— Собственно, я вызывал вас не для выяснения личных отношений, адептка Тиррен. — Теперь уже меня болезненно уколол его тон. Но чего я ожидала? Первая затеяла эту игру, а он лишь согласился на ее правила.
— В таком случае для чего?
— Присаживайтесь, — он махнул рукой в сторону стула для посетителей, и я с радостью опустилась на него. Когда стоишь, трудно скрыть дрожь в ногах. А меня сейчас всю колотило от противоречивых эмоций, которые прятать становилось все труднее.
Ирмерий продолжал стоять у окна. Скрестил руки на груди и скользил по мне спокойным безразличным взглядом. Если и играл, то делал это мастерски. Намного лучше, чем я. Так мастерски, что у меня глаза защипало от подступающих слез.
— Речь об адепте Лоннерсе, — соизволил заговорить ректор. — Я подумал, что должен лично сообщить вам о смене его наказания.
— Вы немного опоздали, — отозвалась я, передернув плечами. Меньше всего хотелось сейчас говорить о Шейне. Теперь я сама желала выяснить то, что происходит между нами.
Но, видимо, упустила единственную возможность. — Мне уже рассказали об этом. Ему заменили запрет покидать Академию на исправительные работы в пограничной страже.
— Именно так. — Он немного помолчал, потом продолжил: — Хочу, чтобы вы поняли, я бы мог настоять на прежнем наказании. Но для этого пришлось бы посвятить декана Байдерна в настоящую причину моего решения. А я не хотел бы этого делать.
— Все в порядке, — тихо откликнулась я. — Вы правы, лучше не предавать это огласке.
— Рад, что вы одобрили мое решение.
Воцарилась тишина. Все было уже сказано. Ирмерию оставалось только попрощаться и разрешить мне уйти, но он почему-то медлил. Смотрел с затаенной надеждой, будто ожидал, что я что-то скажу или сделаю, что продлит нашу встречу. И, Тараш свидетель, как же сильно я сама этого хотела! Но понимала, что это только все усложнит. Пришлось приложить немало усилий, чтобы подняться со стула и, не глядя на ректора, произнести:
— Если это все, то я хотела бы вернуться в общежитие.
— Да, конечно, — он не смог скрыть разочарования в голосе, и это наполнило мое сердце приятным теплом.
Я уже схватилась за дверную ручку и собиралась повернуть ее, когда меня будто электрическим разрядом пронзило. Мгновенно ощутила его близость — он стоял прямо за мной, так близко, что по моей спине мигом побежали мурашки. Ощутила, как его крепкие и одновременно нежные руки обхватывают мою талию, прижимают к себе, не позволяя сделать следующий шаг. Ирмерий уткнулся лицом в мою шею, скользнул по ней носом, втягивая мой запах. От этого интимного жеста тело моментально отреагировало волнами возбуждения — внизу живота заныло.
— Ты ведь понимаешь, что я позвал тебя не только из-за адепта Лоннерса, — с легкой хрипотцой в голосе сказал ректор.
Его губы сомкнулись на мочке моего уха, слегка куснули, послав новый заряд возбуждения.
— Не нужно… — глухо проговорила я, чувствуя, что еще немного — и сама развернусь к нему и предложу всю себя. — Мы должны прекратить это…
— Прекратить? — Ирмерий отпустил так резко, что я едва удержалась на ногах. Медленно развернулась к нему. Его лицо, искаженное от непонимания и сдерживаемой страсти, было обращено ко мне. — Почему, Летти? Я ведь чувствую, что не так уж неприятен тебе.
Он это так называет? Не так уж неприятен? По моим губам скользнула горькая усмешка.
Да я с ума по нему схожу! Он кажется мне идеалом, совершенством, воплощенной мечтой.
— Пожалуйста, не ставьте минутную прихоть выше блистательного будущего, — сказала несколько пафоснее, чем хотелось бы, но эти слова как нельзя лучше отображали положение вещей.
Хотя, похоже, только для меня. Ректор смотрел обескуражено и явно ожидал продолжения.
— Принцесса Лаурна, — пояснила я, нервно теребя края мантии на груди. — Она вас любит.
Вы ведь это знаете?
— Причем тут Лаурна? — нахмурился Ирмерий и осторожно взял меня за плечи. — Послушай, я понимаю, что обо мне и о принцессе наверняка ходят слухи в Академии. Но, поверь, между нами никогда ничего не было.
— Не лукавьте, пожалуйста, — я покачала головой. — Да, возможно, вы не перешли черту, но между вами и правда есть взаимное притяжение. И еще подумайте о том, что отец принцессы сделает все, чтобы ее муж стал будущим верховным королем.
— Полагаешь, меня это волнует? — он скривил губы в улыбке. — Я вовсе не стремлюсь вступить в борьбу за трон. Предоставляю это тем, кто на самом деле желает возложить на себя такое бремя.
— Не волнует сейчас, — возразила я. — Может, потому что вам это в голову не приходило до сегодняшнего дня. Вы слишком благородный, чтобы строить такие планы. Но рассудите сами, сколько хорошего могли бы сделать для всех темных миров. Как изменить нашу жизнь!
Я высвободилась из его объятий и скрестила руки на груди.
— То, что вы чувствуете ко мне, пройдет. Такое всегда проходит. И довольно быстро. Вы уже утолили свое желание, получили то, что хотели. Я рада, что сумела вернуть вам вкус к жизни. Думаю, эта мысль будет утешать меня. Я, правда, желаю вам счастья, лорд Старленд.
Вы этого заслуживаете.
Мою чуть сумбурную речь он слушал задумчиво, слегка склонив голову набок.
— Ты меня совсем не знаешь, — наконец, сказал в итоге. — Да и позволь судить мне, чего я хочу и чего заслуживаю.
Я молчала, стиснув зубы, чтобы вопрос: «Чего же вы хотите?» так и остался только в голове. Поразительно, но он будто прочел мои мысли, хотя я точно знала, что сделать этого не смог бы.
— Хочешь знать, чего я хочу, Летти?
Он обхватил мою голову руками, зарываясь пальцами в волосы. Приблизил свое лицо к моему и выдохнул:
— Тебя… Хочу так, что болен от одной мысли об этом. Снова хочу ощущать вкус твоих губ, аромат твоей кожи, находиться в тебе так глубоко, как только смогу. Сливаться с тобой в единое целое, пытаясь хоть на несколько минут почувствовать, что ты принадлежишь только мне. И каждый раз после этого ты ускользаешь. Придумываешь причины, по которым мы не можем быть вместе, и уходишь. Зачем? Зачем ты это делаешь, Летти? Зачем мучаешь?
— Я… — осеклась, сообразив, что не знаю, что сказать. Его страсть захлестнула своим напором, и все здравые соображения мигом улетучились. Губы сами потянулись к его губам, но он позволил лишь скользнуть по ним, не ответив на поцелуй.
— Сначала ответь, — хрипло сказал он. — Я уже знаю, чем все заканчивается. Ты отдаешься мне, а потом жалеешь об этом. В этот раз все будет не так. Я хочу, чтобы ты отдалась мне по собственной воле, а не поддалась порыву.
— Не могу ответить… Просто не могу… Не просите об этом… — слезы брызнули из глаз, смывая только что накатывавшее безумие страсти. Мысль о том, что придется признаться в том, что люблю его и считаю себя недостойной чего-то большего, чем секс, казалась унизительной. Пусть даже и правда так считала. Этот мужчина не для меня, и однажды он сам это поймет.
Ирмерий больше не делал попыток удерживать, и я тут же выбежала из кабинета, на ходу яростно вытирая слезы.
У входа в учебное здание столкнулась с выросшим словно из-под земли Лораном. Он удержал за плечи, с тревогой вглядываясь в лицо.
— Что случилось?
— Ты что здесь делаешь? — с непонятной злостью спросила я. Меньше всего хотелось, чтобы у моей отчаянной слабости были свидетели. Тем более Лоран.
— Ты всерьез полагаешь, что я позволил бы тебе разгуливать в одиночестве? — откликнулся он. — Но ты не ответила. Зачем тебя вызывал ректор?
Собравшись с силами, я набрала в грудь побольше воздуха и уже спокойнее проговорила:
— Хотел сообщить о Шейне. О том, что был вынужден согласиться на смену наказания.
— Очень благородно с его стороны, что сообщил тебе об этом лично, — заметил Лоран. — Значит, известие о Шейне тебя так расстроило? Но ведь ты об этом уже знала, — в его глазах промелькнуло недоумение.
— Считай это запоздалой женской истерикой, — буркнула я. — Просто пойдем в общежитие.
— Ладно, — не стал спорить Лоран и взял меня под руку. Мы неспешно двинулись по освещенной магическими фонариками аллее. — Послушай, — после некоторой паузы сказал он, — о Шейне тебе не следует беспокоиться. Я обо всем позабочусь. Пусть только попробует тронуть тебя еще раз.
Я просто кивнула, чувствуя небольшие угрызения совести из-за того, что пришлось в определенной степени соврать ему. Вовсе не из-за Шейна я так переживала. А Лоран и правда так искренне хотел помочь… Как было бы проще, если бы я могла ответить на его чувства. Но что-то подсказывало, что мое сердце уже навеки отдало себя в вечное рабство, и никому другому, кроме Ирмерия Старленда, в нем нет места.
На следующий день до меня дошел слух, что ректор уехал в Сайдер по каким-то важным делам. Насколько же пустой и серой тут же показалась жизнь в Академии! Я даже испугалась от того, как сильно отреагировала на его отъезд. Пока могла хотя бы издали любоваться им, сознавать, что Ирмерий где-то рядом, пытку, на которую сама же себя обрекла, удавалось выдерживать. Но сейчас… О, Тараш, если я так реагирую на его временное отсутствие, то что же будет, когда придет день — и он навсегда исчезнет из моей жизни?! Смогу ли чем-то заполнить разрастающуюся пустоту внутри? Грызущую. Черную.
Беспросветную. Как я была глупа, что не ценила каждой отмеренной минуты, которую могу провести рядом с ним! Наверное, в те несколько дней, пока моя прекрасная любовь находилась вдали от меня, я и приняла самое важное решение в моей жизни. Когда Ирмерий вернется, я перестану воздвигать между нами надуманные преграды. Пусть даже наши отношения продлятся не так долго, но это будет бесценное время, когда я почувствую себя по-настоящему живой. Буду наслаждаться каждой секундой.
А потом… Когда придет время, я заставлю себя уйти, как ни будет трудно. Сделаю это из любви к нему. Я почувствую это всем сердцем. То, когда именно должна уйти. И после этого не позволю ему из благородства оставаться рядом. Пусть даже он этого не хочет, но я не дам ему отказаться от той роли, какая уготована ему судьбой. Стать верховным властелином, изменить жизнь всех темных миров к лучшему. Рано или поздно он поймет, что рожден именно для этого. А обо мне забудет, как мужчины легко забывают о том, чем уже пресытились. Страсть так недолговечна. Она разгорается,