами, и такую интересную историю рассказывает, и так они все взаимодействуют, что минут через десять-пятнадцать ты напрочь забываешь о том, что это разрисованный пол и условные стены, которых ты не видишь, и условные двери — все это забывается, и ты начинаешь с волнением следить за всем, что происходит в фильме.
Так возникает настоящее искусство, когда все каноны опрокидываются и появляется что-то совершенно новое, чего нельзя было себе даже представить. Невозможно было представить, что можно объединить абсолютную театральную условность и конкретику кино, до Ларса фон Триера этого никто не делал, а ему это удалось. И поэтому, на мой взгляд, «Догвилль» — совершенно выдающийся фильм.
Вообще, конечно, фильмы Ларса фон Триера, и в первую очередь «Рассекая волны», надо смотреть, потому что это абсолютно оригинальные работы, ни на что не похожие.
«Шербурские зонтики»
А теперь хочу предложить вам другой пример соединения театральной условности с безусловным языком кино — фильм «Шербурские зонтики». Он получил «Золотую пальмовую ветвь» за два года до фильма «Мужчина и женщина». Режиссер Жак Деми тоже был молодым человеком, из того же поколения, что и Лелуш. Казалось бы, идея, которая пришла ему в голову, ни в какие ворота не лезла — почему вдруг надо петь весь фильм?
Мюзиклы в то время были, в основном знаменитые американские мюзиклы, но этот фильм вовсе не мюзикл.
Что такое мюзикл?
Драматургия мюзикла строится следующим образом: люди разговаривают, потом, когда эмоциональный накал растет, им не хватает эмоций, и они начинают петь, а потом, когда все развивается еще больше, они уже начинают танцевать. Вот что такое мюзикл.
И к тому же музыкальный номер обязательно продолжает действие. В отличие от оперетты, где номера вставные, которые можно вынуть без ущерба для рассказываемой истории, из мюзикла ничего вынуть нельзя, в истории в этом случае образовывается брешь.
Но в данном случае никакого драматургического музыкального развития нет. И номеров, как таковых, тоже нет. И танцев нет вообще. Так что это не мюзикл.