— Мы только полежим рядом, а то нам скучно одним, — улеглись на мою постель, по обе стороны от меня. Сначала вроде и в самом деле просто болтали друг с другом, нависая надо мной. Но потом я не выдержал. А как тут выдержишь, когда то с одной стороны, то с другой тебе в лицо упирается упругая девичья грудь. Угомонились мы далеко за полночь. Ну, хоть немного поспать дали.
Так и прошло пять дней первого прыжка. Я с утра до вечера работал в мастерской, а чем занимались Берта с Кини — понятия не имею. За два часа до выхода из гипера разбудил Ингу. Пошёл с ней в кают-компанию и заставил пообедать. Её всю трясло. Неужели и я так нервничал, впервые сев в пилотское кресло? Уже и не помню. Отвел её в свою каюту и впихнул в бассейн с холодной водой. Только после этого она пришла в себя. Берта с Кини носились вокруг и только охали и ахали. Даже безжалостным извергом меня назвали. Потом с уже одетой Ингой прошли в рубку. Она села в пилотское кресло, а я в кресло капитана. Решил проконтролировать. В принципе никаких действий пилоту производить не надо — ни штурвал крутить, ни тумблеры переключать. Надо только мысленно давать команды искину. Желательно правильные команды. Если ошибешься, искин может и переспросить, и ты, конечно, исправишься, но время потеряешь. А это главное. Ведь за время, что ты будешь исправлять свои косяки, можешь и снаряд получить от каких-нибудь недоброжелателей. Поэтому на время пилотирования пилот как бы сливается с искином корабля и даже сам становится как бы кораблем. Он ощущает всё, что происходит с посудиной. В этом и главная закавыка: ведь из этого состояния можно и не выйти. И тогда — здравствуй смирительная рубашка. А поскольку у меня психбольницы нет, значит, выстрел из игольника в голову. Психические заболевания медкапсула не лечит. Но, думаю, с Ингой всё будет в порядке. Во время маневрирования в системе и разгона я её не тревожил. И только после выхода в гипер стал её звать. Но она не откликалась. Тогда я встал, подошел к ней, поднял из кресла и впился губами в её губы. Сначала она не реагировала, потом затрепыхалась, а затем стала отвечать и даже запрыгнула на меня, обхватив ногами. Я усадил её обратно в кресло и присел перед ней на корточки.
— Ну, всё, всё, успокойся. Как ты?
— Уже нормально, — произнесла она, заикаясь. Взгляд её наконец прояснился, но в руки мои как вцепилась, так и не отпускала, — это было так замечательно.
— Что именно? — спросил я, улыбаясь.
— И слияние с кораблем, и то, что было после.
— Ну что ж, из слияния с кораблем, будем считать, ты вышла нормально. В следующий раз будет намного проще, главное в первый раз не свихнуться. А вот о том, что было после, пока лучше забыть.
— Но почему?
— Инга, ты замечательная девушка, и я совсем не против интимных отношений с тобой. Но понимаешь, отношения между мужчиной и женщиной у нас немного отличаются от того, к чему ты привыкла. У нас, например, разрешено многоженство. Как ты отнесёшься к тому, что кроме тебя постель с твоим мужчиной будут делить и другие женщины? А ведь для меня это в порядке вещей. И потом, чего именно ты хочешь. Стать моей девушкой? Это одно. Или стать моей женой? Это совсем другое. Ведь если ты станешь моей женой, то это навсегда. От императора нельзя просто уйти. Только в могилу. И потом, так ли сильно ты хочешь быть со мной? Подумай. Сейчас мы просто друзья, и у нас замечательные дружеские отношения. Стоит ли ломать их? Подумай как следует и определись. Потом мне скажешь. Но только не спеши. А теперь пойдем в кают-компанию, девчонки ждут.
— Хорошо, пойдём. Только ещё один вопрос. Скажи, этот поцелуй был настоящим?
— Конечно. Пойдём.
И мы пошли. Она со счастливым лицом победителя. Понятно, какое решение она примет. Ох, чувствую, намучаюсь я с ней.
Как только мы вошли в кают-компанию, на Ингу налетели девчонки и утащили в уголок. Сели на диван и завалили вопросами. Инга им что-то рассказывала, размахивая руками. Один раз даже вскочила. Наблюдать за этим было довольно забавно. Девчонки ахали, Инга то закатывала глаза, то их закрывала. Ужинать было ещё рано, поэтому, посидев немного, послушав эти охи и ахи, я пошёл к себе. Сев в кресло в кабинете, попросил Сару принести мне кофе. Сомневаюсь, конечно, что это был настоящий кофе, с кофеином, но по вкусу очень даже похож.
— Афра, и что мне с ней делать?
— Не знаю. Но знаю одно — отталкивать её сейчас нельзя, сломается. Если сможешь её как-то успокоить, то хорошо. Но как можно мягче. Поговори с ней ещё, попроси подождать, пообещай что-нибудь.
— Что я могу ей пообещать? И как с ней ещё говорить? И так соловьем заливался.
— Ну, тогда не знаю.
Вот так сидел и размышлял, иногда беседуя сам с собой. Эх, мне бы найти где-нибудь таких мужиков, как капитан с Гэлом, или как мои абордажники. Я бы с ними мог горы своротить. А вокруг меня почему-то только девчонки тусуются. Я-то тут ни при чём, они сами на меня сваливаются. И ведь не выгонишь. И почему там, на Алтии, вместо Инги какой-нибудь парень не решил с моста сигануть? Сейчас бы не было никаких проблем. А если бы он от несчастной любви искупаться решил, я бы ему и его зазнобу приволок, выкрал бы и приволок. И было бы у меня сейчас два пилота. А вот головной боли было бы намного меньше. Ну, ладно, может, образуется ещё все. А вообще-то пора уже ужинать.
За ужином девчонки раскрутили меня на бутылку аграфского. Сами они заказать не могли — и Саре и Десс я запретил подавать без моего разрешения что-либо алкогольное. Сопьются ещё от безделья. Но сейчас повод был, и не возразишь. Одной бутылкой не обошлись, пришлось заказывать ещё одну. Потом ещё. Зато посидели хорошо, весело. Поболтали и посмеялись. Угомонились поздно вечером. Инге я разрешил не ложиться пока в капсулу. Конечно, капсула алкоголь из крови сразу выведет, но какой тогда был смысл в питии? Оставив их болтать дальше, пошёл спать. Только заснул, как заявились девчонки.
Проснулся от того, что чьи-то белокурые волосы щекочут мне лицо. Белокурые? Откуда белокурые? Кини брюнетка, а Берта рыжая. Я убрал волосы. У меня на груди лежала голова Инги. Всё остальное тоже было при голове. И абсолютно без одежды. Да, вот и поговорил. Надо же, и выпил-то всего ничего. И как теперь выкручиваться? А, что будет, то и будет, чего зря голову ломать. И я спокойно заснул. Проснулся поздно, как раз к обеду. Да, здорово я расслабился. Девчонки дрыхли рядом, все три. Настроение опять начало портиться. Инга подняла свою головку с моей груди. Сна у неё ни в одном глазу. Интересно, сколько она так лежала, боясь пошевелиться, чтобы ненароком меня не разбудить?
— Ник, ты на меня не сердишься?
— А разве это теперь что-то может изменить?
— Спасибо. — Она поцеловала меня и убежала в ванную.
— Вставайте, вставайте, лежебоки, — стал я распихивать Кини с Бертой.
— Ну что ты пихаешься. Нет чтобы нежно поцеловать и пожелать доброго утра, — стала возмущаться Кини.
— Кини, вот скажи мне, по чьей инициативе Инга оказалась сегодня в моей постели? Я вас о чём просил?
— Сам виноват. Измучил совсем девчонку. Ник, ну не злись, так получилось. Ну, выпили вчера немножко лишнего. Но ничего же страшного не случилось. Инга сама этого давно хотела. И претензий она никаких предъявлять не будет. Мы предупреждали, что ты этого не любишь.
— Ладно, что вышло, то и вышло. Но на алкоголь я теперь накладываю мораторий.
— Ой, ой, ой. Напугал. Как ты там говорил: напугали ежика голой задницей.
— Ладно уж, поднимайтесь. Обедать пойдём.
Обед прошёл в нормальной обстановке. Инга сначала стеснялась, прятала глаза, но потом оттаяла и даже стала улыбаться. После обеда я отправился в мастерскую, а девчонки остались в кают-компании, секретничать. Ага, знаю я их секреты, мне будут косточки перемывать. Ну и ладно. Так и Инга быстрее в норму придёт.
Часа через три в мастерскую пришла Инга. Сначала молча сидела и завороженно смотрела, как я работаю. Потом всё-таки не выдержала:
— Ник, не отправляй меня сегодня в капсулу, пожалуйста. Я договорилась с девочками, и они сегодня будут ночевать в своих каютах. Пожалуйста, не сердись.
— Ну, если ты уже договорилась… Как говорится, чего хочет женщина, того хочет бог. Кто я такой, чтобы с ним спорить? А сейчас иди и поваляйся всё-таки полчасика в медкапсуле. Тебе не помешает.
— Хорошо, Ник. Спасибо.
Она радостно вскочила и убежала. И чего радоваться? И за что спасибо? Надо будет с ней сегодня поаккуратней. Вчера-то она была больше под воздействием вина и вряд ли что почувствовала. Сегодня придётся постараться и не разочаровать её. А то мне ещё неудовлетворённого пилота на корабле не хватало. Вот ведь сколько проблем сразу появилось. Всё было так хорошо — и тут вдруг эта влюбленная девочка на меня свалилась. Но и я тоже хорош, не мог её отличить, что ли? Мог, наверное. Но не захотел. Думал, всё образуется. Вот и образовалось. А если она взбрыкнёт? И что тогда делать? Единственная подданная и единственный мой специалист. Ну, ладно, чего уж теперь.
За ужином Берта и Кини постоянно переглядывались и хихикали, а Инга, наоборот, была серьёзной и сосредоточенной. Сразу после ужина пошёл к себе. Только завалился на диван и расслабился, как пришла Инга. Вот ведь не терпится. Боится, что девчонки передумают и всю малину ей обломают? И сидит вся напряжённая. Губки сжала, руки сложила на коленях. Нет, так дело не пойдёт. Надо её как-то отвлечь.
— Инга, а ты людей вокруг себя видишь?
— Конечно вижу, что я, слепая, что ли?
— Нет, не глазами. Вот ты Кини с Бертой сейчас видишь? Знаешь, где они находятся? Закрой глаза и попробуй увидеть их или почувствовать.
— Нет, ничего не вижу и не чувствую, — уже спокойно ответила она, — вот тебя я всегда чувствую и знаю, где ты есть. Даже если ты в другом конце корабля, я всё равно точно знаю, где ты. А ты тоже так можешь?
— Могу. Но я вижу не только тебя, а вообще всех людей, и не только людей, а всех живых существ. И не только рядом, а по всей системе.