Вот только стоило мне достать телефон и открыть заметки, как голова закружилась, и я, не удержав равновесия, рухнул на пол.
Пронзительная боль в правом плече, и темнота.
— Бедненький, — рука Кати прошлась по гипсу и случайно коснулась моего бицепса, — Долго тебе ещё в нем ходить?
Я всю жизнь считал себя одиночкой, у которого нет и не может быть друзей. Исключением стал Марат, который в конечном счете оказался предателем, а я и вовсе разочаровался в людях.
А тут…в общем, жизнь — интересная штука.
Как только мои одногруппники узнали, что я сломал руку и ключицу, так сразу завалились в гости. Ко мне. В гости!
То, что Серега с Катюхой прознали о моей травме, было как раз-таки неудивительно — в общаге уже неделю судачили об идиоте, который умудрился упасть с табуретки и поломаться.
А вот то, что они стали регулярно заходить ко мне в гости — это было… странно и непривычно, что ли?
Учитывая, что я, распробовав вкус по-настоящему больших денег, перестал общаться со своими одногрупниками и старыми товарищами, это и вовсе было удивительно.
Может быть это и есть — настоящая дружба?
Кто бы мог подумать — Серёга, которому я однажды напортачил зачетку, и его девушка Катя, с которой мы особо и не общались, окажутся единственными, кто будут меня навещать…
— Что же ты так, Саш, — мягко пожурила меня Катя, не торопясь убирать свою ладонь. — Как ты в душе-то моешься?
В этот раз Катя пришла одна, поскольку у Серёги была вечерняя смена в больнице, и я, надо сказать, наедине с ней чувствовал себя немного неловко.
— Никак не моюсь, — я осторожно пожал левым плечом. — Обтираюсь влажной губкой. Еще две недели, и снимут эти… латы.
Врач, который закатывал меня в гипс, материала не пожалел.
Грудь, правая рука, часть спины… В результате все дико чесалось, а про спину я и вовсе молчу — как бы я не изгалялся, но достать до неё мне не удавалось.
— Давай я тебе спину потру? — предложила Катя, в руке которой как по волшебству появилась губка.
— Давай, — немедленно согласился я, — и между лопатками почеши, будь добра…
— Да легко, — усмехнулась Катя, и в следующий миг, я закатил глаза от нахлынувшего на меня удовольствия.
О, какой же это кайф, когда тебе чешут спину! И это чувство свежести от влажной губки… И… Стоп, а это ещё что такое?!
— Ты чего делаешь? — почему-то шепотом спросил я, не шевелясь и искоса наблюдая за тем, как рука Кати ныряет в мои штаны.
— Помогаю тебе, глупыш, — шёпот Кати обжег ухо, а лишенная гипса спина почувствовала, как девушка прижимается ко мне всем телом. — Бедненький…
— Эээ, — сказать, что я растерялся — ничего не сказать. Да, Катюха частенько фигурировала в моих снах, но одно дело сны, другое — реальность! — А как же Серёга?
— А что Серёга? — притворно удивилась девушка. — Он и не узнает ничего. К тому же он вечно уставший… А ты, бедненький, так страдаешь.
Что-то мне подсказывало, что из нас двоих сейчас страдала больше Катя, чем я, но я не стал ничего говорить.
К тому же… Она же сама этого хочет…
— Катя, может…
— Молчи, не трать сил. Ты и так настрадался, — Катя игриво укусила меня за ухо. — Дай мне хоть немного облегчить твои страдания…
Я и не заметил, как девушка оказалась у меня на коленях.
— Как у тебя жарко…
Снятый топик полетел на пол, а Катя жадно потянулась к моим губам.
На меня же накатила такая волна страсти и какого-то помешательства, что я, прижав девушку к себе, дернулся навстречу её губам.
— Ах ты ж…
Плечо от неловкого движения пронзило болью, и я зашипел сквозь зубы.
— Ничего, мой хороший, — Катя поерзала у меня на коленях, — медсестра уже здесь…
— Стой, — Боль в плече привела меня в сознание, и я с ужасом осознал, что происходит. — Слезай.
— Пациент капризничает? — Девушка не приняла моего серьезно тона.
— Слезай, говорю, — нахмурился я и, изловчившись, сбросил её с колен. — Ты классная и все такое, но, во-первых, я не могу так поступить с Серёгой, а во-вторых… — мне показалось, или мне в затылок подул ледяной ветерок? — А во-вторых, нельзя так и все!
На периферии сознания крутилась какая-то мысль, и вроде даже чье-то имя, то ли Фея, то ли Фрейя, но я все никак не мог вспомнить что-то очень важное…
— Это из-за Оксаны? — Катя натянула на себя найденный на полу топик и заглянула мне в глаза. — Так она уже два месяца с аспирантом с хирургического отделения гуляет.
— Да плевать мне на неё, — и действительно, к своей бывшей девушке я не испытывал ничего, кроме равнодушия. — Я тебе благодарен, конечно, и всё такое, но нет. Это будет неправильно.
— Ну как знаешь, — в глазах девушки мелькнуло разочарование и… злость? — Упустил ты свой шанс, Александр. Потом жалеть будешь.
— Да-да, — машинально покивал я, завороженно наблюдая за появившимися передо мной цифрами:
3/7
2/7
И да, кто такая Фрейя, и откуда её имя у меня в голове?
— Подсудимый, ясен ли вам приговор? — не верящий кивок с моей стороны. — Вы можете обжаловать его в течении 10 дней с момента оглашения. Судебное заседание окончено.
С ухода Кати жизнь как-то резко изменилась. Кажется, я заикнулся о дружбе? Трижды ха-ха!
Во-первых, Серега занес меня в черный список во всех соц сетях и мессенджерах. Во-вторых, меня выселили из общаги. В-третьих, уволили со скорой, лишив последнего заработка.
Я и так, можно сказать, выживал только за счет больничных, а тут такое…
Но и это оказалось ещё не все.
Через два дня после разговора с Катюхой, ко мне пришла полиция с ордером на обыск.
Учитывая, что из моих личных вещей у меня остались только конспекты, одежда и ноут, я и не думал препятствовать стражам порядка. И каково же было мое изумление, когда у меня «нашли»… наркотики.
Арест, допросы, СИЗО…
Дни летели, дело пухло прямо на глазах, следователи с упорством, достойным лучшего применения, пытались выбить из меня чистосердечное признание.
Но я упрямо стоя на своем — это не мое, мне их кто-то подкинул.
И вот, чертов суд дал мне десять лет колонии… Десять, мать его, лет! За что?!
Судья уходит, немногочисленные зрители покидают зал суда, первым, к слову, исчезает мой адвокат, и конвоиры выводят меня из клетки.
Вот только ведут не в камеру, к которой я уже… привык, а в комнату допросов? Но зачем?
— Привет, Саша.
Марата, вольготно раскинувшегося на стуле тяжело было не узнать. Он стал крупнее, изменил прическу и променял джинсы на классический костюм, на губах играет участливая улыбка.
Ни дать, ни взять добрый дядюшка-депутат. Но я-то знаю, что скрывается под этой маской.
— Зря ты тогда отказался, Саш.
— Ты…
Вся череда случившихся неурядиц обретает смысл, и до меня доходит, из-за кого я нахожусь здесь. Глаза застилает гнев, и, хоть и понимаю, что совершаю ошибку, бросаюсь на Марата.
Удар дубинкой по спине бросает меня на пол, а ударивший в солнышко ботинок выбивает из легких воздух.
— Ты… — едва слышно сиплю, пытаясь втянуть в себя хоть капельку воздуха.
— Каково это, когда твою жизнь проживает другой? — Марат, усмехнувшись, бросает на меня полный презрения взгляд. — Ты ещё не знаешь, что тебя ждет на зоне…
А вот теперь мне точно нечего терять. Если до этого я хоть как-то пытался держать себя в руках, то сейчас мне просто срывает крышу.
— Убью! — кровавая пелена застилает глаза, и я тяну скованные наручниками руки к лакированным туфлям. — Тварь…
Кажется, мне удалось схватиться за его ботинок и я, не обращая внимания на сыплющийся на меня град ударов, как бульдог вцепился в Марата.
Каким образом я добрался до его горла не помню.
Помню лишь раскрытые в ужасе глаза и проступающие сквозь кроваво-красную пелену цифры:
3/7
3/7
— Сегодня у нас в эфире Александр Емец, — ведущий популярного телешоу так и сиял улыбкой. — Человек с непростой судьбой, который, наперекор судьбе справился со всеми сложностями на своем пути и сейчас возглавляет крупнейшую сеть частных клиник по всей стране!
Я вежливо улыбнулся и поправил лацкан недешевого пиджака.
— Александр, расскажете нам о своем пути?
— Понимаете, — я с улыбкой посмотрел на ведущего, ощущая, как через объектив камеры за мной следят миллионы людей. — Я просто верил, что у меня получится.
— Вы же из деревни, верно? Родители погибли, когда вы ходили в школу, доучивались уже в городе, потом самостоятельно, без всяких репетиторов поступили в мед?
— Да, все так.
— Учились, волонтёрили, и даже работали на скорой!
— Молодость, сил было много.
— Потом вас пытались подставить, обставив все дело так, будто вы занимались распространением наркотиков, но, к счастью, истинный организатор преступной сети дал чистосердечное признание, и справедливость восторжествовала.
Я вспомнил полный страха взгляд Марата, из которого я медленно, но верно выдавливал жизнь, и коротко кивнул.
— Да, к счастью, справедливость восторжествовала.
— А ведь этот человек, будучи депутатом, мог принести нашему городу, да и всей стране, много бед! Но вы сумели вывести его на чистую воду. Скажите, Александр, в чем ваш секрет?
Так и просилось сказать: «Все просто. Я оказался лучше, чем он», но эти, казалось бы, простые слова застряли у меня в горле.
Перед глазами пронеслись последние десять лет — бесконечное следствие, оправдательный приговор и подписка о невыезде…
Работа на скорой и подработка в частном хосписе — в том самом, который, оставшись без финансовой поддержки наркотрафика, начал загибаться…
Команда врачей, которые целых три года тащили загибающийся хоспис на себе, пытаясь чем можно помочь умирающим детям…
Бесконечные посты в соцсетях с призывом помочь, встречи с разными людьми, организация благотворительного движения и сбор средств на нужды больницы…