Тут Васютина осенило:
– Нужно сделать что-то такое, чего ты не делал никогда в жизни. Тебе надо привлечь ее внимание.
– Спрыгнуть в холодную реку с моста?
– Давай думать. Ты же актер, играешь по чужим сценариям.
– И что теперь? – до пьяного Оленина смысл доходил с трудом.
– Надо написать свой сценарий развития ваших отношений. Прописать сюжетные линии.
– Это как?
– Я не понял? Кто из нас актер? – возмутился Ким.
– Актер – это я! Я точно помню.
– Например, ты можешь взять и продемонстрировать Капцовой, будто ты безумно влюблен в другую. Безумно! Надо сыграть любовь! Мишаня! Страстную любовь сыграть можешь?
– Могу! Только кого мне надо любить? А Настя что подумает?!
– Так в этом и весь смысл. Она привыкла к твоему обожанию, а тут увидит – у тебя начался неземной роман. И сразу пожалеет, потому что роман-то не с ней. Зависть сработает.
– Ким! Ты тогда точно скажи, кого мне надо полюбить, – Мишке начала нравиться идея.
– А давай «влюбись» в Луизу Юнис. Они с Настей подружки.
– А потом как я выпутаюсь? А если Луиза поверит? И тоже меня это самое? Полюбит в смысле? – Михаил снова с ужасом вспомнил Злату.
– Сейчас придумаем. Главное – ввязаться!
Мужчины увлеченно начали придумывать и обсуждать любовный сценарий для Оленина, причем последний вдруг понял, как чувствует себя мотылек, бездумно летящий на огонь.
Глава 27
Когда шампанское закончилось, Луиза решила позвонить Насте.
– Ты ведь не отстанешь, Юля!
– Не отстану, – согласилась та. – Ты войди в мое положение! Мне очень нужно с ней поговорить, а без тебя она говорить не будет.
– Это как знать! – Юнис вспомнила, как сегодня Настя коршуном налетела на нее на съемочной площадке.
Капцова ответила сразу же и согласилась прийти.
– Сегодня наш день! – удивилась Луиза. – Но учтите, госпожа журналистка! Анастасия актриса, она сможет сыграть тебе все, что захочет: радость, грусть, разочарование, любовь.
– Это ты к чему? – не поняла Юля.
– Держи ушки на макушке и не особо верь ее словам, – пояснила Юнис.
Юля немножко обиделась. Подумала, Луиза ее недооценивает, ведь журналист, как и актер, – тоже профессия творческая. Но журналист оперирует фактическим материалом, самостоятельно добытой информацией, чтобы донести до читателя объективную точку зрения. А актер показывает жизнь, которая «могла быть» или «должна быть», творит. Актерство – вымысел, причем вымысел чужой. Актер интерпретирует образ, придумывает свою трактовку, но играет придуманное другими. Хотя… И хороший актер, и хороший журналист – не тот, кто хорошо играет, а кто существует в образе. Если журналист, например, начнет задавать вопросы, которые заранее не продумал и не прочувствовал, то собеседник почувствует фальшь и ответов такой журналист не получит. И будет это уже не журналист, а плохой актер. И чем больше актерских способностей у мастера пера, тем хуже для профессии. Но зачем тогда утверждают, что весь мир театр и люди в нем актеры? Этого Юля не знала и решила потом поинтересоваться у главреда Заурского.
Пришла Настя. Актриса была в отличном настроении.
– Все! С меня сняты все обвинения, все подозрения!
– Господи, да никто не сомневался! Зачем бы тебе Алика убивать?
– Может, он жениться не хотел? – осторожно спросила Сорнева.
– Что ты несешь? – разозлилась Анастасия. – Алик ни одной юбки не пропускал. На фига мне такой муж?!
– А любовь?! – уточнила Юлька. – Любовь обычно не выбирает.
– Луиза, она специально меня злит? – Настя подчеркнуто обратилась к Юнис.
– Ну, девочки, не ссорьтесь! У меня еще есть бутылка вина. И коньяк.
– Давай коньяк, – скомандовала актриса. – У меня наконец душа успокоилась. Напряжение ушло.
Нашелся вопрос и у Луизы Юнис:
– И все-таки, какого черта ты поперлась к Алику с утра? Интуиция?
– Уже все знают?
– А ты как думаешь? Горничная рассказала директрисе гостиницы, директриса мне.
– Ну деревня! Понимаете, девчонки, он мне вечером позвонил, в гости позвал. Скука, говорит, в этой дыре, давай посидим по-человечески. Я и согласилась, а потом перезвонил, мол, не получается у него. Я и не спросила, почему…
– Ничего не понимаю, – замотала головой Луиза. – Ты же по Лешке Погудину вздыхаешь уже месяц! На меня, как на врага, кинулась. Если ты одного любишь, зачем к бывшему любовнику в гости собираться?
– А твой Лешка на меня внимания не обращает! Это как, по-человечески?!
– Да не мой он! Отвяжись!
– Девочки, я вам не мешаю? – съехидничала Сорнева.
– Да так не бывает. Любишь одного, а бегаешь к другому, – не отступала Луиза. – Где логика?
– Нету логики, – согласилась Настя. – Только здесь скука смертная, тоска зеленая, а они дамы алогичные.
– Это из какого спектакля? – хмыкнула Юля.
– Из личных архивов, – срезала журналистку Капцова.
Настя выпила. Ну что она им может объяснить! Свое состояние Настя могла объяснить только себе. Видимо, она может любить двоих мужчин одновременно. Так в ее природе заложено! Одного можно ценить за харизму и секс, другого за внешние данные и человеческие качества, а также за мечту. А почему невозможно? Где в жизни правда? Есть ли объективные критерии любви? Могла же Лиля Брик жить сразу с двумя мужчинами: своим мужем Осипом Бриком и поэтом Владимиром Маяковским. Конечно, эти отношения повергли в шок литературную среду тех лет, но ничего, все пережили. Три человека были счастливы вместе, а на табличке на двери их квартиры красовалась надпись «Брики. Маяковский».
Собственно, любовный треугольник – это не про Настю. Она чувствовала себя запертой внутри этого треугольника и никак не могла выбраться из западни. Но она не из тех, кто устраивает трагедии на ровном месте или видит во всем злой рок. Мужчина ее мечты совсем рядом, и она обязательно добьется своего.
– Ладно! Люби ты кого хочешь, – согласилась Луиза. – Это, в конце концов, твоя жизнь. Я тебе не указ. Только зачем ты убежала?
– Да испугалась я! Просто испугалась. Когда мы кино снимаем, там же все понарошку. А здесь по-настоящему. Вот я с испугу и рванула.
– А Царев тебе не сказал, почему отменяется ваша встреча? – спросила Юля.
– Он вообще не заморачивался никакими объяснениями. Он, например, даже не извинился, когда я узнала, что он женат.
– А ты и не догадывалась? – усмехнулась Юля.
– Нет, тут я Настю поддерживаю, – вступилась Луиза. – Творческий коллектив, он особенный. У нас практически никто не говорит на работе о личной жизни. Я вот, например, и не знаю, кто у нас из мужчин женат, а кто нет.
– А на съемках они все временно неженатые?! – Юле не хотелось отступать так сразу.
– Да, все неженатые. По крайней мере, так себя ведут, – хором подтвердили Капцова с Юнис.
– Очень интересные у вас в кино принципы, – поразилась Юля. – А кто тебе рассказал про Царева?
– Оксанка Веселина, гримерша. Она меня, между прочим, и следователю заложила, про наш с Аликом роман рассказала.
– А то никто не знал! – фыркнула Луиза.
– Знаешь, как со мной Уткин разговаривал? Как с убийцей!
– Да ну! Как с убийцей! Ты, Настя, никак из образа выйти не можешь, – отмахнулась Юнис.
– То есть ты не знаешь, с кем Царев тогда встречался? – не отставала Юля.
– Нет, не знаю. Может, и не приходил никто.
– А что Алик родом из этого города, ты знала?
– Первый раз слышу, – искренне удивилась актриса. – Ты ничего не путаешь?
– Не путаю. Я даже с его одноклассницами встречалась.
– И какие они? Его одноклассницы? – заинтересовалась Капцова.
– Обычные тетки, заняты работой и своими проблемами. Ничего особенного про него не рассказали. – Юля не собиралась вот так запросто делиться важной информацией с недалекой актрисой. Кстати, а ты не знаешь, он не говорил тебе, как давно обосновался в Питере?
– Нет, я знаю только, что он квартиру изначально дорогую купил и хвастался мне, рассказывая об этом, что выгодно продал кому-то автограф Чехова.
– Чехова? – Юля чуть не подпрыгнула. Антон Павлович словно преследует ее. Ты точно запомнила – автограф Чехова?
– Да точно, я еще подумала, что украл он его где-то, сейчас такие раритеты на счету. А тебе все это зачем? Ты сейчас как киножурнал «Хочу все знать», – не такой уж поверхностной была Настя Капцова.
– Я в газету материал собираю. У нас здесь не Северная столица и не каждый день убивают. Шуму вы очень много наделали: и съемками, и убийством. Написать можно много. Тем более Луиза меня на съемки пригласила.
Чехов, значит… Неожиданно. Лекцию про Чехова она уже слышала от Ольги Захаровны. Может быть, интерес к писателю – это у них семейное?
– Девчонки! Ну я точно Алика не убивала! – Настя перекрестилась.
– Настя! Конечно, не убивала! Мы знаем! – взмолилась Луиза.
– Нет, вы мне объясните… Почему сначала мужчина приглашает женщину в номер, потом «передумывает»? – не отставала от нее Юля. – Значит, что-то в его планах поменялось?!
– Наверное, поменялось, – согласилась Настя. – Но для Алика это было в порядке вещей.
И вспомнила, как однажды оператор шепнул ей в павильоне во время съемок: «Отснимаемся, я тебя забираю. Дождись меня в аппаратной». После этого играла она на одном дыхании, без дублей, а закончив, бегом бросилась в аппаратную. Алик за ней так и не зашел, не позвонил, а его телефон монотонно сообщал: «Абонент находится вне зоны доступа». Через час с Настей случилась истерика. В таком состоянии ее нашел Мишка Оленин и успокаивал как мог: «Да зачем же ты сырость развела, Анастасия Михайловна! Что случилось, моя хорошая?! Ты сегодня так хорошо играла, так вдохновенно!», причем нисколько не лукавил. Насте стыдно было рассказать правду – как Алик ее поманил и продинамил. Пусть Мишка продолжает считать ее женщиной, которую все время добиваются мужчины, а не наоборот. Не зря он так долго по ней вздыхает. Потом Оленин предложил поехать в кафе, утешал Настю и довез до дома. А Алик на следующий день просто пожал плечами. Ну, не получилось, мол, и нечего обижаться. Настя злилась, советовала Цареву найти себе другой объект для шуток, потом не разговаривала с ним несколько дней. Но когда оператор предложил подвезти ее домой, согласилась. Такая вот она противоречивая, когда речь идет о мужчинах, и этого никому не объяснить.