не пройдёт. И не только аграфский. Да, правильно Афра говорит, что я кобель, не мог недельку продержаться.
— Я всегда правильно говорю, — тут же прорезалась эта ехидна.
— Ты, вместо того чтобы ехидничать, лучше бы подсказала, что дальше делать.
— Нет, тут уж сам. Решения принимать — это твоя прерогатива. Я могу только помочь в анализе твоих решений, посоветовать что-то.
— Ну и что ты можешь мне посоветовать в данной ситуации?
— Посоветовать я могу только одно — лети-ка ты, мил человек, на базу. А то ведь грохнут тебя. Это пока тебе везёт, потому что никто не знает твоих возможностей, да и ловят тебя пока какие-то придурки. Но когда за тебя возьмутся всерьёз — тебе конец. Когда на тебя обратят внимание умные и серьезные люди, ты и месяца не пробегаешь. Мигом просчитают и зажмут где-нибудь. Хорошо, если сразу грохнут. А ведь могут и, не считаясь с потерями, захватить живым. И вот тогда беда. Хотя ты можешь и сам себя убить, я, во всяком случае, помогу, но лучше до этого не доводить. Про Кини твою я вообще молчу. Она в любом случае покойник, но это меня не колышет. Я о тебе заботиться должна, а не о твоих сожительницах.
— Да, перспективка. Ладно, решено, ещё чуть-чуть потрепыхаюсь — и рвану на базу.
— Смотри, не опоздай.
— Не каркай, железяка.
— Тьфу на тебя, бестолочь.
Ну вот и поговорили. Во всяком случае, всё более-менее ясно. Задачи поставлены, и будем их выполнять. А раз всё решено, то и нечего себе разной ерундой голову забивать. Пойду-ка я лучше мечом помашу. Вся дурь вместе с пóтом выйдет. И я отправился в спортзал.
К ужину вышла Кини. Маленько потрепанная, но ничего, видно, что в себя уже почти пришла.
— Ник, ты меня прости, я даже не понимаю, что со мной случилось. Как-то сразу нехорошо стало.
— Всё нормально, Кини. Для домашней девочки ты вела себя очень даже неплохо. Давай ужинать, и пойдём спать. Я знаю способ, который тебе очень поможет. Завтра про все эти тревоги и не вспомнишь.
Она сначала нехотя стала ковыряться в тарелке, а потом дело пошло веселее — обед-то она проспала. Потом немного посидели, поболтали и отправились в спальню. А вот уснули далеко за полночь.
Утром она опять была весёлой и шебутной. Да, правду говорят, что сон творит чудеса. Ну, не только сон, конечно. Но всё вместе и в самом деле дает очень хороший эффект.
— Ник, мы ещё торчим в этой системе? Не пора ли нам отсюда сматываться? — Ну вот, и эта туда же.
— Мы здесь уже шестой день. Завтра или послезавтра прибудут основные охотники. Хотелось бы посмотреть на них.
— Ник, я тебя хочу попросить. Не убивай, пожалуйста, папу. Он, конечно, поступил со мной не очень хорошо, но всё равно он мой отец.
— Не волнуйся, в этот раз, думаю, обойдётся без стрельбы. Слишком уж их будет много.
— Ты так думаешь?
— Конечно. Твой папаша ведь прилетит не на одном корабле. Про аграфов я вообще молчу. Так что тихонечко посидим, посмотрим и так же тихо удерём.
День прошёл спокойно, без гостей. После завтрака я загнал Кини в виртуальный симулятор, а сам тренировался с мечом. После обеда она пошла вздремнуть часок — всё-таки наши ночные упражнения для неё даром не проходят, — а я обошёл и проверил все системы корабля. Всё было в порядке. Да и что могло случиться, ведь я больше торчу на месте, чем летаю.
После ужина Кини начала приставать ко мне, пытаясь выведать мои дальнейшие планы.
— Кини, я и в самом деле не знаю, что мы будем делать дальше.
— Но как же так? А если нам устроиться на какой-нибудь станции?
— Вычислят. Я уже один раз проделал такой номер, больше не получится. Да и тогда я был один, а вдвоём нас вычислят на раз. Так что у нас одна дорога — в дикий космос. Можно махнуть на мою родную планету.
— Ну да, конечно, через нестабильную червоточину, совсем с ума сошёл.
— Ну, для кого нестабильная, а для кого и стабильная.
Она сидела с открытым ртом и круглыми глазами. Вид у нее был уморительным. Я даже рассмеялся.
— Поняла, ты шутишь. — И она тоже захихикала.
— Да нет, не шучу.
— Ты умеешь проходить мерцающие червоточины? Вот это да! Да ты знаешь, сколько столетий ученые бьются над этим вопросом? Ведь такие червоточины есть везде, даже в Центральных мирах. И никто туда не суётся, потому что возврата оттуда нет. Только мой сумасшедший дядя мог туда сунуться, да ещё потом и вернуться. Да только за одно это знание тебя должны на руках носить.
— Ага. Или в клетке держать, в самом глубоком подвале.
— Ну, может быть, и так. А как там, на твоей планете?
— Тебе там не понравилось бы. Там нет всего того, что тебя окружает. С каменными топорами, конечно, никто не бегает, ну почти никто, и в космос мы уже вышли. Правда, только в околопланетное пространство, но всё равно по сравнению с Содружеством там полная дикость.
— Расскажи, а?
И я рассказывал ей о Земле. До позднего вечера. Вывод она сделала простой: жить она там не хочет категорически, а посетила бы с удовольствием. Но ненадолго. В этом я с ней был полностью согласен. Жить я там теперь и сам не смогу, но наведаться туда надо будет обязательно. Потом.
Следующий день начался как обычно: завтрак, тренировки, обед. А вот после обеда начали прибывать гости. Сначала появились аграфы. Аж восемь кораблей. Из них три тяжёлых крейсера. Потом объявился папаша Кини на семи кораблях. Среди них я узнал наш старый крейсер. Значит, и капитан здесь.
Мы не спеша прошли в рубку и стали наблюдать за этим сборищем. Держались они отдельно друг от друга. Но действовали довольно слаженно, что мне не понравилось. Значит, руководит всей этой кодлой кто-то один, и, думаю, это не папаша Кини. Они охватили астероидное поле и стали медленно к нему приближаться. Только наш старый крейсер остался позади и дрейфовал отдельно от всех. Видно, капитан хотел показать мне, что не участвует во всём этом спектакле. Корабли приблизились к астероидам и стали двигаться вдоль поля по часовой стрелке в нашу сторону. Постоянно шли вызовы, но я приказал Первому не принимать их.
— Может, поговорим с папой? — спросила Кини.
— Тогда они по лучу связи сразу определят, где мы находимся. Ждём.
Наконец они приблизились к нам и встали почти напротив. Тут чей-то сканер наконец наткнулся на тепло, излучаемое моим дроидом. Это стало понятно после того, как практически все корабли стали палить в ту сторону, где он был спрятан.
— Что они делают? — с удивлением спросила Кини.
— Стреляют, разве не видно? — И я рассказал ей о своем дроиде.
— И папины корабли тоже стреляют, — констатировала она.
— Он тебя уже похоронил. Ладно, нам пора сматываться. Но без сюрприза мы, конечно, не улетим.
Прямо напротив меня и чуть позади своих находился тяжёлый крейсер аграфов. Вот и агнец для заклания. Надеюсь, именно там сидит главаграф, раз он прячется за своими кораблями.
— Первый, после залпа на полной скорости уходим. Кини, пристегнись. Будет немного плющить, но это ненадолго.
Я выстрелил сразу из двух пушек, и наш корабль тут же рванул в сторону от этого скопища. Меня вжало в кресло. Продолжалось это больше часа. Зато на экране я видел, как взорвался аграфский крейсер. Ради такого зрелища можно и потерпеть.
Как только ушли в гипер, я отстегнулся и подошёл к Кини. Она сидела в кресле и плакала.
— Ты ничего себе не повредила? Где-нибудь болит?
— Нет, всё нормально, — сквозь слезы ответила она, — он ведь тоже стрелял туда. Он не знал, что нас там нет, и всё равно стрелял. И все наши корабли стреляли. А без его приказа они бы не стали стрелять. Значит, он приказал. Стрелять в меня, в свою дочь.
— Капитан не стрелял. Он вообще не приближался к астероидам. Ладно, успокойся. Ты ведь не рассчитывала на то, что твой отец из-за тебя ввяжется в бой с аграфами.
— Он мог хотя бы не стрелять.
— Первый, через три системы выходи из гипера, изменим курс. Пойдём, Кини.
Мы прошли в кают-компанию, я сел на диван. Кини легла, положив голову мне на колени. Так и просидели до ужина. Она даже задремала.
Этот день прошёл как-то бестолково. Кини находилась в расстроенных чувствах и не реагировала вообще ни на что, а сильно давить на неё я не хотел. Сама со временем придёт в себя. Пора бы ей уже понять, что она такая же отверженная, как и я. Нужно, правда, обиду, а потом и ненависть направить в нужное русло. Пусть лучше ненавидит аграфов, чем своего отца или меня. Ночью проведу разъяснительную работу. Думаю, вправить мозги молоденькой девчонке смогу и без всяких ментальных практик. А вот что делать с ней дальше — будем думать. Тащить её на базу всё-таки не хочется. Будущего у неё там нет. Выпустить её оттуда я уже не смогу. И жениться на ней не смогу. Так и проходит всю жизнь в любовницах. Вряд ли её это устроит. Как бы глупостей не наделала. Всё-таки придется связываться с капитаном.
— Первый, как выйдем из гипера, попробуй связаться с капитаном Дэром, коды доступа к системе гиперсвязи его крейсера у тебя есть.
— Принял, капитан.
Если получится с ним связаться, подумаем вместе, что делать с девочкой. Не хотелось бы ломать ей жизнь. Всё моё будущее связано с ментально одарёнными людьми. Буду ли я восстанавливать империю или создавать что-то новое, но делать я это буду с ментально активными людьми, так как все технологии, которыми я обладаю, вернее буду обладать, рассчитаны как раз на ментально активных. И другим там просто нет места. Она будет вроде белой вороны. Долго ли продержится? Не знаю, может, и долго. Но всё равно не хотелось бы обрекать её на такую жизнь. Но вот как это до неё донести? Сможет ли она меня понять? Вряд ли. Небось подумает: поматросил и бросил. Ну да ладно, что сейчас этим голову забивать. Надо сначала с капитаном переговорить.
Ещё два дня были довольно напряжёнными. Кини и в самом деле ничего и слышать не хотела о том, чтобы оставить меня. И не потому что она меня любила. Уж понять, любит меня женщина или нет, мне было совсем нетрудно. Была симпатия, была страсть, но любви не было. А вот боязнь остаться совсем одной в этом мире — была. Так что будем ждать связи с капитаном. Надеюсь, он сможет её переубедить.