— Даже из Европы приезжают домой и остаются. Воду дали практически везде, даже до 9-го этажа доходит. Светом всех скоро запитаем от Запорожской АЭС. Проблема только с Левобережным районом. Там повреждены трансформаторы, каждый весом 250 тонн. Но ничего, морем привезем. Порт уже работает.
В пекарне Сартаны мне подарили две коробки только что испеченного хлеба. Не стал отказываться — мне еще нужно было навестить людей, которых «Комсомолка» опекала в самые страшные месяцы «битвы за Мариуполь».
В апреле, когда в Мариуполь пошел поток помощи от российских гуманитарщиков, мне приходилось их консультировать, и они, как правило, страшно удивлялись. Их представления о нуждах горожан расходились с реальностью. Я писал: «Не надо тушенки, круп и макарон. Выдадут. Нужны свечи, любые, хоть в виде гномов, керосиновые лампы с фитилями, фонари, генераторы, дешевые радиоприемники с запасом батареек и… газеты, любые газеты даже недельной давности». А потом, опытным путем, открылось, что сейчас людям нужны просто деньги. Хоть по пятьсот рублей дай, и человек будет счастлив. Денег в Мариуполе не стало с начала боев. Никаких: ни рублей, ни гривен. Поэтому я вез деньги, огромную сумму по здешним меркам и смешную по российским. Первый адрес — библиотекарь техникума Анна. В марте снаряд упал прямо у нее под окнами, но взрыв приняла на себя пристройка, квартира уцелела. Тогда Анна поразила меня чистыми, светлыми глазами, хотя все вокруг были на грани истерики. И еще в ней была уверенность в том, что раз остались живы, то все закончилось и дальше будет только лучше. Даже мне передавалась какая-то часть ее уверенности. Я заезжал к Анне много раз, привозил то, что было тогда не найти в городе ни за какие деньги, — масло, сметану, молоко и конечно, хлеб.
Двор оказался заставлен машинами, не сразу нашел местечко. Воронку засыпали, газоны привели в порядок и даже посадили цветы. Боялся, что Анна уехала, но соседи, традиционно сидящие у подъезда, обрадовали: «Здесь, здесь, давно вы не приезжали».
— Воду дали! — первое, что сказал мне Анна. — Не верили, ждали с таким замиранием сердца и вот! Праздник был. Десять дней назад дали свет, тут уже жизнь забила ключом. Видели вас, Дмитрий, у Соловьева. Да, российское телевидение теперь смотрим. Магазины открываются, аптеки. Автобусы пошли, но плоховатенько, мало машин, их же пожгли тогда украинские «защитники». Дали пенсию за четыре месяца. Приводим техникум в порядок, общественные работы.
— Как с учебой?
— Все, с первого сентября начинаем, уже двести ребят в списках. Надеюсь.
— На что еще надеетесь?
— Что войдем в состав России и все это попробуем забыть.
Я спросил, конечно, Анну, на что она потратит эти десять тысяч (которые я ей передал). Ответ был ожидаемый: «Куплю мяса и наконец-то сварю борщ!» «Чей борщ?» я спрашивать не стал, наш борщ.
Второй адрес — бабушка Анна, живущая в старинном доме над морем. В дом попал «град», крыша частично обрушилась. Анна Николаевна всю жизнь отработала на «Азовстали», оператор фильтровальной установки коксовой батареи. Опять меня назвали и «родным», и «милым», напоили водой. Деньги пришлись кстати, первую пенсию Анна Николаевна так и не получила, через две недели обещали. «Град» из дома пока не вытащили, осмотрел его остатки, успокоил бабушку — это была хвостовая часть с выгоревшим двигателем. Ничего опасного. Сидим в прохладной кухоньке, говорим о ремонте крыши, и вдруг Анна Николаевна, понизив голос, спрашивает:
— Дима, скажи, ЭТИ будут наступать? Говорят, будут со дня на день!
— Кто говорит?
— Люди тут ходят, шепчут: «Ничего не ремонтируйте, бегите, украинцы готовят наступление, все сровняют, всем тут все припомнят…»
Бабушка плачет. Говорю Анне Николаевне твердо:
— Мы навсегда пришли. Не отдадим Мариуполь, не для того брали.
— Все, успокоил, тебе я верю, никогда меня не обманывал.
Городской пляж Мариуполя работал, как и положено: солнце есть, море есть. День был будний, и на пляж группами приходили мужики из волонтерских бригад окунуться после пыльного рабочего дня на развалинах. Товарищ заметил, что единственное, чего не хватает в этой картине, — крика «Кукуруза горячая!». А так все на месте. Единственное, пляжные кафе войны не пережили, но это дело наживное — там уже суетились хозяева, разбирали хлам, ремонтировали мангал, спешили зацепить вторую половину пляжного сезона. Южный малый бизнес неистребим. Последняя поразившая деталь — сейчас весь Мариуполь торгует. Вокруг гуманитарных центров раскинулись настоящие базары. Саблин заметил:
— Это хорошо, хоть какая-то жизнь, оборот денег. Специально торговцев не гоняем, единственное, строго следим, чтобы гуманитарку не продавали.
Меня буквально жгла коробка с хлебом, стоящая в багажнике. Я, помня весну, не мог увезти его из города. Заехали на бульвар Шевченко, где одна сторона тротуара превратилась в торговые ряды. Подбитые танки уже убрали, кладбища с газонов перенесли, перезахоронили людей по-человечески. Приценился. Все как в Донецке, правда, ценники в гривнах, но рубли берут охотнее. Выбрал продавщицу посимпатичнее:
— Возьмите в подарок хлеб, не могу из Марика его увозить, помню, как весной тут было…
Женщина закивала: «Конечно!» Принес коробку, оставив себе несколько буханок. Поблагодарила. Потом догнала, сунула мне в руки круг копченой колбасы:
— Пожалуйста, не отказывайтесь, у нас у друзей коптильня под городом.
Не отказался. За выездным блокпостом остановился в приметном месте — возле автобусной остановки с ювелирно точным попаданием «града». Весной всегда здесь останавливались с товарищами перевести дух, собрать сознание в кучу. Ел эту восхитительную домашнюю колбасу с еще теплым хлебом и думал, что если уж в Мариуполе меня так накормили, то самое страшное этот город уже пережил. Примета верная.
15 июля 2022 годаКОМАНДИР БАТАЛЬОНА «ВОСТОК» АЛЕКСАНДР ХОДАКОВСКИЙ: «НЕТ ЗАДАЧИ ОСВОБОДИТЬ РЕСПУБЛИКИ ДОНБАССА ДО АДМИНИСТРАТИВНЫХ ГРАНИЦ. ЗАДАЧА — СЛОМАТЬ ХРЕБЕТ ПРОТИВНИКУ»
Выехал с Александром Ходаковским на передовую под Волноваху и прямо в траншеях поговорил на самые наболевшие темы последних дней.
Изначально в нашей поездке у Александра Сергеевича было две задачи: оценить, как чувствуют себя бойцы батальона на передовой, и обсудить гуманитарную миссию с людьми, которых бойцы «Востока» собираются вывозить из зоны боевых действий. Место и обстоятельства эвакуации меня попросили пока не раскрывать.
Причина веская — буквально за день до нас в этой же локации побывали «добрые люди», сразу вываливающие все фото в Интернет, который (СЮРПРИЗ!) тщательно мониторят и по ту сторону линии фронта. В итоге доброе дело превратилось в многочасовой обстрел украинской артиллерией, разрушенные и сгоревшие здания… К счастью, обошлось без жертв.
Реалии XXI века: если во время Великой Отечественной только разведка имела представление о происходящем за линией фронта, то теперь информация пересекает передовую совершенно свободно.
Разговор с Ходаковским мы начали с главной темы последней недели: «Ждать ли заявленного, многомиллионного контрнаступления ВСУ?»
— Несколько дней назад я был на «незнаменитом фронте» в Запорожской области, на передовой в районе Новокаховского водохранилища. По словам командиров, обычная активность противника в виде работы ДРГ и «разведки боем», все больше напоминает попытки прорыва, наудачу — вдруг получится? В Мариуполе агентура распространяет «боевые слухи» среди местных: мол, не ремонтируйте дома, бегите, скоро сюда вернется Украина. Заявления украинских политиков об «освобождении» освобожденных территорий слышали все. Мнение командира — ждать?
— Они называют это контрнаступлением. Попытки будут. Ресурс у них есть, и главное, есть политическая задача — отработать деньги, военную помощь, которую в них вкладывают. Конечно, они будут проявлять активность.
— Вопрос от читателей: что делает сейчас батальон «Восток», к чему готовится, где будет воевать? Разумеется, то, что можно рассказать…
— Мы восемь лет просидели в обороне. Неплохо показали себя в Мариуполе, и за нами закрепилась репутация штурмового батальона. Готовимся штурмовать, занимаемся разведкой, помогаем нашим «смежникам».
— Что это за помощь?
— Организация обороны. Мы, как правило, имеем дело с мобилизованными, а они зачастую не в состоянии построить вменяемые позиции. Так что не бездельничаем. У нас же никто и не отменял задачи — блокировать так называемую «донецкую группировку» врага. Мы, в отличие от украинцев, не торопимся разглашать направление нашего главного удара.
За ходом продвижения союзных войск следят все. Наши радуются, враги пытаются бодриться, называя оставленные города «ненужными и дотационными». Но в целом понятно, что в летней кампании пока нет стремительных марш-бросков на десятки километров и «широких охватов с флангов».
— Как вы оцениваете наступление соседей от Лисичанска на Северск?
— Тяжело идет. И будет тяжело идти. Все-таки мы имеем дело не с папуасами, а с армией, которая все унаследовала от СССР — и школу, и вооружение. Это те люди, которые вместе с нами воевали в Афганистане, правнуки тех, кто победил Германию. Мы воюем с достаточно квалифицированным противником. Разница в вооружении незначительна, те же артиллерийские системы… плюс на Украине сейчас в достатке и натовского вооружения.
— Что бы вы отметили из западного оружия? Вот, например, на «джавелины» — там много на них молились, а потом они как-то все потерялись.
— «Хаймерсы» (американские системы залпового огня, переданные Украине. — Авт.) в первую очередь. Это вооружение, которое изначально конструировалось в противовес советским системам залпового огня. Мы делали ставку на массовость применения, американцы — на эффективность, точечное поражение целей. Мы же столкнулись на нашей земле не просто с образцами натовского вооружения, а с самим подходом и тактикой.