Я промолчала.
– Не хочешь попробовать новую диету? – загорелась Томна.
Я отрицательно покачала головой.
– Она не выдержит диеты,– ответил за меня Отто.– Ей легче страдать и в унынии пожирать пончики килограммами.
Я вздохнула, попрощалась с Томной и поплелась к выходу.
– Ола?..– Исходя из логики появлений Ирги в моей жизни меня ждут не самые лучшие деньки.
Спасибо, судьба, ты очень добра сегодня.
– Ну что?
– Давно не видел, поздороваться хотел.
– Она не в настроении,– сообщил мой личный секретарь.– Переживает из-за лишних килограммов. А мы еще и Томну встретили, видел, какая она фигуристая стала? Так что, Ирга, не советую попадаться под горячую руку.
– Лишних килограммов? – некромант оглядел меня, пожал плечами и сказал:
– А мне нравится. Ложишься головой такой женщине на живот и спишь, как на мягкой подушке под мерное бурчание перевариваемых в кишках калорий. Опять же, в голодные времена можно долго не кормить. Одно плохо – когда помрет от ожирения, гроб тяжело на кладбище нести. Придется тратиться еще на одну пару грузчиков. И гроб большой заказывать. И яму боль...
Мне стало себя жалко, я всхлипнула и убежала, чтобы никто не видел слезы жалости и злости на саму себя.
Повсхлипывав в свое удовольствие, я нашла в общежитии Томну и взяла у нее рецепт новой диеты.
– Что ты делаешь? – ошарашенно спросил лучший друг, зашедший ко мне без предупреждения.
– Провожаю в последний путь свои запасы на черный день,– сказала я, складывая в холщовую сумку пакет печенья.
Полугном оценил размах разрушительной силы.
– А зачем было кровать переворачивать? – Отто, положив матрац на место, пытался разыскать простыню.
– Под подушкой у меня были пряники, а под матрацем – эльфийские сладости.
– Ты решила сесть на диету? Серьезно? Что-то случилось?
– Да. Не хочу быть для кое-кого подушкой. А то еще тратиться на грузчиков и гроб придется.
– Не думал, что у вас такие серьезные отношения, что аж до гробовой доски...
– Я не про Иргу говорю! – рявкнула я, запихивая в полную сумку последнюю заначку – плитку шоколада.
– А, ну да, конечно, как я мог подумать,– пробормотал Отто.– А что ты собираешься делать с этой сумкой?
– Нищим отдам.
– Я нищий,– сказал совладелец довольно успешного алкогольного дела.– Я съем. У нас, гномов, полнота считается достоинством. Расскажи про диету.
– Коротко: сок, салатики, пророщенные злаки.
– Пиво нельзя?
– Нет.
– Колбасу?
– Не-э-эт.
– Конфеты?
– Не-э-э-эт!
– Булочки?
– Нет! Ты еще долго меня мучить собираешься?
– Мне просто интересно, как скоро ты озвереешь от голодухи,– хочу успеть принять меры.
– Какие?
– Предупредить Лиру и начать пить успокоительное. Твой характер в голодном состоянии... Я же не святой терпимец.
– Что за святой терпимец? – удивилась я.
– Не знаю, наверное, тот, кто терпел, терпел и умер. А потом стал святым.
– Лира приезжает только через три недели,– сообщила я.– Так что придется тебе потерпеть меня. За то, что натравил Иргу.
– Я натравил? – возмутился полугном.– Ах, это я натравил? Это за мной он бегает, как собачка на привязи? Это я ему так нравлюсь, что он даже готов...
– Знаю, знаю, что он даже готов лишних грузчиков нанять.
Отто дернул себя за бороду, отобрал у меня сумку со сладостями и удалился.
Два дня диеты прошли терпимо. Потом я заметила у себя пищевые галлюцинации. То жареная курочка помашет приветливо сочным крылышком из-за угла, то три жирных колбаски пролетят мимо. Кружки пива мерещились на каждом подоконнике. Измерение талии перед зеркалом утешения не принесло – видимо, два дня это не тот срок, за который лишние сантиметры растают, как снег на солнце.
Еще через два дня мне приснилась плитка шоколада, сидящая в обнимку с пончиком. Смертельные для тонкой талии продукты в унисон причитали: на кого же ты нас покинула! Утром под дверью я нашла подарок – книгу «Маги-аскеты». Методичное постраничное уничтожение книги привело меня почти в хорошее настроение.
Вечером Отто нашел меня в аудитории, мрачно созерцающую небольшую морковину – мой сегодняшний ужин.
– Почему ты тут сидишь? Все уже давно ушли домой.
– Я не могу находиться в общежитии. Там из кухни так пахнет, что убить кого-то хочется!
– Сколько тебе еще осталось до конца диеты?
– Пока юбка не застегнется. Она сейчас застревает на середине бедра.
Отто вздохнул с такой печалью, что я прекратила гипнотизировать овощ и посмотрела на друга:
– Что случилось?
– Я поставил на тебя золотой. Ставки пока пять к одному.
– Какие ставки?
– Народ в основном ставит на то, что ты не выдержишь диеты и купишь себе новый гардероб. А я – ты только оцени степень героизма,– я поставил на тебя! На твою силу воли.
– Какие, говоришь, ставки? Хе-хе, когда у нас заканчивается партия смородиновки? Поставишь всю прибыль на меня! Надеюсь, ты не букмекер?
– Не, это Ряк организовал, твой любимый враг,– потер руки Отто.
Морковка мне показалась сладкой, как сахар.
– Жаль, не могу все деньги на тебя поставить,– погрустнел полугном.– Займешь мне?
– А на что ты деньги потратил?
– На стриптиз собираюсь пойти, вход дорого стоит,– сказал Отто.
– На какой стриптиз?
– Об этом все говорят, удивлен, что ты не слышала. Клуб «Острая стрелка» раскошелился и пригласил из столицы самую популярную стриптизершу с зажигательным шоу. Будет через две недели.
– «Острая стрелка»? Эльфийский клуб на окраине? Говорят, очень модный. И кто идет?
– Большинство старшекурсников. Я, Ирга и Трохим заранее столик заказали.
– Я четвертой буду. Сколько с меня?
– Ола, стриптиз – не женское дело. Нет, женское, но не смотреть... В общем, зачем тебе?
– Поучиться хочу, а потом как обновлю свою похудевшую фигуру в «Больше пей!»...– Я мечтательно прикрыла глаза.
– Это без меня! – вернул меня в реальность Отто.– Я от тебя пьяных троллей в процессе обновления оттаскивать не буду! Так и знай!
– ...И наши спонсоры решили, что вас нужно культурно развивать...– Четверокурсники сонно слушали лекцию ректора.– И руководство Университета согласилось...– Ректор сделал паузу, чтобы студенты прониклись важностью момента.
– Какое заботливое у нас руководство,– пробурчала я. Половинка грейпфрута на завтрак держала меня в стойком злобном настроении.
В тишине зала мои слова прозвучали, как удар колокола в полночь.
– Кто это сказал? – встрепенулся ректор.
– Ольгерда, мы рады, что вы так высоко нас оценили,– проскрипел декан.
Опознал! Будет мне наука – не надо садиться так близко от начальства!
– Ольгерда? Встаньте, пожалуйста,– попросил ректор.
Сокурсники встрепенулись. Скучная лекция о культуре превращалась в развлечение, поэтому милые соученики даже растолкали спящих.
Я встала, ощущая себя грешницей на приеме у злобного демона Ёшки.
– Ольгерда.– Ректор улыбался, словно всеобщий папа.– Как давно вы посещали культурное мероприятие?
А распитие самогонки с тремя гномами культурным мероприятием считается?
– Я не помню, пан ректор.
– А когда планируете?
– Через две недели,– хихикнул в зале кто-то из рядов практиков.
– Что будет через две недели? – шепотом спросил ректор.
– Стриптизерша столичная приезжает,– ответил некромант Партик. Вот хрыч старый! Небось тоже туда намылился.
Отеческая улыбка ректора померкла.
– Вы собираетесь идти на стриптиз? – спросил он.
– Да,– сказала я жалким голосом.– Культурное мероприятие. Там музыка будет. Танцы...
Народ в зале заржал, как табун лошадей. Отто, фыркая в бороду, ободряюще пожал мне руку.
– Вот до чего дошло ваше бескультурье! – вывернулся из ситуации ректор.– Уже и студентки считают стриптиз культурным мероприятием!
Я села, красная как рак. Двухминутное стояние перед очами университетского начальства сожгло у меня калорий больше, чем недельная голодовка.
– Вы! – рявкнул ректор, указывая рукой на какого-то студента.– Вы в каком музее были?
Студент изобразил работу мысли, после чего изрек:
– В анатомическом.
– На голых баб ходил смотреть! – раздался крик из рядов некромантов.
Теперь смеялись даже преподаватели.
Ректор разозлился, отчего полностью утратил сходство со всеобщим папой и стал похож на тролля, страдающего похмельем.
– Все студенты четвертого курса идут на следующей неделе в музей, а потом в театр. И если я кого-то увижу на стриптизе, считайте, что вы вылетели из Университета! Все свободны!
– Значит, вы пойдете на стриптиз? Надо же как-то нас проконтролировать,– промурлыкал кто-то в толпе, и четверокурсники Университета магии, сгибаясь от хохота, покинули лекцию о культурном развитии студентов.
Трохим вошел в кабачок «Больше пей!» с выражением вселенской скорби на лице. Не говоря ни слова, сел за наш столик и уставился куда-то в пространство.
– Что случилось? – взглядом спросил меня Отто.
Я пожала плечами. У Трохима везде были свои источники информации, поэтому нам еще предстояло выслушать плохую новость.
– Ну, хватит уже, мы прониклись печалью, выпей,– полугном подсунул Трохиму кружку с пивом.
– Все пропало, друзья,– печальным тоном сказал мой одногруппник, осушив кружку двумя большими глотками.– На стриптиз никто из студентов не попадает.
Народ за соседним столиком услышал реплику и зашумел. Дождавшись, когда в кабачке установится тишина, Трохим драматическим голосом сообщил:
– Ректор нанес оградительную линию. Никто из студентов в «Острую стрелку» не пройдет, даже заочники. Линия просто откидывает желающего на пару метров.
Народ приуныл. Каждый маг на своей ауре носил печать, своеобразное удостоверение личности. Именно к студенческой печати привязал ректор оградительную линию. Попасть в клуб теперь можно было двумя путями: взломав заклинание архимага первой степени, действительного члена Академии магических наук и прочая, прочая, либо официально отчислившись из Университета.