— В апреле была беда полная! Вообще ничего не было. Много шло санитарных потерь от мелких осколков, в грудь, как правило. Не знаю, почему так вышло, не лез в это. Но я знал людей, которые нам могли помочь. Сейчас у половины батальона нормальные каски и бронежилеты. До конца августа их полностью снарядят. Знаешь, это болячки любых военных действий. Всегда чего-то не хватает, не бывает так, чтобы было все и сразу. Главное — учиться на своих ошибках.
— Кто эти ребята по профессии?
— Все профессии есть, кроме военных. И учителя, и повара — реальные повара, а не как пленные вэсэушники. Шахтеров много, а это люди, которые вообще в жизни ничего не боятся. Мне показалось, им на войне даже проще, чем в шахте под землей. И самое важное — они понимают, зачем воюют. Я много с ними говорил. Сначала, когда они увидели «мосинки» (винтовка Мосина образца 1891–1930 годов. — Авт.), сказали: «О, деды наши с ними воевали!» А потом я им показал, что может «мосинка».
— Расскажи, а что может эта старая, можно сказать — древняя, винтовка? Помню, когда пошли фото мобилизованных с «мосинками», в Киеве был праздник: «У москалей оружие закончилось!»
— Характеристики у нее сходны с любой другой винтовкой такого калибра. Но мы их немного доработали.
Деки показывает мне снимок «доработанной» винтовки, но говорит, что публиковать пока нельзя. Честно скажу, старую винтовку я узнал с трудом. Деки объясняет:
— «Мосинка» изначально задумывалась для стрельбы стоя или с колена. Ну кто сейчас будет стрелять стоя на передовой?! А стрелять лежа из нее очень неудобно. Спуск тугой, но это дорабатывается. Как выяснилось, нормальные ложа, превращавшие «мосинки» в действительно снайперское оружие, производились в США. У нас их не было, не делались. Но как так? Если проблема есть, ее нужно решить! Нашел человека, первое ложе сделали из дерева, вручную. Испытали — все идеально. И сейчас в Ижевске их начали делать серийно, на станках!
— Я знаю, что «мосинка», как говорят, «дерется», сильная отдача?
Деки со мной не соглашается:
— Не так сильная, как болезненная. Тыльник у приклада стальной и при стрельбе, верхним углом он бьет вот сюда. — Деки показывает место. — Прямо верхним углом в кость и в нерв. Мы это тоже исправили. С патронами тоже решили — навеска пороха разная, пули разного веса, а снайперу важно, чтобы характер оружия был всегда одинаков. При стрельбе дальше трехсот метров это уже заметно. Договорились, привезут специальное устройство для переснаряжения патронов.
— Какие результаты у твоих учеников?
— С обычной «мосинкой» со штатным прицелом мои ребята на дистанции сто метров укладывают пули в одну угловую минуту — это 2,908 сантиметра. Снайперы российской армии говорят — это нереально! Почему нереально? Было бы желание!
— У них есть желание?
— Да. Они видели «мосинки» в бою, воевали в Волновахе и под Лисичанском. Видели своих убитых друзей и убитых врагов. Они понимают, что впереди серьезная работа — освободить нашу землю… — Деки замолкает и уточняет: — Нашу, конечно, я же гражданин ДНР и считаю республику своей Родиной.
В Сербию Деки путь заказан — давным-давно против него там возбудили уголовное дело и на «большой» родине его ждет огромный срок.
У меня для Деки вопрос из категории «неотвечаемых», но я его задаю всем, пытаюсь нащупать какое-то усредненное мнение:
— Освобождение Донбасса не за горами. Понятно, что на этом война длиной в 8 лет не кончится. А дальше? Я понимаю, что ты можешь ответить только за своих ребят. Они пойдут на Киев?
Деки отвечает уверенно:
— Пойдут. Но даже взятый Киев ничего не решит. Украину нужно освобождать полностью. Если у куска Украины останется хоть какая-то армия, ее Запад продолжит накачивать оружием, и они будут воевать дальше, убивать людей. Нельзя оставлять ни одного кусочка самостийной Украины. Это мое мнение. Мои ребята с этим согласны. У них у всех кто-то погиб, родственники, товарищи на фронте, дома разрушены. Все наши проблемы будут потом…
— Какие?
— Нацики, которые сбросили форму и переоделись. Они растворятся среди населения Украины и займутся террором. Меня, правда, успокаивали: «Приедет Росгвардия, СОБР, будут их отлавливать». Я не согласен и всегда говорю: «Беда русских в том, что все мы очень вежливые и добрые». Нельзя с ними так.
— А что делать?
— Я, помню, разговаривал с командиром батальона «Восток» Ходаковским и сказал ему — там, на освобожденных территориях, должны управлять люди, которые здесь воевали. Того же Ходаковского и его подразделение, которое ему верит, нужно не оставлять в Донецке, а ставить управлять большими областями Украины. Эти люди не будут жалеть ни бандеровцев, ни террористов, ни саботажников. Их будут бояться.
— Ты знаешь, отчасти твое мнение реализуется. Вот я вернулся недавно из Запорожской области. Там в военно-гражданской администрации работает Артем Шарлай, парень с фотографии 2014 года «300 запорожцев». Видел же ее? (Где горстку людей, выступивших против Майдана, окружила толпа националистов.)
Деки кивает.
— И таких ребят там много, изгнанных из родных городов, прошедших украинские тюрьмы, эмиграцию, воевавших.
— Согласен. Сейчас людей на Украине покупает Запад. Мы не должны покупать, потому что их у нас перекупят. Запад всегда даст большую цену. Остается только одно — Россию должны уважать и бояться. Это мое мнение. Но я не вижу других вариантов.
— Ты можешь сравнить противника в 2014-м и в 2022-м. Что изменилось?
— Изменились две вещи. Их ненависть к Донбассу и России еще больше усилилась. И еще они стали ненавидеть людей с территорий, которые украинская армия покидает. И второе отличие — качественно улучшилась украинская артиллерия. Стала точнее. В этом нет ничего удивительного, если в боях на их стороне участвует все НАТО. Но как бойцы в ближнем бою не поменялись. Украинские солдаты либо быстро сдаются, либо быстро погибают. Я могу сравнивать и с хорватами, и с боснийцами, по сравнению с ними украинские войска — никакие.
— А батальоны националистов?
— Что интересно, они сражаются хуже армии. Мне кажется, что нацбаты создавались для бизнеса. Для его силовой поддержки, сбора пожертвований и гуманитарки. Идеология у них тоже странная: «Мы не сделаем Украину прекрасной, мы просто ненавидим Донбасс и Россию, дайте нам денег, и мы будем ненавидеть еще больше». Насмотрелись мы, как именно нацбаты издевались над людьми, куда больше украинской армии. А потом убегали очень быстро.
— Наши будут наступать в августе?
— Конечно, противнику на Донбассе наступать нечем, потери просто ужасающие.
— А у нас что-то поменялось с начала спецоперации?
— Слаживание между частями стало лучше, это прямо очень видно. Заметно, как потери у нас сокращаются. Самые большие были в первые двадцать дней. Сейчас, бывает, мы занимаем украинские позиции почти без потерь.
— Мин-«лепестков» много? Бойцы, я заметил, часто говорят о них, чувствуется, это их беспокоит.
Деки меня удивляет:
— У моего товарища «лепесток» взорвался под ногой, а мы шли с ним бок о бок, вот от моей ноги до его было сантиметров десять. Пятку ему, конечно, отбило страшно, половина ноги синяя. Но через десять дней вернулся в строй. Может быть, повезло. Хотя мина коварная, конечно, своей незаметностью.
— Встречалось ли тебе оружие западное, которое тебя удивило, или ты позавидовал?
— Конечно. Винтовке Шмидта-Бендера, например, с прицелом под миллион рублей. Есть чему позавидовать, когда каждый патрон изначально сделан снайперским, когда оружие просто красивое… Но, понимаешь, им же это не помогло! «Мосинки» их добивали. Когда под Лисичанском замкнули кольцо, украинская армия выбиралась пешком, вплавь, а потом тропинками. Я на эти тропинки сажал своих снайперов с «мосинками». У одного из моих парней, он не воевал до этого, только учился, был результат — 14 ликвидированных врагов. Возможно, это прозвучит жестоко, но либо мы ИХ, либо они нас. Поэтому ИХ нужно гнать. По-другому не получится.
30 июля 2022 годаПОСЛЕВКУСИЕ ОТ УВИДЕННОГО В МЕЛИТОПОЛЕ: ЧТО ДАЛА РОССИЯ ОСВОБОЖДЕННОМУ ЗАПОРОЖЬЮ И КТО НАМ ТАМ НЕ РАД
Если в начале XX века рядовой малоросс при смене власти спокойно переворачивал портрет на стене другой стороной, снимал или доставал иконы, стирал пыль с дежурного каравая, то теперь этот навык оказался утерян. Обретение самостийности в 1990-х годах шло очень плавно, и никто даже не предполагал, что Украина станет проектом «Антироссия». Приход России в марте 2022 года стал шоком для большинства. Даже для тех, кто ее искренне ждал, — так мне рассказывали местные. «Мы вам боимся махать, но мы вам улыбаемся», — говорили жители Запорожья нашим военным.
Недовольны приходом России были следующие категории граждан:
— чиновничество и их обслуга. Чиновников на условно пророс-сийские территории Украина завозила из традиционно русофобских, западенских регионов;
— крупный бизнес, на освобожденных территориях связанный с зерновым трейдингом, или, по-русски, со спекуляциями зерном.
— слой так называемых «политических украинцев» — жертв киевской пропаганды. Это люди, никогда не говорившие даже на суржике, но готовые пролить кровь (пусть даже на словах) за государство, истребляющее их родной язык и культуру.
Люди, не согласные с возвращением этих земель на Родину, бегут из Запорожья. Потоки беженцев сильно сократились, но до сих пор в ПГТ Васильевка на жаре стоят сотни машин беженцев. Украина их пропускает через линию фронта крайне неохотно. Для Украины они традиционно «вата» и «сепары».