Мистерика, закрыв глаза и медленно выдохнув, перестала дёргаться, и мы отпустили её. А Бритвуша, испепеляя взглядом Цикаду, всё пыталась пересилить руку командира… И по взгляду Небохвата я вдруг понял, что тут уже страдает лидерская гордость — мой воин беспрекословно меня послушался, а в отряде желтокрылых явный разлад и никакой субординации.
Поэтому Небохват, мощно встряхнув копьё с прицепившейся Острушей, притянул её к себе и прошипел с плохо скрываемой злостью:
— Один оборот галактики будешь пинг под Катящейся Горой собирать!
Наказание явно было страшным, потому что желтокрылая, округлив глаза от ужаса, тут же отпустила копьё. И что-то просвистела на своём, желтокрыльем… Переводчик тут особо и не был нужен, явно умоляла простить её и отменить наказание.
— Разговор окончен! — ответил Стремглав и бросил девушке её копьё обратно, — Приступить!
Та что-то просвистела сначала обиженно, а потом грозно и мстительно, подняв копьё и указав сначала на Цикаду, потом на Груздя…
— Два, — тут же добавил Небохват, — оборота галактики!
Наконец, до Оструши Бритвуши дошло, что все её беды она себе сама зарабатывает. Приняв каменное выражение лица, она упёрла копьё в пол, коротко поклонилась командиру и, что-то дежурно прощебетав, повернулась и удалилась.
— А что за Катящаяся Гора? — шёпотом спросил обеспокоенный Груздь, — Надеюсь, с ней всё будет в порядке?
— Ты чего, о цыпе беспокоишься, дрищ⁈ — вдруг прошипела Цикада.
Понт тут же застыл, понимая, что ходит по краю лезвия.
— Твоё беспокойство похвально, бескрылый землянин, — ответил Небохват, — Но там нет совершенно ничего опасного. Просто это долго, скучно и… хм-м-м… иногда унизительно.
Нас повели к центральной площади, где располагался самый большой дом-гнездо. Там, судя по всему, и жил вождь…
Вопрос с крыльями, кстати, всё же решился. Оказалось, что воины просто складывают их под доспехи, оборачивая вокруг тела.
Наш конвой, едва оказался в деревне, стал облегчённо стягивать кольчуги и литые нагрудники, и тут же распрямлять явно затёкшие крылья. Перья у них, наверное, были шикарными, но сейчас выглядели просто жалко — помятые, скрюченные, погнутые и едва ли не поломанные.
Любопытная Аида всё же набралась смелости и спросила у Небохвата, испуганно глядя на его крылья, которые выглядели, как после химической завивки:
— А разве вам не больно? Это же, наверное, не исправить… Но я могу попробовать.
— Мне лестна твоя забота, но крылья расправятся. Впрочем, они всё равно почти непригодны для полёта, хотя мы иногда устраиваем соревнования, кто дольше на них пролетит.
— А зачем их складывать-то? — спросил Груздь, — Ну, разве в бою не удобнее с ними, там прыжки всякие… И на врага сверху так на-а-а!!! Или защищаться ими, как бронёй, я в аниме видел что-то подобное.
— Глупец этот твой Явани Ме! — отмахнулся Стремглав, — Как можно защититься мягкими перьями от клинка?
— Они больше мешают, чем помогают, да и срубить их легче лёгкого, — вставила своё слово молчавшая до этого лучница, Крыльяна Востроглазка, — И хоть нам жарко, и неудобно, но в боевом походе приходится терпеть.
Лучница любовно погладила примятые пёрышки на своих крыльях, и Груздь, почесал затылок, спросил:
— А нельзя их тогда вообще уда…
Уж не знаю, как я успел отреагировать, резко захлопнув ему рот ладонью. И уж точно не знаю, как я догадался, что такое вслух произносить вообще не следует.
Как-то сразу до меня дошло, что Груздь сейчас едва не сказанул лишнего. Потому что, судя по прищуренным глазам Небохвата, Груздь сейчас, если бы закончил свою фразу, согрешил бы похлеще, чем все Изгои вместе взятые.
— Заткнись! — прошипел я промычавшему Груздю и улыбнулся командиру, — Он хотел спросить, нельзя ли их удачнее сложить…
Небохват усмехнулся и одобрительно кивнул.
— Да, ты умён, Саня Архар, — он двинул крыльями, потом махнул ими, поднимая ветер и взметнув сухие травинки вокруг, — Для Желтокрылого потерять крылья — это смертельный позор. А пожелать Желтокрылому потерять крылья — это оскорбление, смываемое только кровью.
Говоря это, он не отрывал взгляда от лазутчика. Тогда я убрал руку от лица Груздя — тот, округлив глаза, закивал мне, что всё-всё понял. Он даже сам себе слегка постучал по губам, напоминая, что надо бы следить за языком.
— А теперь, — Небохват показал на вход в дом-гнездо, — Прошу тебя, Саня Архар, на встречу с вождём.
Мы двинулись было, но все воины тут же, сложив по-боевому крылья, преградили нам дорогу. Командир, положив мне руку на плечо, покачал головой:
— Только ты, Саня Архар. Ты взял командование над ними, и тебе решать судьбу твоего соратника.
Я оглянулся на Шугабоя, который всё это время вообще не проронил ни звука, понимая, что его положение в этой деревне вообще самое шаткое. Вон, на него и так уже смотрели многие жители деревни, не понимающие, почему этот Изгой всё ещё жив.
— Ты это, Саня… — всё же прошептал Шуга, — Не подведи там. На тебя вся страна смотрит!
— Человечество тогда уж, — буркнул я.
Небохват освободил дорогу, приглашая жестом, и, я, наклонившись, ступил под низкий проём. Кстати, желтокрылые так-то были все ребята высокие.
Я всё же обернулся, глядя на своих тиммейтов, но Небохват Стремглав перехватил мой взгляд и сказал:
— Их никто не тронет. Слово старшего крыла!
Внутри было… эээ… громадно.
Да, именно что слишком всё огромно… Та хижина, в которую я вошёл, снаружи была размером ну максимум метров восемь в диаметре.
Тот же зал, в который я вошёл, напоминал по размеру футбольное поле. Наверху плетёные своды пестрили щёлочками света, виднелись порхающие бабочки и даже какие-то мелкие птички. Под потолком тут и там висели в несколько рядов птичьи насесты, резные и разукрашенные цветами и перьями.
А вдалеке, в центре зала, виднелось возвышение, которое тоже из себя представляло гнездо-трон, только круглый, сделанный из плетёного шара. Вокруг него всё было устлано мягким чёрным ковром, а в самом гнезде, откинувшись, положив руки на подлокотники и закрыв глаза, восседал сам вождь Желтокрылых.
То ли тут было так темно, то ли покрывающий его лицо пушок и вправду был коричневого, почти чёрного цвета. Потёртый и местами даже потрескавшийся клюв, так похожий на вороний, и небольшая корона на голове, выполненная из каких-то блестящих листьев и перьев, и которая больше напоминала индейский венец из перьев.
Каррль Перо, вождь Желтокрылых
Ранг 4
Раса: Желтокрылые
Класс: оракул
Я аж присвистнул, едва прочитал его статус. Кто-о-о⁈ Оракул⁈ То есть, прямо как наш Щекодав… Да-а-а, вот так Каррль. Правда, всего лишь 4-го ранга.
— Подойди, бескрылый гость, — трескучим и каркающим голосом проговорил вождь, подняв одну руку.
Вздохнув, я двинулся к желтокрылому. Чувствую, сейчас меня будет ждать не самый лёгкий разговор.
Кстати, едва я подошёл, как сразу понял, что слегка ошибся. Чёрный ковёр, устилавший всё вокруг, оказался громадными крыльями этого самого Каррля. И, судя по всему, он ими особо уже и не мог двигать, только таскать за собой.
— Ты привёл преступника, который повинен в смерти нескольких желтокрылых, — сказал вождь, когда я приблизился.
— Знаю, — ответил я, — Их уже не вернёшь. Но он сам оказался жертвой обмана, поэтому мы и пришли, чтобы загладить вину.
И с этими словами я достал из инвентаря зелёную статуэтку. Ту самую, наградную, которую ещё давно отнял у рыцаря из отряда Эдварда Кинжала.
Признание 4-ой степени от Хвактарра, хранителя Великого Очага Эйкинов. Награда за верность и самоотверженность, выданная лично представителю человеческой расы от великого народа эйкинов.
Не является артефактом.
О, да-а-а… Моя интуиция торговца тогда меня не обманула.
Каррль аж подался вперёд, ухватившись за плетёные подлокотники и уставившись на статуэтку. Как там говорил наш оракул? «Вождь Желтокрылых любит награды», вроде так…
Впрочем, вождь быстро успокоился и снова откинулся назад:
— Ну что ж, Саня Архар. Ты же не думаешь, что сможешь откупиться этой безделушкой?
Глава 13
Моё чутьё торговца чуть подёрнулось, и я понял, что сейчас будет торг. Странно это — с одной стороны уверенность, что это моё ремесло, и я делал так тысячи раз. С другой стороны, я очень разволновался, ведь Шуга не был мне чужим, и надо было в лепёшку разбиться, но решить его проблему.
Хотя где-то во мне и заёрзал подлый червячок: «Ну так-то, он сам себе создал эту пробле… кха!» Идти на поводу низменных желаний я не собирался, и задушил этого червячка сразу, он даже не успел договорить. Вот когда я буду грустить и рефлексировать об упущенных возможностях, размазывая пиксельные сопли, тогда пусть и вылезает.
Я присел напротив трона-яйца прямо на землю, укрытую мелкой соломой, и, положив руки на колени, с улыбкой сказал:
— Готов выслушать твои предложения.
Каррль усмехнулся, потом спросил:
— Ты ведь думаешь, что это то, что мне нужно?
Я скривился. Ох уж эти оракулы… Но ломаться смысла не было, и я поставил перед собой ту самую зелёную статуэтку, которую уже давно снял с трупа рыцаря из отряда Эдварда Кинжала.
Только сейчас я её и рассмотрел, как следует. Это был наспех выполненный гоблин… хм-м, то есть, эйкин, в какой-то величественной позе, и он великодушно протягивал крохотный шарик пинга. Или, наоборот, забирал.
Небольшая подставка внизу была с блестящей красной каймой.
Признание 4-ой степени от Хвактарра, хранителя Великого Очага Эйкинов. Награда за верность и самоотверженность, выданная лично представителю человеческой расы от великого народа эйкинов.
Не является артефактом.
Каррль ломался недолго, и чуть не подпрыгнул на своём троне — он даже подтянул ноги под себя и уселся на корточки, как птица. Ну или как гопник, который узрел в моих руках то, что надо бы отнять.