– Твой муж не уехал, а ушел. И не на завод, а к твоей секретарше. И не в Сибирь, а на соседнюю улицу.
– Что ты бормочешь? Иди и проспись.
Нодира поднимается с кресла.
– Гонцу, который приносил дурные вести, всегда рубили голову, но знай, кроме меня, тебе об этом никто не скажет. Потому что все от тебя зависят. А я завишу только от финского импорта. А финнам торговать с нами выгодно.
Нодира идет к двери.
– Стой!
Нодира оборачивается.
– Это правда?
– Спроси у кого хочешь! Это все знают. Хочешь, спроси у своего директора. Его жена у нас отоваривается.
Нодира идет к телефону, набирает номер.
Азиза забирает трубку. Кладет на рычаг.
– Гордая! – отметила Нодира. – И правильно! Когда от меня муж ушел, я плакала всем в жилетку. А что толку? Пожалеть не пожалеют, а уважать перестанут.
Азиза стоит посреди комнаты. У нее такой вид, будто ее оглушили.
– Если не веришь, можно сходить. Улица Шаумяна, тридцать четыре. Хочешь, вместе сходим…
…В небе стояла большая луна, и лунный свет обливал древние чинары.
Нодира и Азиза остановились возле больших железных ворот.
В глубине двора залаяла собака.
Нодира действовала решительно. Нажала кнопку звонка.
– А что мы скажем? – спросила Азиза.
– Скажем, что атлас завезли.
Послышались шаги. Кто-то шел по двору к воротам.
– Я не пойду… – Азиза торопливо шагнула в тень.
– Боишься? Ну ладно, я сама…
Калитка отворилась. Нодира прошла с улицы во двор.
Азиза осталась одна. Стоит. Ждет. Старинная улочка как-то таинственно преобразилась в свете луны, и Азизе кажется, что это все нереально и происходит не с ней.
Появилась Нодира.
– Там он! – с удовольствием доложила она. – Чай пьет. Хочешь, зайдем?
– Как… там? – не поверила Азиза.
– В комнате. За столом сидят. Я из кухни видела. Твой спиной ко мне сидел. В пиджаке. Твой муж в пиджаке?
– В пиджаке.
– Ну вот… Секретарша такая веселая. Она весь институт перебрала. Мужа себе искала. И к директору лезла, и к Рустаму. Ей плевать, что один старый, другой женатый. Искала, что плохо лежит. Потом на твоего вышла. А твой-то тихий, порядочный, подкаблучник… Такие сразу попадаются. У них иммунитета нету.
– А где она его взяла?
– Помнишь, ты болела… Она тебе работу домой привозила… Так что прямо дома у тебя и взяла.
– Да… – вспомнила Азиза. – Она действительно часто появлялась. Такая милая девушка. Услужливая… Предлагала обед сготовить. А потом перестала приходить.
– Потому что он сам к ней стал ходить. Вот и перестала.
– А почему ты все знаешь, а я нет?
– Потому что мы, жены, всегда все узнаем последними. Я уже через такое прошла, а ты – новенькая. Так что ты меня слушай. Придешь на работу, ни с кем не разговаривай. Будто тебя это не касается. Оденься красиво, но не наряжайся. Избери тактику Кутузова: отзови своих солдат, уведи войска в неизвестном направлении, так чтоб Наполеону не с кем было воевать.
– А ты откуда знаешь про Кутузова?
– А мой муж историей занимался. Я ведь тоже не всегда в торговле работала.
Азиза смотрит перед собой.
– Нет… Этого не может быть. Я не верю. Подумаешь… в пиджаке. Все мужчины в пиджаках.
– А вот отсюда видно… Иди сюда.
Забор, отделяющий дом от улицы, – высокий и сплошной. Нодира подтаскивает к забору несколько кирпичей. Азиза встает на них. Подтягивается на цыпочках. Видна верхняя треть окна, а в окне чья-то макушка.
– Не видно…
Нодира подходит к забору, нагибается и преданно подставляет спину. Азиза забирается на спину.
– Ты что, на каблуках? – недовольно ворчит Нодира. – Кто это сейчас каблуки носит?
– Я не на каблуках, а на коленках…
– У тебя коленки, как гвозди… Ну что, видно?
Азиза подтягивается и видит окно во всю его высоту и ширину, но кто-то загородил его широкой спиной. Азиза потянулась в сторону, чтобы что-то увидеть из-за спины.
– Что ты ерзаешь? – обиделась Нодира.
– Сейчас, подожди…
Из будки выскочила собака, громадная, черная, и бросилась на стену. Нодира испугалась и стряхнула Азизу. Азиза схватилась за край забора руками и повисла на стене.
Пес пытался допрыгнуть до ее пальцев и лаял, захлебываясь. Из дома секретарши вышел старик, должно быть, ее отец, и грозно крикнул:
– А ну, вынесите мне ружье с солью, я им, хулиганам, покажу, как по садам лазать!
Азиза разжала пальцы, свалилась, как куль с мукой, на землю. Потом подхватилась, сняла туфли и побежала от забора.
За углом ее поджидала Нодира.
– Ну как?
– Что же ты меня бросила? Меня чуть не подстрелили!
– Вот как люди свое охраняют! Не то что ты! Из-под самого носа мужа увели.
– Ладно! – оборвала Азиза. – Не твое дело… Пошла ты… вместе с ним.
Азиза надела туфли и пошла не оглядываясь.
– Вот и делай после этого добрые дела! – обиделась Нодира. – Неблагодарная! – крикнула она вслед. – И дочка у тебя невоспитанная, никогда не здоровается.
Азиза вошла в свой лифт. Ее душили слезы, но в лифте вместе с ней поднимался посторонний молодой человек, и Азиза сдерживалась изо всех сил.
Она вышла из лифта. Молодой человек тоже вышел. Одновременно подошли к двери.
– Вам куда? – спросила Азиза.
Молодой человек заглянул в бумажку.
– Дом семь, квартира сто сорок восемь.
– Это моя квартира.
– Значит, я к вам. Я маляр. Мы на сегодня договаривались по телефону. Помните?
Азиза открыла дверь. Она не помнила о маляре, у нее все вылетело из головы в связи с последними событиями.
– Договаривались? – переспросила она.
– Вы сказали, что ваш муж едет в командировку и вы за неделю хотите сделать ремонт.
Азиза молчит.
Маляр принял молчание за знак согласия, вошел в дом и тут же скрылся в ванной комнате. Через несколько секунд он вышел оттуда настоящим маляром, в рабочей одежде, закапанной белилами.
– Я буду приходить только поздно по вечерам, – сказал он. – Потому что днем я работаю, а вечером учусь.
Маляр тут же начал срывать обои со стен.
– У вас есть старые газеты? – спросил он. – Надо закрыть газетами мебель.
– У меня нет газет.
– Тогда накройте простынями.
Азиза стоит.
– Вы меня слышите? – спросил со стремянки маляр.
Азиза молча, как сомнамбула, достала из шкафа простыни, стала покрывать мебель.
– А мужчин у вас нет? – спросил маляр.
– Нет.
– Ну ничего, сами управимся…
Азиза и маляр с энтузиазмом начинают двигать мебель под лихую музыку, которая доносится из-за стены. У Азизы от напряжения рвется платье на спине. Она садится отдохнуть.
Маляр протягивает Азизе противогаз.
– А что это?
– Противогаз.
– Зачем?
– Пол будем лаком покрывать. Вредные испарения.
Гаснет свет. Все погружается в темноту.
– Как это понимать? – спросил маляр.
Азиза выходит на балкон. Возвращается.
– Во всем доме нет света. У нас новый дом. Постоянно что-нибудь отключается: то свет, то вода. Сдали досрочно. Кто-нибудь премию получил.
– Тогда я пошел. До завтра.
Маляр ушел, натыкаясь в темноте на предметы.
Азиза зажигает толстую свечу. При свете свечи комната выглядит как после взрыва. Со стен свисают клоки обоев. Вся мебель сдвинута на середину и закрыта простынями.
Азиза берет свечу, подходит к телефону. Набирает номер. Длинные гудки.
И Азизе кажется:
…Тимур сидит развалившись, как хан. Секретарша ставит блюдо с пловом, с подлинным мастерством танцует перед ним танец живота.
Звонит телефон.
Муж перестает есть плов, а секретарша перестает танцевать и идет к телефону.
– Не подходи! – пугается Тимур.
– Почему? – не понимает секретарша.
– Это может быть она. Я ей ничего не сказал. Она не знает.
– Почему?
– Почему, почему… – раздражается Тимур. – По кочану.
Он поднимается, гасит свет. Выключает телевизор.
– А это зачем? – покорно и нежно спросила секретарша.
– Она может нас увидеть.
Тимур задергивает штору. Настает полная тьма.
– Так и будем теперь сидеть в темноте?
– А зачем нам свет?
Слышны звуки поцелуя.
Азиза отходит от телефона. Ложится на диван, стоящий посреди комнаты. Смотрит, как на стене колеблются тени от пламени свечи.
Зал суда. В зале секретарша в мини-юбке, свидетели. Среди свидетелей шведки-феминистки, Нодира, директор, Рустам.
Судья: Слушается дело о разводе Усмановой А. В. с мужем Усмановым Т. Б. Вопрос к ответчику: почему вы предали?
Муж: Я не предавал. Я полюбил.
Судья: Почему вы честно не сказали об этом? Почему Усманова А. В. должна была узнать от посторонних лиц? Каково ей стать жертвой сплетни?
Муж: Сплетни всегда были, есть и будут. Сплетни заменяют людям творчество.
Судья: Значит, вы не любили вашу жену?
Муж: Я был одинок. У меня даже не было фамилии. Я всегда был «муж Усмановой». Моей жене нужен весь мир, а мне достаточно одного человека. И он у меня есть.
Секретарша скромно потупилась. Все на нее обернулись.
Из зала поднимается свидетель Нодира.
Нодира: Товарищи, ну посудите сами. Разве можно их сравнивать? Усманова А. В. имеет научные труды, а секретарша может написать только поздравительную открытку к празднику, да и то с ошибками.
Муж: Объективно лучше жена. Но мне лучше секретарша.
Судья: Слово адвокату.
Адвокат: Помимо того, что ваша жена ученый с мировым именем, известный не только у нас, но и за рубежом, она – просто женщина. У нее была стена. Крепость. А сейчас она – вне крепости. Вы выставили ее на посмешище перед всеми…
Хансен: Азиатская позиция. Все-таки Восток – это не Запад.
Азиза достает из кармана пистолет и стреляет в мужа. Тот падает. Секретарша безутешно рыдает у него на груди.