– Я всё сделала, – ощутил Астахов тёплый шёпот у своего уха. – За тобой будут нормально ухаживать.
13
Звонок прозвучал громко, настойчиво. Петровский повернул голову – надрывался аппарат, украшенный гербом СССР. Правительственная связь. «Вертушка» в просторечии. Рука проделала нужные действия.
– Товарищ Петровский? – принесли электромагнитные волны глуховатый мужской голос. – Василий Игнатович? С вами говорит секретарь ЦК КПСС по идеологии Зюганов Геннадий Андреевич. Помните такого?
– Помню, – обескураженно ответил Петровский.
– Нам с вами надо поговорить. Я прошу вас найти время, приехать на Старую площадь.
– Я готов. Когда?
– Сейчас. Как, сможете?
– Смогу.
– Надеюсь, вы на машине?
– Да, – зачем-то соврал Василий.
– Жду. Ещё не забыли, где мой кабинет?
– Не забыл. – Опять враньё. А что делать?
Стремительно надев пиджак, Петровский выскочил в приёмную. Секретарша сидела за своим столом. Внимательные глаза были устремлены на него.
– У нас есть какие-то машины? Меня срочно вызывают в Центральный комитет КПСС.
Его волнение передалось ей. В нервическом состоянии она принялась звонить куда-то, спрашивать насчёт транспорта. Высокий партийный орган упоминался при этом, и не единожды.
Средство передвижения нашлось – чёрная «Волга», сильно походившая на дорогой «Мерседес». Василий не без удовольствия сел на кожаное сиденье. Машина мягко тронулась, набрала скорость. Очень скоро она подлетела к солидному серому зданию на Старой площади. Аккуратный лейтенант со строгим лицом придирчиво осмотрел паспорт, сличил фотографию с оригиналом, потом буркнул:
– Проходите.
– Кабинет Зюганова где находится? – вежливо осведомился Василий.
– До лифта, и на пятый этаж.
На пятом этаже его встретил ещё один кагебешник, теперь уже капитан. Изучение паспорта и физиономии повторилось. Обошлось. Физиономия совпала с фотографией.
– Куда мне идти? – спросил Петровский, получив назад паспорт.
– Туда. – И взмах руки влево.
Он был как две капли воды похож на того Зюганова, который возглавлял коммунистическую партию в прежней вселенной и которого Василий знал по телевизионным репортажам, по фотографиям в газетах – полнолицый, нос картошкой, лысую голову обрамляли рыжеватые волосы по бокам. Руку пожал энергично.
Устроились неофициально, за красивым журнальным столиком, сбоку от большого, длинного стола для совещания. Тотчас был подан кофе, посредине стеклянной поверхности появилась большая тарелка с разнообразными печеньями.
Зюганов смотрел на него с нежностью.
– Василий Игнатович, над чем вы сейчас работаете?
Благосклонно кивнув, Петровский приступил к рассказу:
– Работаю над образом партийного работника, который давил малых предпринимателей, не понимая новой линии партии, а потом осознал свою неправоту, исправился.
– Важная тема. Очень важная и своевременная. Но у нас к вам, Василий Игнатович, просьба. Нам надо поднимать престиж власти внутри страны. Про Михаила Сергеевича Горбачева написано много книг. И это правильно. Человек, поставивший нас на рельсы успешного развития, творец перестройки. Но необходимо, чтобы лучше высветились те, кто работает рядом с Михаилом Сергеевичем, на кого он опирается. Политбюро считает это крайне важным. – Зюганов сделал небольшую паузу, предваряя главные слова. Взгляд его был самой доброжелательностью. – Как бы вы отнеслись к тому, чтобы написать книгу про Егора Тимуровича Гайдара? Один из ведущих архитекторов возвращения к новой экономической политике, ученый, премьер-министр. Внук такого знаменитого деда. – Увидев колебания Петровского, он наклонился вперед, сказал, понизив голос. – Учтите, это просьба Политбюро и Центрального комитета партии.
– Я согласен, – торжественно произнёс Петровский. – Но я рассчитываю на помощь.
Зюганов напустил шутливой хмурости на своё круглое лицо.
– Василий Игнатович, как вы можете сомневаться? Конечно же, обеспечим вас нужными материалами. Устроим встречу с Гайдаром. Всё, что необходимо, сделаем. – Он придвинулся к Василию. – Только вы уж постарайтесь написать побыстрее.
– Постараюсь.
– Мы вам доверяем. Что же вы печенье не берёте?
Рука Василия тотчас потянулась к тарелке. Печенье было направлено в рот. Прожевав, Петровский проговорил:
– Немедленно приступаю к работе.
– Вот и хорошо.
Покинув чрезвычайно высокий кабинет, Василий пребывал под впечатлением только что состоявшегося разговора. Такая просьба – признак настоящего доверия. Оно дорогого стоит. Василию не хотелось писать книгу про Гайдара, но он принял предложение, потому что доверие обязывало.
Сопровождаемый внимательным взглядом капитана, Петровский вернулся к лифту. Кнопка была нажата.
«В конце концов, я профессионал, – проистекало рассуждение. – Надо – я напишу. Добротно. Интересно. Работа есть работа. Главное, чтоб было вознаграждение. А оно будет.»
Лифт раздвинул металлические двери, позволяя проникнуть в его тесный объём. Двери закрылись, спрятав наконец Петровского от внимательного взгляда капитана. Начавшееся перемещение ощущалось лишь по лёгким вздрагиваниям лифта. Впрочем, это не отвлекало Василия. Клубок сюжетных ходов роился в нём. Как начать, какой-нибудь сценой из прошлого, когда Гайдар был мальчишкой? Или сценой будущего? А что, если дать параллельное развитие сюжета, в этой и другой вселенной? Показать, что Гайдар везде оставил свой след. Неплохо бы. Только не позволят. Официальный роман. Фантастика недопустима…
Едва он свернул в коридор, направляясь к выходу, увидел полноватую женщину с пышной шапкой спадающих на плечи рыжих кудряшек и острым носом, целеустремленно идущую навстречу. Он не обознался – это была звезда шоу бизнеса Алла Пугачева. Яркая личность. Впрочем, Василий никогда не относил себя к поклонникам её таланта.
Петровский намеревался тихо пройти мимо, но певица, заметив его, широко улыбнулась, изменила траекторию.
– Привет Василий. – Она чмокнула его в щёку. – Всё пишешь?
– Пишу, – с некоторой растерянностью ответил он. И тотчас нашёлся. – А ты всё поёшь?
– Пою. – Придвинувшись, она добавила, чуть тише, будто по секрету. – Я ничего другого делать не умею. – Оглушительный хохот последовал за этими словами.
«А я умею,» – подумал Василий, но не сказал.
– Ты уже побывал на ковре?
– Да. – Он лениво кивнул.
– А я вот иду. Опять мозги ебать будут. Заглядывай.
Она продолжила своё величавое движение. Проводив её взглядом, слегка ошарашенный Петровский двинулся к выходу.
Мелкий дождь уныло орошал окрестности. А у Василия было солнечно на душе. Какая-то невероятная даль открылась ему, величавая, вечная. Бодрым шагом он ринулся в сторону Лубянки, а потом вспомнил – его ждёт машина! Пришлось возвращаться.
Улицы здешней Москвы давали возможность для перемещения. Василий смотрел в окно добрыми глазами. Ему нравился этот город, большой, суматошный, шумный. Город, в котором жила история, таилось на проспектах и улочках прошлое. Который не мог испортить другой ход истории в этой вселенной – город был выше этого.
«Надо налаживать жизнь, – подумалось вдруг ему. – В конце концов, я могу остаться здесь навсегда. К чёрту убогое существование.»
Данные соображения породили слова, обращенные к водителю:
– Знаете что? Давайте заедем в главное управление ГАИ. Надо решить одну проблемку.
Водитель спокойно кивнул в знак согласия.
Машина поехала в сторону Пушкинской площади, потом – к Цветному бульвару. Вскоре показался Театр кукол Образцова. А следом – длинное скучное здание с небольшими окнами, в котором располагалось главное управление ГАИ.
Дежурный милиционер на входе небрежно выслушал Петровского и вынес приговор:
– Вам надо обратиться в районное отделение ГАИ.
Совет блюстителя дорожного порядка рассердил Василия.
– Вот что. Я хочу видеть вашего начальника, – жёстко выговорил он. – Сообщите ему, что его ждёт секретарь Союза писателей СССР Василий Петровский. Сообщите.
Всем видом показывая, что ему противно делать это, дежурный позвонил неведомому начальнику, принялся объяснять, кто находится внизу. Потом процедил:
– Ждите.
Через пару минут появился милицейский генерал, коренастый, упитанный; радостно улыбаясь, протянул к Петровскому трепетные руки, схватил ими его ладонь, принялся трясти.
– Василий Игнатович? Какими судьбами? Рад видеть.
– А я из ЦК КПСС, – нарочно, чтобы слышал дежурный, сообщил Петровский. – Еду мимо. Думаю, дай загляну.
– И правильно. Идёмте.
Миновав посрамлённого дежурного, Петровский последовал за генералом. Пристанище гаишников пропустило его в своё нутро. Они с генералом подошли к лифту, который не поленился доставить их на третий этаж. Кабинет у генерала был солидный, подстать его чину. Устроились неофициально, в комнате отдыха. Василий придавил кожаный диван, генерал – кресло. Взгляд у высокого чина был вежливый, даже слегка заискивающий.
– Интересуетесь нашей работой?
– Да.
– Василий Игнатович, можете быть спокойны. Советские гаишники живут в полном соответствии с решениями родной коммунистической партии и указаниями вышестоящего начальства.
– Отрадно слышать.
Лукавое выражение появилось на генеральском лице.
– Конечно, есть отдельные недостатки в работе. Но мы планомерно работаем по их устранению.
Василий кивнул, подтверждая наличие планомерной работы по устранению отдельных недостатков. Похоже, имелось в виду мздоимство.
– Коньячку? – нежно поинтересовался генерал.
– Можно, – позволил Василий.
– Сейчас сообразим.
Появилась пузатая бутылка французского коньяка, фрукты в широкой чаше. Два широких стаканчика приняли достойную жидкость.
– За успехи советской государственной автоинспекции, – торжественно произнёс Василий.
Генерал полез чокаться. Выпили. Тотчас рюмки наполнились вновь.
– За успехи советских писателей, – не менее торжественно провозгласил генерал, сияя добрейшей улыбкой.