Сейчас все изменилось, любой может снимать кино, ничего для этого не нужно, кроме умения и денег. И конкуренция тем самым выросла невероятно. И для того, чтобы выиграть в этой конкуренции, надо приложить мозги, просто так не выиграешь ни за что. А тем более сложно пробиться в Голливуде, где вообще весь мир толкается локтями. Да и у нас страна немаленькая, желающих получить деньги на картину и снять ее тоже немало. Вот что я вам могу сказать по поводу стратегии.
Успех и бюджет
Я с вами абсолютно искренен, говорю только то, что знаю на собственном опыте, на опыте своих студентов. У меня есть целый ряд очень успешных учеников, но они шли именно таким фестивальным путем: сначала маленькие фестивали, если там фильм проходит успешно, его посылают дальше, дальше и дальше.
Знаете, что самое замечательное на самом деле в нашем бизнесе? Что совершенно не важно, сколько потрачено денег, и совершенно не важно, какой камерой вы сняли фильм, на цифру или на пленку, все это жюри не волнует.
Мой «Пистолет (с 6 до 7.30 вечера)», производство которого обошлось в крохотную, по большому счету, сумму — сто двадцать тысяч долларов, конкурировал на Монреальском Всемирном кинофестивале с картинами, которые стоили пятьдесят и сто миллионов, они были в одном конкурсе. Не помню, сколько их там было, кажется, семнадцать картин в главном конкурсе.
Жюри волнует только результат вашей работы, представленной на фестивале. Как вы достигли этого результата — ваше дело. Я считаю, что это замечательно, это очень демократичная часть нашей профессии.
Никто не оценивает: «О! Этот фильм стоил двадцать миллионов или сто двадцать миллионов, поэтому к нему надо по-другому относиться». Нет! Как вы знаете, главный «Оскар» несколько лет назад получил не «Аватар» Джеймса Камерона стоимостью в двести восемьдесят миллионов долларов, а независимая картина «Повелитель бури» Кэтрин Бигилоу со скромным бюджетом в десять миллионов. Потому что оцениваются талант и качество работы.
Еще вопросы из зала
Расскажите о последнем фильме, который вы продюсировали в Америке.
Это такая ироническая комедия, она называется «Голливудский мусор» — о двух мусорщиках, работающих в Голливуде, и что с ними происходит. Мне не хочется рассказывать всю фабулу фильма. Она достаточно изящна, остроумна, и я очень надеюсь, что картина привлечет внимание, потому что история сама по себе смешная и трогательная. И тот факт, что ее действие происходит в Голливуде, тоже интересен, потому что всегда всем интересна звездная жизнь. Тот факт, что в маленькой картине участвовало несколько крупных звезд, тоже очень необычен. Я надеюсь, это привлечет внимание дистрибуторов потом. Режиссер, я уже об этом говорил — мой сын и ученик Филипп Волкен. Он же и написал сценарий. Это его дебют. Фильм, на мой взгляд, вполне состоялся. Он получил Гран-При на Голливудском кинофестивале, Приз за лучшую комедию на Международном кинофестивале в Хьюстоне, целый ряд других наград. Был в конкурсе Московского международного кинофестиваля. Благодаря всему этому у Филиппа появилась возможность запуститься со следующей картиной. Сейчас он снимает триллер «Вымогательство», тоже по своему сценарию.
У вас есть устоявшаяся стратегия, которой вы придерживаетесь?
Я вам все рассказал про стратегию. Мы шли тем же путем, то есть когда фильм был закончен, он отправился на фестивали и мы начали его показывать дистрибуторам — двигались двумя путями, в обе стороны. В результате контракт на «Голливудский мусор» с дистрибуторской компанией был заключен, и он сейчас продается по всему миру. Кстати, есть и третий путь — пока фильм еще не закончен, пойти в крупную компанию, большую студию, и предложить им так называемый rough cut, то есть сложенный, но еще не готовый фильм, чтобы они вложили в него деньги, довели фильм до конца и сами выпустили в прокат. Но в этом случае они, разумеется, заберут все права. Это возможный путь, но нужно оценить все за и против. Их предостаточно.
Скажите, пожалуйста, как вам кажется, почему довольно часто становятся успешными картины, в которых актер, исполняющий главную роль, и режиссер-постановщик — один и тот же человек?
Я не уверен, что это происходит так уж часто. Начнем с того, что каждая крупная звезда обязательно в какой-то момент решает, что ему или ей надо заняться режиссурой.
Им кажется, что это очень легко, потому что они находятся с другой стороны камеры, и у них складывается впечатление, что ничего такого особенного, чего бы они не смогли, в этой профессии нет. Обычно у каждой серьезной звезды есть хотя бы по одному снятому, то есть срежиссированному им или ею фильму. Но, как правило, на этом все заканчивается. Они довольно быстро понимают, что это была глупость, что режиссура — это совершенно другая профессия, и возвращаются к своей собственной. Так происходит в девяноста девяти процентах случаев.
Дело в том, что звезде получить деньги на картину неизмеримо проще, чем нам с вами. Хотя бы потому, что у него, у звезды, знакомое, узнаваемое лицо. И чем оно более знакомо, тем охотнее люди дадут деньги этому человеку. Если человек на них ежедневно пялится с экрана телевизора, то подсознательно к нему возникает доверие и желание быть причастным к его деятельности. Скажем, «Обитаемый остров» стоил, насколько я знаю, двадцать девять миллионов, но вряд ли он когда-нибудь окупится. Тем не менее, я не сомневаюсь, Федор Бондарчук получит деньги на любой другой свой проект, потому что он очень узнаваем, он постоянно фигурирует на обложках журналов, в телевизоре. Подобное происходит во всех странах. Звезде профинансировать свою картину, безусловно, проще.
Я говорил о девяноста девяти процентах. Но остается еще один процент — это те люди, которые не просто являются кинозвездами, это люди по-настоящему талантливые и мыслящие. Им тесны только актерские рамки. Они понимают, что могут совершить что-то серьезное, и совершают. Их не так много, но они есть — Клинт Иствуд, Мэл Гибсон, Кеннет Брана, Кевин Костнер, Никита Михалков. Недавно к ним присоединилась Анджелина Джоли. Это люди, которые, став звездой, ощутили в себе другие возможности и реализовали их. Когда мы говорим о таких величинах, как Чарли Чаплин, Лоуренс Оливье или Орсон Уэллс, это, конечно, некие исключения из правил, потому что это совершенно выдающиеся артисты и к тому же выдающиеся режиссеры.
Если вы помните (мы с вами смотрели отрывки из «Гражданина Кейна»), Орсон Уэллс в свои двадцать шесть лет разрушил массу правил, которые до него существовали в кино, и создал свои. Поэтому он стал великим режиссером, так же как, скажем, молодой Эйзенштейн. Это действительно очень крупный талант. Или тот же Клинт Иствуд — он, на мой взгляд, вообще феномен, уникальная какая-то фигура.
В общем, отвечая на ваш вопрос, скажу так: звездам легче начать заниматься режиссурой, но подлинный успех приходит к ним только тогда, когда это люди с действительно серьезным режиссерским дарованием.
А как удается удержать съемочный процесс, когда ты в это же время должен находиться в кадре?
Вы правы, это безумно сложно — все контролировать и одновременно еще думать о своей роли. Я не представляю себе, как начинающий человек, если только это не такой выдающийся талант, как Чарли Чаплин или Орсон Уэллс, может постоянно находиться и там, и там, то есть то с одной стороны от камеры, то с другой.
Но не надо также забывать, что звезды — это люди очень опытные. Они потому и звезды, что у них за спиной десятки картин, и они профессионалы очень высокого класса. И этот колоссальный опыт безусловно помогает им справляться с такой сложной двойной работой.
«Челюсти»
А теперь, подытоживая наше все сказанное, я хочу, чтобы вы посмотрели пару фрагментов. Начнем со знаменитого фильма «Челюсти» Стивена Спилберга, снятого в 1975 году. Вы ведь видели фильм, да? Напомню, что «Челюсти» — это был один из самых ошеломительных успехов в истории кино. Первая большая картина молодого Стивена Спилберга после его дебюта — фильма «Дуэль», или «Поединок». И эта картина сразу вывела его в первые ряды мировой режиссуры. Она получила сразу трех «Оскаров» — за лучший монтаж, лучшую музыку и лучший звук. Лично я бы в первую очередь наградил ее за режиссуру. Картина, с моей точки зрения, действительно замечательная. Кстати, именно этот фильм был впервые в истории кино назван блокбастером.
Посмотрим самое начало фильма.
(Идет демонстрация фрагмента.)
Почему я хотел показать вам начало картины? Здесь уже заданы все ходы, которые режиссер дальше использует на протяжении всего фильма.
Первый фокус этой картины — до последних минут фильма никакой акулы мы ни разу не видим. Несмотря на огромную по тем временам стоимость сделанной в натуральную величину механической, начиненной электроникой акулы, Спилберг, идя на серьезный конфликт со студией, потратившей на эту акулу бешеные деньги, показывает нам ее только в самом конце, в последних трех минутах фильма. Но он оказался абсолютно прав. Кто там плавает, под водой? Как выглядит этот монстр-убийца?…
То есть режиссер совершенно замечательно сыграл на воображении зрителя, он дает зрителям возможность дофантазировать, и это оказывается гораздо сильнее, чем если бы он показывал нам эту акулу, как показывали их и подобных чудовищ до него в сотнях других картин. Каких только жутких монстров не показывали, но никогда это не производило столь сильного впечатления, как в этом фильме. Это первое важное открытие Спилберга.
Второй момент — придуман этот жуткий акулий взгляд, то есть активно используется субъективная камера, которая снимает из-под воды. Я вам честно признаюсь, после того, как я когда-то посмотрел эту картину, я зарекся заплывать далеко в океан, потому что у меня с тех пор все время ощущение, что кто-то снизу на меня смотрит. До Спилберга этого тоже никто не делал, он это придумал. Взгляд этот задан уже в первых кадрах фильма. И кстати, чем дальше идет фильм, тем меньше режиссер этот прием использует. Он не нуждается в том, чтобы повторять его снова и снова, так как этот взгляд уже крепко засел в зрительском сознании.