лне реальная, зримая, и для самого Копёшкина являет она собой центр мироздания. Должно быть, полощутся белёсые ракиты перед избами, по волнистым холмушкам за околицей — майская свежесть хлебов, вечером побредёт с лугов стадо, запахнет сухой пылью, скотиной, ранний соловей негромко щёлкнет у ручья, прорежется молодой месяц, закачается в тёмной воде...
Я уже вторую неделю тренировал левую руку и, размышляя о копёшкинской земле, машинально чиркал карандашом по клочку бумаги. Нарисовалась бревенчатая изба с тремя оконцами по фасаду, косматое дерево у калитки, похожее на перевёрнутый веник. Ничего больше не придумав, я потянулся и вложил эту неказистую картину и руки Копёшкина. Тот почувствовал прикосновение к пяльцам, разлепил веки и долго с осмысленным вниманием разглядывал рисунок. Потом прошептал:
— Домок прибавь... У меня домок тут... на дереве...
Я понял, забрал листок, пририсовал над деревом скворечник и вернул картину.
Копёшкин, одобряя, еле заметно закивал восковым, заострившимся носом.
Ребята снова о чём-то заспорили, потом, пристроив стул между Сашиной и Бородуховой койками, шумно рубились в домино, заставляя проигравшего кукарекать. Во всём степенный Бородухов кукарекать отказывался, и этот штраф ему заменяли щелчками по роскошной лысине, что тут же исполнялось Бугаевым с особым пристрастием под дружный хохот. Михай в домино не играл и, уединившись у окна, опять пел в закатном отсвете солнца, как всегда, гляди куда-то за петлявшую под горой речку Пиру, за дальние вечереющие холмы. Пел он сегодня как-то особенно грустно и тревожно, тяжко вздыхая между песнями, и надолго задумывался.
Прислонённая к рукам Копёшкина, до самых сумерек простояла моя картинка, и я про себя радовался, что угодил ему, нарисовал нечто похожее на его родную избу. Мне казалось, что Копёшкин тихо разглядывал рисунок, вспоминая всё, что было одному ему дорого в том далёком и неизвестном для остальных Сухом Житне.
Но Копёшкина уже не было...
Ушёл он незаметно, одиноко, должно быть, в тот час, когда садилось солнце и мы слушали негромкие Михаевы песни. А может быть, и раньше, когда ребята стучали костяшками домино. Этого никто не знал.
В сущности, человек всегда умирает в одиночестве, даже если его изголовье участливо окружают друзья: отключает слух, чтобы не слушать ненужные сожаления, гасит зрение, как гасят свет, уходя из квартиры, и какое-то время оставшись наедине сам с собой, в немой тишине и мраке, последним усилием отталкивает чёлн от этих берегов...
Пришли санитары, с трудом подняли с кровати тяжёлую промокшую гипсовую скорлупу, из которой торчали, уже одеревенев, иссохшие ноги Копёшкина, уложили всё это в носилки, накрыли простыней и унесли.
Вскоре неслышно вошла тётя Зина со строгим отрешённым лицом, заново застелила койку и, сменив наволочку, ещё свежую, накрахмаленную, выданную сегодня перед обедом, принялась взбивать кулаками подушку.
Я онемело смотрел на взбитую подушку, на её равнодушную праздную белизну, и вдруг с пронзительной очевидностью понял: что подушка эта уже ничья, потому что её хозяин уже ничто... Его не просто вынесли из палаты — его нет вовсе. Нет!.. Можно было догнать носилки, найти Копёшкина где-то внизу, во дворе, в полутёмном каменном сарае. Но это будет уже не он, а то самое непостижимое ничто, именуемое прахом... «И это всё? — спрашивал я себя, покрываясь холодной испариной. — Больше для него ничего не будет? Тогда зачем же он был? Для чего столь долго ожидал своей очереди родиться на земле?» Эта его возможность появления сберегалась тысячелетиями, предки пронесли её через всю историю — от первобытных пещер до современных небоскрёбов. Пришло время, сошлись, совпали какие-то шифры таинства, и он наконец родился... Но его срезало осколками, и он снова исчез в небытие... Завтра снимут с него теперь уже ненужную гипсовую оболочку, высвободят тело, вскроют, установят причину смерти и составят акт. Потом его останки свезут на серпуховское кладбище, где для таких, как он, госпиталь арендует угол, и там закопают — без речей, без почётного караула, без прощальных залпов, — закопают, так сказать, «в рабочем порядке», как обычно хоронили по лазаретам ничем не отличившихся солдат.
— Ох ты, грехи наши тяжкие... — проговорила нянька, подняла с пола оброненную санитарами картинку с копёшкинской избой и прислонила её к нетронутому стакану с вином. — Вот и пожар затушили, а, видно, чадить ещё долго будет. Уж больно раскочегарено...
Мы промолчали: разговаривать ни о чём не хотелось.
Картинка была моей вольной фантазией, но теперь нарисованная изба обратилась в единственную реальность, оставшуюся после Копёшкина. Я теперь и сам верил, что такая вот — серая, бревенчатая, с тремя окнами по фасаду, с деревом и скворечником перед калиткой, такая и стоит она где-то там, на пензенской земле. В это самое время, в час сумерек, когда санитары укладывают Копёшкина, в госпитальном морге, в окнах его избы, должно быть, уже затеплился жидкий огонёк керосиновой лампы, зашевелились головёнки ребятишек, обступивших стол с вечерней похлёбкой. Топчется у стола жена Копёшкина (какая она? как зовут?), что-то подкладывает, подливает... Она теперь тоже знает о Победе, и всё в доме — в молчаливом ожидании хозяина, который не убит, а только ранен, и, даст Бог, всё обойдётся...
Странно и грустно представлять себе людей, которых никогда не видел и наверняка никогда не увидишь, которые для тебя как бы не существуют, как не существуешь и ты для них.
Тишину нарушил Саенко. Он встал, допрыгал до нашей с Копёшкиным тумбочки и взял стакан.
— Зря-таки солдат не выпил напоследок, — сказал он раздумчиво, разглядывая стакан против сумеречного света в окне. — Что ж... Давайте помянем. Не повезло парню... Как хоть его звали?
— Иваном, кажется, — сказал Саша.
— Ну... Прости-прощай, брат Иван. — Саенко плеснул немного из стакана на изголовье, на котором ещё только что лежал Копёшкин. Вино густо окрасило белую накрахмаленную наволочку. — Вечная тебе память.
Оставшееся в стакане вино он разнёс по койкам, и мы выпили по глотку. Теперь оно показалось таинственно-тёмным, как кровь.
В вечернем небе снова вспыхивали праздничные ракеты.
ДОКУМЕНТЫ, ВОСПОМИНАНИЯ, ПУБЛИКАЦИИ
Отечество в опасности(1941-942 гг.)
Документы!
ГРАЖДАНЕ И ГРАЖДАНКИ СОВЕТСКОГО СОЮЗА!
...Сегодня, в 4 часа утра, без предъявления каких-либо претензии к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы во многих местах и подвергли бомбёжке со своих самолётов наши города — Житомир, Киев, Севастополь, Каунас и некоторые другие, причём убито и ранено более двухсот человек. Налёты вражеских самолётов и артиллерийский обстрел были совершены также с румынской и финляндской территории.
Это неслыханное нападение на нашу страну является беспримерным в истории цивилизованных народов вероломством. Нападение на нашу страну произведено, несмотря на то, что между СССР и Германией заключён договор о ненападении и Советское правительство со всей добросовестностью выполняло все условия этого договора. Нападение на нашу страну совершено, несмотря на то, что за всё время действия этого договора германское правительство ни разу не могло предъявить ни одной претензии к СССР по выполнению договора. Вся ответственность за это разбойничье нападение на Советский Союз целиком и полностью падает на германских фашистских правителей... Теперь, когда нападение на Советский Союз уже совершилось, Советским правительством дан нашим войскам приказ — отбить разбойничье нападение и изгнать германские войска с территории нашей Родины.
Эта война навязана нам не германским народом, не германскими рабочими, крестьянами и интеллигенцией, страдания которых мы хорошо понимаем, а кликой кровожадных фашистских правителей Германии, поработивших французов, чехов, поляков, сербов, Норвегию, Бельгию, Данию, Голландию, Грецию и другие народы.
Правительство Советского Союза выражает непоколебимую уверенность в том, что наши доблестные армия и флот и смелые соколы Советской авиации с честью выполнят долг перед Родиной, перед советским народом и нанесут сокрушительный удар агрессору.
Не первый раз нашему народу приходится иметь дело с нападающим зазнавшимся врагом. В своё время на поход Наполеона в Россию наш народ ответил Отечественной войной и Наполеон потерпел поражение, пришёл к своему краху. То же будет с зазнавшимся Гитлером, объявившим новый поход против нашей страны. Красная Армия и весь наш народ вновь поведут победоносную Отечественную войну за Родину, за честь, за свободу.
Правительство Советского Союза выражает твёрдую уверенность в том, что всё население нашей страны, все рабочие, крестьяне и интеллигенция, мужчины и женщины отнесутся с должным сознанием к своим обязанностям, к своему труду. Весь наш народ теперь должен быть сплочён и един, как никогда. Каждый из нас должен требовать от себя и от других дисциплины, организованности, самоотверженности, достойной настоящего советского патриота, чтобы обеспечить все нужды Красной Армии, флота и авиации, чтобы обеспечить победу над врагом.
Правительство призывает вас, граждане и гражданки Советского Союза, ещё теснее сплотить свои ряды вокруг нашей славной большевистской партии, вокруг Советского правительства...
Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами.
Вероломное нападение фашистской Германии на Советский Союз продолжается. Целью этого нападения является уничтожение советского строя, захват советских земель, порабощение городов Сойотского Союза, ограбление нашей страны, захват нашего хлеба, нефти, восстановление власти помещиков и капиталистов. Враг уже вторгся на советскую землю, захватил большую часть Литвы с городами Каунас и Вильнюс, захватил часть Латвии, Брестскую, Белостокскую, Вилейскую области Советской Белоруссии и несколько районов Западной Украины. Опасность нависла над некоторыми другими областями. Германская авиация расширяет территорию бомбёжки, подвергая бомбардировкам города: Ригу, Минск, Оршу, Могилёв, Смоленск, Киев, Одессу, Севастополь, Мурманск.
В силу навязанной нам войны наша страна вступила в смертельную схватку со своим опасным и коварным врагом — немецким фашизмом. Наши войска героически сражаются с врагом, вооружённым до зубов танками, авиацией. Красная Армия, преодолевая многочисленные трудности, самоотверженно бьётся за каждую пядь советской земли.
Несмотря на создавшуюся серьёзную угрозу для нашей страны, некоторые партийные, советские, профсоюзные и комсомольские организации и их руководители всё ещё не понимают смысла этой угрозы, ещё не осознали значения этой угрозы, живут благодушно — мирными настроениями и но понимают, что война резко изменила положение, что наша Родина оказалась в величайшей опасности и что мы должны быстро и решительно перестроить всю спою работу на военный лад.
Совнарком СССР и ЦК ВКП(б) обязывают все партийные, советские, профсоюзные и комсомольские организации покончить с благодушием и беспечностью и мобилизовать все наши организации и все силы народа для разгрома врага, для беспощадной расправы с ордами напавшего германского фашизма.
Совнарком Союза ССР и ЦК ВКП(б) требуют от вас:
— В беспощадной борьбе с врагом отстаивать каждую пядь советской земли, драться до последней капли крови за наши города и сёла, проявлять смелость, инициативу и смётку, свойственные нашему народу.
— Организовать всестороннюю помощь действующей армии, обеспечить организованное проведение мобилизации запасных, обеспечить снабжение армии всем необходимым, быстрое продвижение транспортов с войсками и военными грузами, широкую помощь раненым предоставлением под госпитали больниц, школ, клубов, учреждений.
— Укрепить тыл Красной Армии, подчинив интересам фронта всю свою деятельность, обеспечить усиленную работу всех предприятий, разъяснить трудящимся их обязанности и создавшееся положение, организовать охрану заводов, электростанций, мостов, телефонной и телеграфной связи, организовать беспощадную борьбу со всякими дезорганизаторами тыла, дезертирами, паникёрами, распространителями слухов, уничтожать шпионов, диверсантов, вражеских парашютистов, оказывая во всём этом быстрое содействие истребительным батальонам. Все коммунисты должны знать, что враг коварен, хитёр, опытен в обмане и распространении ложных слухов, учитывать всё это в своей работе и не поддаваться на провокации.
— При вынужденном отходе частей Красной Армии угонять подвижной железнодорожный состав, не оставлять врагу ни одного паровоза, ни одного вагона, не оставлять противнику ни килограмма хлеба, ни литра горючего. Колхозники должны угонять скот, хлеб сдавать под сохранность государственным органам для вывозки его в тыловые районы. Всё ценное имущество, в том числе цветные металлы, хлеб и горючее, которое не может быть вывезено, должно безусловно уничтожаться.
— В занятых врагом районах создавать партизанские отряды и диверсионные группы для борьбы с частями вражеской армии, для разжигания партизанской войны всюду и везде, для взрыва мостов, дорог, порчи телефонной и телеграфной связи, поджога складов и т. д. В захваченных районах создавать невыносимые условия для врага и всех его пособников, преследовать и уничтожать их на каждом шагу, срывать все их мероприятия.
— Немедленно предавать суду военного трибунала всех тех, кто своим паникёрством и трусостью мешаем делу обороны, невзирая на лица.
Совнарком СССР и ЦК ВКП(б) заявляют, что в навязанной нам войне с фашистской Германией решается вопрос о жизни и смерти Советского государства, о том, — быть народам Советского Союза свободными или впасть и порабощение.
Теперь всё зависит от нашего умения быстро организоваться и действовать, не теряя ни минуты времени, не упуская ни одной возможности в борьбе с врагом.
Задача большевиков — сплотить весь народ вокруг Коммунистической партии, вокруг Советского правительства для самоотверженной поддержки Красной Армии, для победы.
Из сообщений Совинформбюро[16]
С рассветом 22 июня 1941 года регулярные войска германской армии атаковали наши пограничные части на фронте от Балтийского до Чёрного моря и в течение первой половины дня сдерживались ими. Во второй половине дня германские войска встретились с передовыми частями полевых войск Красной Армии. После ожесточённых боёв противник был отбит с большими потерями. Только в Гродненском и Кристынопольском направлениях противнику удалось достичь незначительных тактических успехов и занять местечки Кальвария, Стоянув и Цехановец (первые два в 15 км и последнее в 10 км от границы).
Авиация противника атаковала ряд наших аэродромов и населённых пунктов, но всюду встретила решительный отпор наших истребителей и зенитной артиллерии, наносивших большие потери противнику. Нами сбито 65 самолётов противника.
В течение дня противник стремился развить наступление по всему фронту от Балтийского до Чёрного моря, направляя главные свои усилия на Шауляйеком, Каунасском, Гродненско-Волковысском, Кобрииском, Владимир-Волынском, Рава-Русском и Бродском направлениях, но успеха не имел.
Все атаки противника на Владимир-Волынском и Бродском направлениях были отбиты с большими для него потерями. На Шауляйеком и Рава-Русском направлениях противник, вклинившийся с утра в нашу территорию, во второй половине дня контратаками наших войск был разбит и отброшен за госграницу: при этом на Шауляйском направлении нашим артогнём уничтожено до 300 танков противника.
Ha Белостокском и Брестском направлениях после ожесточённых боёв противнику удалось потеснить наши части прикрытия и занять Кольно, Ломжу и Брест.
Наша авиация вела успешные бои, прикрывая войска, аэродромы, населённые пункты и военные объекты от воздушных атак противника и содействуя контратакам наземных войск. В воздушных боях и огнём зенитной артиллерии в течение дня на нашей территории сбит 51 самолёт противника: один самолёт нашими истребителями посажен на аэродром в районе Минска.
За 22 и 23 июня нами взято в плен около пяти тысяч германских солдат и офицеров.
По уточнённым данным, за 22.VI всего было сбито 76 самолётов противника, а не 65, как это указывалось в сводке Главного Командования Красной Армии за 22.VI.41 г.
В течение 24 июня противник продолжал развивать наступление на Шяуляйском, Каунасском, Гродненско-Волковмсском, Кобрниском, Владимир-Волынском и Бродском направлениях, встречая упорное сопротивление войск Красной Армии.
Все атаки противника на Шауляйском направлении были отбиты с большими для него потерями. Контрударами наших механизированных соединений на этом направлении разгромлены танковые части противника и полностью уничтожен мотополк.
На Гродненско-Волковысском и Брестско-Пинском направлениях идут ожесточённые бои за Гродно, Кобрин, Вильно, Каунас.
На Бродском направлении продолжаются упорные бои крупных танковых соединений, в ходе которых противнику нанесено тяжёлое поражение.
Наша авиация, успешно содействуя наземным войскам на поле боя, нанесла ряд сокрушительных ударов по аэродромам и важным военным объектам противника. В боях в воздухе нашей авиацией сбито 34 самолёта.
В Финском заливе кораблями Военно-Морского Флота потоплена одна подводная лодка противника.
В ответ на двукратный налёт на Севастополь немецких бомбардировщиков с территории Румынии советские бомбардировщики трижды бомбардировали Констанцу и Судии. Констанца горит.
В ответ на двукратный налёт немецких бомбардировщиков на Киев, Минск, Либаву и Ригу советские бомбардировщики трижды бомбардировали Данциг, Кёнигсберг, Люблин, Варшаву и произвели большие разрушения военных объектов. Нефтебазы в Варшаве горят.
За 22, 23 и 24 июня советская авиация потеряла 374 самолёта, подбитых главным образом на аэродромах. За тот же период советская авиация в боях в воздухе сбила 161 немецкий самолёт. Кроме того, по приблизительным данным, на аэродромах противника уничтожено не менее 220 самолётов.
Немцы спускают по 5-10 парашютистов-диверсантов в форме советских милиционеров для порчи связи. В тылу наших армий созданы истребительные батальоны по уничтожению диверсантов-парашютистов. Руководство истребительными батальонами возложено на НКВД.
Финляндия предоставила свою территорию в распоряжение германских войск и германской авиации. Вот уже 10 дней происходит сосредоточение германских войск и германской авиации в районах, прилегающих к границам СССР. 23 июня 6 германских самолётов, вылетевших с финской территории, пытались бомбардировать район Кронштадта. Самолёты были отогнаны. Один самолёт сбит, и четыре немецких офицера взяты в плен.
24 июня 4 немецких самолёта пытались бомбардировать район Кандалакши, а в районе Куолаярви пытались перейти границу некоторые части германских войск. Самолёты отогнаны. Части германских войск отбиты. Есть пленные немецкие солдаты.
Румыния предоставила свою территорию полностью в распоряжение германских войск. С румынской территории совершаются не только налёты немецкой авиации на советские города и войска, но и выступления немецких и румынских войск, действующих совместно против советских войск. Неоднократные попытки румыно-немецких войск овладеть Черновицами и восточным берегом Прута кончились неудачей. Захвачены немецкие и румынские пленные.
В течение всего дня 4 июля шли ожесточённые бои на Двинском, Борисовском, Бобруйском и Тарнопольском направлениях. На остальных участках фронта наши войска, прочно удерживая занимаемые позиции, ведут бои с противником, пытающимся вклиниться на нашу территорию.
В боях на Двинском направлении противник ввёл крупные танковые соединения, вслед за которыми наступала мотопехота.
Наши войска стойко удерживали свои позиции, нанося танкам противника большой урон. Только с вводом в бой резервов противника наши войска отошли на следующий рубеж.
Одновременно крупные бои развивались в районе Лепель, где наши войска успешно отбивали многочисленные атаки танковых частей противника. Во второй половине дня после сильной авиационной подготовки противнику удалось потеснить наши части на несколько километров к востоку.
Ожесточённые и непрерывные бои на р. Березине развиваются неудачно для противника. Его неоднократные попытки форсировать р. Березину были отбиты нашими частями.
Весь день шли упорные бои под Тарнополем, где крупные мотомеханизированные части противника стремились прорваться через фронт наших войск на юго-восток. В этих боях наши войска ещё раз показали образцы стойкости и упорства, отбив атаки превосходящих сил противника.
Наша авиации в течение дня наносила удары по аэродромам противника и по его мотомеханизированным частям, задерживая их продвижение и нанося им большое поражение.
По уточнённым данным, за вчерашний день наша авиация сбила 62 самолёта противника...
В Советское Информбюро продолжают поступать от советских граждан, вырвавшихся из захваченных немцами советских городов, многочисленные письма и заявления о чудовищных злодеяниях немецких фашистов. Ниже приводится показания очевидцев страшных зверств гитлеровцев над мирным населением в советских городах Вроете и Минске.
Жительница Бреста, член жилищной комиссии Брестского городского Совета Г. Я. Пестружицкая пишет: «Фашисты в первый же день арестовали всех сотрудников советских учреждений, активистов общественных организаций, стахановцев железнодорожных мастерских и депо, предприятий и промысловых артелей. Арестованных вместе с семьями загнали на стадион «Спартак». Когда меня привели на стадион, там уже было больше тысячи человек. Два дня продержали нас под открытым небом без пищи и воды. Голодные дети плакали. На глазах у всех арестованных немецкий солдат ударил ногой плакавшую девочку лет трёх-четырёх. Мать бросилась было защитить ребёнка, но фашист размахнулся и ударил её прикладом в живот. Несколько мужчин запротестовали против издевательств солдат над детьми и женщинами. Солдаты избили их до полусмерти. Каждую ночь на стадион врывались пьяные фашисты и насильно уводили молодых женщин. За две ночи немецкие солдаты увезли больше 70 женщин, которые потом бесследно исчезли. Мужья и братья этих несчастных женщин пытались защитить их. Фашисты пустили в ход пистолеты. Тут же на стадионе немцы застрелили 20 мужчин. На третий день на стадион приехало несколько офицеров. Один из офицером стал вызывать арестованных по списку. Всего было вызвано не меньше 200 человек. Их выстроили на северной стороне футбольного поля и расстреляли из пулемётов. Трупы расстрела о пых валились на стадионе три дня. После этого гестаповцы отобрали из арестованных граждан ещё 250-300 человек и ночью увели неизвестно куда».
Бухгалтер сберкассы А. А. Бутько рисует в своём письме жуткую картину допроса арестованных советских граждан в штабе немецких войск. «Меня арестовали вместе с группой финансовых работников города. Два дня нас держали в тюрьме, на третий день стали вызывать на допрос. Фашисты допытывались, где находятся ценности советских учреждений, предприятий и общественных организаций. До меня допрашивали железнодорожного рабочего Н. В. Брудного. Фашисты требовали от него, чтобы он назвал всех профсоюзных активистов, коммунистов, работников политотдела дороги. Арестованный упорно молчал. Палачи набросились на него и стали избивать. Ему сломали обе руки, разбили прикладом лицо и нанесли несколько штыковых ран. Ничего не добившись от советского патриота, офицер застрелил его. Долго издевались фашистские людоеды над беременной женщиной В. Л. Андрасюк. В конце допроса у неё спросили, подписалась ли она на «большевистский заем». Когда она ответила, что подписалась, ей предложили написать заявление о том, что комиссары её насильно заставили подписаться на заем. Андрасюк ответила: «Но это же неправда, ведь я сама это сделала совершенно добровольно». Тогда фашисты начали наносить женщине всяческие оскорбления и пытать: прикладывали к щеке горящую папиросу, кололи ножницами и шею. Андрасюк не стерпела и сказала: «Что вы делаете, ироды, убийцы!» Рассвирепевшие фашисты закололи её штыками».
Вырвавшиеся из фашистского ада жители города Бреста А. Зорин, В. Крывушка, Я. Морозов, В. Алесик, Г. Самосский и М. Заверженец сообщают, что за первые дни немецкой оккупации в городе Бресте расстреляно, замучено в застенках гестапо не менее 1000 жителей.
Жена рабочего минского машиностроительного завода им. Кирова Любовь Фёдоровна Климчук сообщает в своём письме о зверском издевательстве немецких солдат над большой группой минских жителей, захваченных фашистами в 50 километрах от Минска и приведённых обратно в разрушенный город. «В лесу нас нагнали 12 автомашин с фашистскими солдатами. Немцы остановили машины, соскочили на землю и без какого-либо предупреждения начали нас расстреливать из автоматов и винтовок. От пуль поганых бандитов погибли не меньше 50 человек, в том числе 18 детей. После этого нас оцепили и погнали в город. На наши просьбы и мольбы взять раненых немцы ответили ударами штыков и прикладов. Издеваясь над нами, фашисты не разрешали останавливаться. Тех же, кто падал, обессилев от потери крови, немцы прикалывали штыками. Фашистские изверги закололи и застрелили 35 человек. Никогда не забыть ужасного зрелища, очевидцем которого я была в пяти километрах от Минска. Раненный немецкой пулей 15-летний мальчик Саша Свергун упал на землю и не мог подняться. Немецкий солдат начал бить его ногами и прикладом. Когда и это не помогло, фашист замахнулся штыком. Мать Саши бросилась к сыну и заслонила его своим телом. Озверелый фашист приколол штыком и мать и сына. До города нас дошло около 150 человек. В течение трёх дней шли допросы. Каждый день от пыток и от фашистских пуль умирали по 20-25 человек. На четвёртый день допрос прекратился. Оставшихся в живых 85 советских граждан немцы увели на дорожные работы в г. Смолевичи».
Заведующий районной библиотекой Михась Короткевич вырвался из немецкого концентрационного лагеря около Минска, куда фашисты сгоняют всех беженцев, перехваченных на дорогах. В своём письме Михась Короткевич раскрывает картину неслыханных издевательств фашистов над беззащитными людьми: «Последние пять дней тысяча заключённых — взрослых и детей — не получала никакой пищи. На шестой день фашисты выдали нам гнилые селёдки — одну на трёх человек. На тысячу заключённых фашисты привозят в день одну бочку воды. Во всём лагере имеется одна ржавая кружка. В лагере сотни больных, но им не оказывается никакой медицинской помощи. Трупы умерших от голода и побоев не убирались по неделе. 21 июля комендант лагеря заставил большую группу евреев вырыть котлованы. Когда ямы были готовы, евреев связали и бросили в яму. Затем фашисты приказали белорусам, находившимся в лагере, засыпать евреев землёй. Все белорусы, как один, наотрез отказались выполнять это чудовищное приказание коменданта. Тогда рассвирепевшие фашисты из пулемётов расстреляли 45 евреев и 30 белорусом. Каждый вечер комендант лагеря отбирал по спискам людей, и утром их расстреливали в двухстах метрах от лагеря».
С 16 ноября 1941 года германские войска, развернув против Западного фронта 12 танковых, 22 пехотных и 5 мотопехотных дивизий, начали второе генеральное наступление на Москву.
Противник имел целью путём охвата и одновременного глубокого обхода флангов фронта выйти нам в тыл и окружить и запять Москву. Он имел задачу занять Тулу, Каширу, Рязань и Коломну — на юге, далее занять Клин, Солнечногорск, Рогачёв, Яхрому, Дмитров — на севере и потом ударить на Москву с трёх сторон и занять её. Для этого были сосредоточены: против нашего правого фланга, на Клинско-Солнечногорско-Дмитровском направлении, — третья и четвёртая танковые группы генералов Гоота и Хюннера в составе 1, 2, 5, 6, 7, 10-й и 11-й танковых дивизий, 3(1-й и 1Фй мотопехотных дивизий, 23-й, 106-й и 35-й пехотных дивизий; против левого фланга, на Тульско-Каширско-Рязанском направлении, — вторая бронетанковая армия генералу Гудериана в составе 3, 4, 17-й и 18-й танковых дивизий, 10-й и 21)-й мотопехотных дивизий, 167-й пехотной дивизии; против центра действовали 9, 7, 20, 12, 13-й и 43-й армейские корпуса, 19-я и 20 и танковые дивизии противника.
До 6 декабря наши войска вели ожесточённые оборонительные бои, сдерживая наступление ударных фланговых группировок противника и отражая его вспомогательные удары на Истринском, Звенигородском и Наро-Фоминском направлениях. В ходе этих боёв противник понёс значительные потери. С 16 ноября по 6 декабри по далеко не полным данным нашими войсками было уничтожено и захвачено, не считая действий авиации: танков — 777, автомашин — 534, орудий — 178, миномётов — 119, пулемётов — 224; потери противника убитыми — 55170 человек.
6 декабря 1941 года войска нашего Западного фронта, измотав противника в предшествующих боях, перешли в контрнаступление против его ударных фланговых группировок. В результате начатого наступления обе эти группировки разбиты и поспешно отходят, бросая технику, вооружение и неся огромные потери.
К исходу И декабря 1941 г. мы имели такую картину: а) войска генерала ЛЕЛЮШЕНКО, сбивая 1-ю танковую, 14-ю и 36-ю мотопехотные дивизии противника и заняв Рогачев, окружили г. Клин; б) войска генерала КУЗНЕЦОВА, захватив г. Яхрому, преследуют отходящие 6-ю, 7-ю танковые и 23-ю пехотную дивизии противника и вышли юго-западнее Клина; в) войска, где начальником штаба генерал САНДАПОВ, преследуя 2-ю танковую и 106-ю пехотную дивизии противника, заняли г. Солнечногорск; г) войска генерала РОКОССОВСКОГО, преследуя 5-ю, 10-ю и 11-ю танковые дивизии, дивизию «СС» и 35-ю пехотную дивизию противника, заняли г. Истру: д) войска генерала ГОВОРОВА прорвали оборону 252-й, 87-й, 78-й и 267-й пехотных дивизий противника и заняли районы Кулебякиио — Локотня; е) войска генерала БОЛДИНА, разбив северо-восточнее Тулы 3-ю, 4-ю танковые дивизии и полк «СС» («Великая Германия») противника, развивают наступление, тесня и охватывая 296-ю пехотную дивизию противника; ж) 1-й гвардейский кавалерийский корпус генерала БЕЛОВА, последовательно разбив 17-ю танковую, 29-ю мотопехотную и 167-ю пехотную дивизии противника, преследует их остатки и занял город Венёв и Сталиногорск; з) войска генерала ГОЛИКОВА, отбрасывая на юго-запад части 18-й танковой и 10-й мотопехотной дивизии противника, заняли г. Михайлов и г. Епифань.
После перехода в наступление с 6 по 10 декабря частями наших войск занято и освобождено от немцев свыше 400 населённых пунктов.
С 6 по 10 декабря захвачено: танков — 386, автомашин — 4317, мотоциклов — 704, орудий — 305, миномётов — 101, пулемётов — 515, автоматов — 546...
СОВИНФОРМБЮРО
Воспоминания[18]
Г. К. ЖУКОВ,Маршал Советского Союза,четырежды Герой Советского Союза[19]НАЧАЛО ВОЙНЫ
В ночь на 22 июня 1941 года всем работникам Генерального штаба и Наркомата обороны было приказано оставаться на своих местах. Необходимо было как можно быстрое передать и округа директиву о приведении приграничных войск в боевую готовность. В это время у меня и наркома обороны шли непрерывные переговоры с коми иду видим и округами и начальниками штабов, которые докладывали нам об усиливавшемся шуме по ту сторону границы. Эти сведения они получали от пограничников и передовых частей прикрытии.
Примерно в 24 часа 21 июня командующий Киевским округом М.П. Кирпонос, находившийся на своём командном пункте в Тернополе, доложил по ВЧ, что, кроме перебежчика, о котором сообщил генерал М.А. Пуркаев, в наших частях появился ещё один немецкий солдат — 222-го пехотного полка 74-й пехотной дивизии. Он переплыл речку, явился к пограничникам и сообщил, что в 4 часа немецкие войска перейдут в наступление. М.П. Кирпоносу было приказано быстрее передавать директиву в войска о приведении их в боевую готовность.
Всё говорило о том, что немецкие войска выдвигаются ближе к границе. Об этом мы доложили в 00.30 минут ночи И. В. Сталину. И. В. Сталин спросил, передана ли директива в округа. Я ответил утвердительно.
После смерти И. В. Сталина появились версии о том, что некоторые командующие и их штабы в ночь на 22 июня, ничего не подозревая, мирно спали или беззаботно веселились. Это не соответствует действительности. Последняя мирная ночь была совершенно иной.
Как я уже сказал, мы с Наркомом обороны по возвращении из Кремля[20] неоднократно говорили по ВЧ с командующими округами Ф. И. Кузнецовым, Д. Г. Павловым, М. П. Кирпоносом и их начальниками штабов, которые находились на своих командных пунктах.
Под утро 22 июня Н. Ф. Ватутин и я находились у наркома обороны С. К. Тимошенко в его служебном кабинете в Наркомате обороны.
В 3 часа 07 минут мне позвонил по ВЧ командующий Черноморским флотом адмирал Ф. С. Октябрьский и сообщил: «Система ВНОС[21] флота докладывает о подходе со стороны моря большого количества неизвестных самолётов; флот находится в полной боевой готовности. Прошу указаний».
Я спросил адмирала:
— Ваше решение?
— Решение одно: встретить самолёты огнём противовоздушной обороны флота.
Переговорив с С. К. Тимошенко, я ответил Ф. С. Октябрьскому:
— Действуйте и доложите своему наркому.
В 3 часа 30 минут начальник штаба Западного округа генерал В. Е. Климовских доложил о налёте немецкой авиации на города Белоруссии. Минуты через три начальник штаба Киевского округа генерал М. А. Пуркаев доложил о налёте авиации на города Украины. В 3 часа 40 минут позвонил командующий Прибалтийским военным округом генерал Ф. И. Кузнецов, который доложил о налётах вражеской авиации на Каунас и другие города.
Нарком приказал мне звонить И. В. Сталину. Звоню. К телефону никто не подходит. Звоню непрерывно. Наконец слышу сонный голос дежурного генерала управления охраны.
— Кто говорит?
— Начальник Генштаба Жуков. Прошу срочно соединить меня с товарищем Сталиным.
— Что? Сейчас?! — изумился начальник охраны. — Товарищ Сталин спит.
— Будите немедля: немцы бомбят наши города!
Насколько мгновений длится молчание. Наконец в трубке глухо ответили:
— Подождите.
Минуты через три к аппарату подошёл И. В. Сталин.
Я доложил обстановку и просил разрешения начать ответные боевые действия. И. В. Сталин молчит. Слышу лишь его дыхание.
— Вы меня поняли?
Опять молчание.
Наконец И. В. Сталин спросил:
— Где нарком?
— Говорит по ВЧ с Киевским округом.
— Приезжайте с Тимошенко в Кремль. Скажите Поскрёбышеву, чтобы он вызвал всех членов Политбюро.
В 4 часа и вновь разговаривал с Ф. С. Октябрьским. Он спокойным тоном доложил:
— Вражеский налёт отбит. Попытка удара по нашим кораблям сорвана. Но в городе есть разрушения.
Я хотел бы отметить, что Черноморский флот во главе с адмиралом Ф. С. Октябрьским был одним из первых наших объединений, организованно встретивших вражеское нападение.
В 4 часа 10 минут Западный и Прибалтийский особые округа доложили о начале боевых действий немецких войск на сухопутных участках округов.
В 4 часа 30 минут утра мы с С. К. Тимошенко приехали в Кремль. Все вызванные члены Политбюро были уже в сборе. Меня и наркома пригласили в кабинет.
И. В. Сталин был бледен и сидел за столом, держа в руках набитую табаком трубку. Он сказал:
— Надо срочно позвонить в германское посольство.
В посольстве ответили, что посол граф фон Шуленбург просит принять его для срочного сообщения.
Принять посла было поручено В. М. Молотову.
Том временем первый заместитель начальника Генерального штаба генерал Н. Ф. Ватутин передал, что сухопутные войска немцев после сильного артиллерийского огня на ряде участков северо-западного и западного направлений перешли в наступление.
Через некоторое время в кабинет быстро вошёл В. М. Молотов:
— Германское правительство объявило нам войну.
И. В. Сталин молча опустился на стул и глубоко задумался.
Наступила длительная, тягостная пауза.
Я рискнул нарушить затянувшееся молчание и предложил немедленно обрушиться всеми имеющимися в приграничных округах силами на прорвавшиеся части противника и задержать их дальнейшее продвижение.
— Не задержать, а уничтожить, — уточнил С. К. Тимошенко.
— Давайте директиву, — сказал И. В. Сталин.
В 7 часов 15 минут 22 июня директива № 2 Наркома обороны была передана в округа. Но по соотношению сил и сложившейся обстановке она оказалась нереальной, а потому и не была проведена в жизнь.
...К 8 часам утра 22 июня Генеральным штабом было установлено, что: сильным ударам бомбардировочной авиации противника подверглись многие аэродромы Западного, Киевского и Прибалтийского особых военных округов, где серьёзно пострадала прежде всего авиация, не успевшая подняться в воздух и рассредоточиться по полевым аэродромам; бомбардировке подверглись многие города и железнодорожные узлы Прибалтики, Белоруссии, Украины, военно-морские базы Севастополя и в Прибалтике; завязались ожесточённые сражения с сухопутными войсками немцев вдоль всей нашей западной границы. На многих участках немцы уже вступили в бой с передовыми частями Красной Армии; поднятые по боевой тревоге стрелковые части, входящие в первый эшелон прикрытия, вступали в бой с ходу, не успев занять подготовленных позиций; на участке Ленинградского военного округа пока было спокойно, противник ничем себя не проявлял.
Около 9 часов С. К. Тимошенко позвонил И. В. Сталину и просил разрешения снова приехать в Кремль, чтобы доложить проект Указа Президиума Верховного Совета СССР о проведении мобилизации и образовании Ставки Главного Командования, а также ряд других вопросов.
Короткий путь от наркомата до Кремля автомашины наркома и моя покрыли на предельно большой скорости. Со мной был первый заместитель начальника Генштаба Н. Ф. Ватутин, у которого находилась карта с обстановкой стратегического фронта. По старой привычке проверить себя, перебрал в памяти взятые с собой бумаги: их было немного, в том числе проект решения о создании Ставки Главного Командования — высшего органа руководства военными действиями вооружённых сил. Документ был заранее разработан Генштабом и одобрен наркомом.
Нас встретил А. Н. Поскрёбышев и сразу проводил в кабинет И. В. Сталина. Члены Политбюро уже находились там. Обстановка была напряжённой. Все молчали.
И. В. Сталин молча ходил по кабинету с нераскуренной трубкой, зажатой в руке.
— Ну, давайте, что там у вас? — сказал он.
С. К. Тимошенко доложил о проекте создания Ставки Главного Командования. И. В. Сталин посмотрел проект, но решение не принял и, положив бумагу на стол, коротко бросил:
— Обсудим на Политбюро.
Осведомившись об обстановке, И. В. Сталин сказал:
— В 12 часов по радио будет выступать Молотов.
Прочитав проект Указа о проведении мобилизации и частично сократив её размеры, намеченные Генштабом, И. В. Сталин передал Указ A. Н. Поскрёбышеву для утверждения в Президиуме Верховного Совета. Этим Указом с 23 июня объявлялась мобилизация военнообязанных 1905-1918 годов рождении на территории четырнадцати, то есть почти всех военных округов, за исключением Среднеазиатского, Забайкальского и Дальневосточною, а также вводилось военное положение в европейском части страны. Здесь все функции органов государственной власти в отношении обороны, сохранения общественного порядка и обеспечения государственной безопасности переходили к военным властям. Им предоставлялось право привлекать население и все средства транспорта для оборонных работ и охраны важнейших военных и народнохозяйственных объектов.
22 июня Прибалтийский, Западный и Киевский особые военные округа были преобразованы соответственно в Северо-Западный, Западный и Юго-Западный фронты.
Примерно в 13 часов мне позвонил И. В. Сталин и сказал:
— Наши командующие фронтами не имеют достаточного опыта в руководстве боевыми действиями войск и, видимо, несколько растерялись. Политбюро решило послать нас на Юго-Западный фронт в качестве представителя Ставки Главного Командования. На Западный фронт пошлём Шапошникова и Кулика. Я их вызывал к себе и дал соответствующие указания. Вам надо вылететь немедленно в Киев и оттуда вместе с Хрущёвым выехать в штаб фронта в Тернополь.
Я спросил:
— А кто же будет осуществлять руководство Генеральным штабом в такой сложной обстановке?
И. В. Сталин ответил:
— Оставьте за себя Ватутина.
Потом несколько раздражённо добавил:
— Не теряйте времени, мы тут как-нибудь обойдёмся.
Я позвонил домой, чтобы меня не ждали, и минут через 40 был уже в воздухе. Тут только вспомнил, что со вчерашнего дня ничего не ел. Выручили лётчики, угостившие меня крепким чаем с бутербродами.
К исходу дня я был в Киеве в ЦК КП(б)У, где меня ждал Н. С. Хрущёв. Он сказал, что дальше лететь опасно. Немецкие лётчики гоняются за транспортными самолётами. Надо ехать на машинах. Получив от Н. Ф. Ватутина по ВЧ последние данные обстановки, мы выехали в Тернополь, где в это время был командный пункт командующего Юго-Западным фронтом генерал-полковника М. П. Кирпоноса.
На командный пункт прибыли поздно вечером, и я тут же переговорил по ВЧ с Н. Ф. Ватутиным.
Вот что рассказал мне Николай Фёдорович:
— ...По данным авиационной разведки, бои идут в местах наших укреплённых районов и частично в 15-20 километрах в глубине нашей территории. Попытка штабов фронтов связаться непосредственно с войсками успеха не имела, так как с большинством армий и отдельных корпусов не было ни проводной, ни радиосвязи...
Сложившееся положение было детально обсуждено на Военном совете фронта. Я предложил М. П. Кирпоносу немедленно дать предварительный приказ о сосредоточении механизированных корпусов для нанесения контрудара по главной группировке армий «Юг», прорвавшейся в районе Сокаля. К контрудару привлечь всю авиацию фронта и часть дальней бомбардировочной авиации Главного Командования. Командование и штаб фронта, быстро заготовив предварительные боевые распоряжения, передали их армиям и корпусам.
Надо отметить большую собранность и великолепные организаторские способности начальника штаба фронта М. А. Пуркаева и начальника оперативного отдела штаба фронта И. X. Баграмяна, проявленные ими в этой очень нервной обстановке первого дня войны.
В 9 часов утра 23 июня мы прибыли на командный пункт командира 8-го механизированного корпуса генерал-лейтенанта Д. И. Рябышева. Я хорошо знал его ещё по работе в Киевском особом военном округе. По внешнему виду комкора и командиров штаба нетрудно было догадаться, что они совершили нелёгкий путь. Они очень быстро прошли из района Дрогобыча в район Броды, настроение у них было приподнятое...
Д. И. Поскрёбышев показал на карте, где и как располагается корпус. Он коротко доложил, в каком состоянии его части.
— Корпусу требуются сутки для полного сосредоточения, приведения в порядок материальной части и пополнения запасов, — сказал он. — За эти же сутки будет произведена боевая разведка и организовано управление корпусом. Следовательно, корпус может вступить в бой всеми силами утром 24 июня.
— Хорошо, — ответил я. — Конечно, лучше было бы нанести контрудар совместно с 19-м и 22-м механизированными корпусами, но они, к сожалению, выходят в исходные районы с опозданием. Ждать полного сосредоточения корпусов нам не позволит обстановка. Контрудару 8-го механизированного корпуса противник может противопоставить сильный танковый и противотанковый артиллерийский заслон. Учитывая это обстоятельство, нужно тщательно разведать местность и противника.
Только Д. И. Рябышев что-то хотел сказать мне, как раздалась команда: «Воздух!»
— Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, — спокойно заметил Дмитрий Иванович, — а мы ещё не успели вырыть противовоздушные щели. Так что, товарищ генерал армии, придётся условно считать, что мы уже укрыты в щели.
Договорившись с командиром корпуса по принципиальным вопросам, к вечеру мы вернулись в Тернополь на командный пункт фронта.
Начальник штаба фронта генерал-лейтенант М. А. Пуркаев и командующий фронтом генерал-полковник М. П. Кирпонос доложили:
— На всех участках фронта идут бои. Главное предельно ожесточённое сражение разыгрывается в районе Броды — Дубно — Владимир-Волынский. 9-й и 19-й механизированные корпуса 25 июня выходят в леса в районе Ровно. Мы решили, — сказал командующий фронтом, — 24 июня, не ожидая полного сосредоточения корпусов, начать контрудар на Клевань и Дубно. Командующий 5-й армией, кроме 22-го мехкорпуса, должен объединить действия 9-го и 19-го механизированных корпусов и оказать им необходимую помощь.
Решение было разумным, и я согласился с командованием фронта, предложив, однако, проверить обеспечение взаимодействия между корпусами и авиацией фронта.
24 июня в наступление перешёл 8-й механизированный корпус Д. И. Рябышева в направлении на Берестечко. Мы возлагали большие надежды на этот корпус. Он был лучше других укомплектован новейшей танковой техникой и неплохо обучен. 15-й механизированный корпус под командованием генерала И. И. Карнезо наступал восточнее Радехова. Удар этих корпусов, в частности удачные действия 8-го механизированного корпуса, очень скоро почувствовали немецкие войска. Особенно это сказалось после разгрома 57-й пехотной дивизии, которая прикрывала правый фланг 48-го мотокорпуса группы Клейста.
...Из разговоров по телефону с командующим 6-й армией генералом И. Н. Музыченко и командующим 26-й армией генералом Ф. Я. Костенко мне стало известно, что наступавшая 17-я армия противника нанесла главный удар на Львовском направлении.
...Находясь на командном пункте Юго-Западного фронта, мы сосредоточили главное внимание на Дубненском направлении, где развернулись главные сражения на Украине...
Пленные немцы показали, что с захватом Равы-Русской их командование предполагало ввести вдело 14-й моторизованный корпус. Рава-Русский укреплённый район с первых минут войны оборонялся 35-м и 140-м отдельными пулемётными батальонами, 41-й стрелковой дивизией генерал-майора Г. Н. Микушева и пограничным отрядом майора Я. Д. Малого.
Командование 17-й немецкой армии развернуло на этом участке пять пехотных дивизий. Несмотря на мощный артиллерийский огонь, авиационные удары и настойчивые атаки, вражеским войскам не удавалось захватить Рава-Русский укреплённый район и сломить сопротивление 41-й стрелковой дивизии. Во второй половине дня 22 июня 41-я дивизия, имевшая в своём составе два артиллерийских полка, дополнительно была усилена 209-м корпусным артиллерийским полком, вооружённым 152-миллиметровыми орудиями. Войска противника в этот день понесли большие потери, не достигнув успеха.
Перемышльский укреплённый район оборонялся 52-м и 150-м отдельными пулемётными батальонами и 92-м пограничным отрядом. Части укреплённого района заняли свои сооружения к 6 часам утра 22 июня, и им вместе с пограничниками и вооружёнными отрядами рабочих и служащих пришлось первыми принять на себя огонь и атаки врага.
Несколько часов мужественные защитники города сдерживали натиск превосходящего по своим силам противника. Затем по приказу начальника 92-го погранотряда они отошли за город, где вновь задержали противника. Это позволило подтянуть к Перемышлю 99-ю стрелковую дивизию полковника В. И. Дементьева. 23 июня совместно со сводным батальоном пограничников она перешла и контратаку и выбила фашистов из города.
23 июни немцы возобновили атаки, особенно сильные на Рава-Русском направлении. Кое-где вражеским частям удалось вклиниться в оборону 41-й дивизии, но благодаря твёрдому руководству генерала Г. Н. Микушева противник контратакой был вновь отброшен в исходное положение.
Однако к исходу этого дня немецкие войска нашли уязвимое место: они нанесли сильный удар на стыке Рава-Русского и Перемышльского районов, который оборонился 97-й и 159-й стрелковыми дивизиями. Последняя, находившаяся в стадии развёртывания, имела в своём составе значительное количество солдат из необученного запаса. Не сумев выдержать атаку противника, она начала отход, создав тяжёлую ситуацию для соседних частей. Предпринятые командующим 6-й армией генералом И. Н. Музыченко контрмеры положение не выправили, и к исходу 24 июня разрыв обороны достиг здесь 40 километров.
Укреплённые Рава-Русский и Перемышльский районы всё ещё продолжали успешно отражать вражеские а гаки. 99-я дивизия, нанося большие потери противнику, не сдала ни одного метра своих позиций. За героические действия она была награждена орденом Красного Знамени.
Так же успешно действовала и 41-я стрелковая дивизия. Лишь в связи с вклинением значительной группы вражеских войск на участке 159-й дивизии и угрозой обхода укреплённых, районов в ночь на 27 июня командованием фронта она была отведена на тыловые рубежи.
Что касается 99-й стрелковой дивизии, то она удерживала Перемышль в течение 23—28 июня и только утром 29 июня по приказу командования оставила город.
25—26 июня боевые действия продолжались с нарастающей силой. Противник бросил сюда массу боевой авиации. В воздухе и на земле происходили ожесточённые схватки. Обе стороны несли большие потери. Зачастую немецкая авиация не выдерживала смелых ударов наших лётчиков и отходила на свои аэродромы.
В связи с выходом передовых частей противника в район Дубно генерал Д. И. Рябышев получил приказ повернуть туда свой 8-й корпус. 15-й механизированный корпус нацеливал основные силы в общем направлении на Берестечко и далее тоже на Дубно. В район Дубно направлялись и подходившие 36-й стрелковый и 19-й механизированный корпуса. Ожесточённое сражение в районе Дубно началось 27 июня.
Немцы сразу же усилили свои войска 55-м армейским корпусом. Это спасло дубненскую группировку врага от полного разгрома. Понеся большие потери, противник вынужден был снимать войска с других направлений и перебрасывать их к Дубно.
Нашим войскам не удалось полностью разгромить противника и приостановить его наступление, но главное было сделано: вражеская ударная группировка, рвавшаяся к столице Украины, была задержана в районе Броды — Дубно и обессилена.
...Чтобы продолжить наступление на Киевском направлении, немецкому командованию потребовалось перебросить из стратегических резервов значительную группу войск и сотни танков с экипажами на пополнение частей фон Клейста.
Если бы в войсках Юго-Западного фронта были лучше организованы сухопутная и воздушная разведка, более тщательно отработано взаимодействие и управление войсками, результат контрудара был бы ещё значительнее.
В этих сражениях показали себя с самой лучшей стороны 22-й механизированный корпус под командованием генерал-майора С. М. Кондрусева, 27-й стрелковый корпус 5-й армии генерал-майора П. Д. Артеменко, 8-й мехкорпус Д. И. Рябышева.
Притом действия 8-го механизированного корпуса могли дать больший эффект, если бы комкop не разделил корпус на две группы и вдобавок не поручил командование одной из групп бригадному комиссару Н. К. Попелю, имевшему достаточной оперативно-тактической подготовки для руководства большим сражением.
Из переговоров в те дни по ВЧ с генералом Н. Ф. Ватутиным мне было известно, что на Западном и Ceвepo-Западном фронтах командующие и штабы пока ещё не имеют устойчивой связи с командующими армиями. Дивизиям и корпусам приходится драться с врагом изолированно, без взаимодействия с соседними войсками и авиацией и без надлежащего руководства высших инстанций. Из сообщений Николая Фёдоровича мне стало ясно, что на Западном и Северо-Западном фронтах сложилась крайне тяжёлая обстановка.
Николай Фёдорович говорил, что И. В. Сталин нервничает и склонен винить во всём командование Западного фронта, его штаб, упрекает в бездеятельности маршала Г. И. Кулика. Маршал В. М. Шапошников, находившийся при штабе Западного фронта, сообщил, что Г. И. Кулик 23 июня был в штабе 3-й армии, но связь с ней прервалась.
Однако через некоторое время с помощью различных источников Генштабу удалось установить, что крупные группировки бронетанковых и моторизованных войск противника прорвались на ряде участков этих фронтов и быстро продвигаются в пределы Белоруссии и Прибалтики...
Рано утром 26 июня генерал Н. Ф. Ватутин сообщил мне на командный пункт в Тернополь:
— Дела в Прибалтике и Белоруссии сложились крайне неблагоприятно. 8-я армия Северо-Западного фронта отходит на Ригу. 11-я армия пробивается в направлении Полоцка; для усиления фронта перебрасывается из Московского военного округа 21-й механизированный корпус.
Товарищ Сталин приказал сформировать Резервный фронт и развернуть его на линии Сущёво — Невель — Витебск — Могилёв — Жлобин — Гомель — Чернигов — река Десна — река Днепр. В состав Резервного фронта включаются 19, 20, 21-я и 22-я армии.
В основном это был тот рубеж, который мы с наркомом С. К. Тимошенко и группой работников Генштаба рекогносцировали в мае этого года, предполагая провести здесь командно-штабные учения для проверки наших расчётов по организации управления войсками оперативного масштаба.
Командование фронтов, Ставка Главного Командования, Генеральный штаб в эти дни всё ещё не имели полных сведений о войсках противника, развернувшихся против наших фронтов. О танках, авиации и моторизованных частях Генеральный штаб получал с фронтов явно преувеличенные сведения. Сейчас, когда в наших руках имеются почти исчерпывающие сведения о группировках сторон, для полноты картины первых дней войны следует рассмотреть дислокацию советских войск приграничных военных округов, а затем и немецких войск, вторгшихся тогда в нашу страну.
По этому вопросу написано немало статей и книг, но в ряде случаев тенденциозно и без знания дела.
В этих работах сообщалось, что 170 наших дивизий накануне войны были рассредоточены на обширной территории: до четырёх с половиной тысяч километров по фронту от Баренцева до Чёрного моря и на 400 километров в глубину, не имея необходимой для отпора врагу плотности на основных направлениях.
Это не совсем так. Общее расстояние от Баренцева до Чёрного моря действительно составляет 4,5 тысячи километров, если считать не только сухопутные участки пяти приграничных округов, но и всё морское побережье, которое прикрывалось лишь береговой обороной и Военно-Морским Флотом.
Но дело в том, что от Таллина до Ленинграда на побережье Финского залива войск вообще не было. Поэтому 170 наших дивизий в действительности занимали всего лишь 3375 километров, а не 4,5 тысячи километров. На протяжении сухопутной границы советские войска находились в различных группировках далеко не равной плотности, в зависимости от местных условий и оперативно-тактической значимости каждого данного участка.
Так, на Северном фронте (Ленинградский военный округ) протяжённостью 1275 километров располагались всего двадцать одна дивизия и одна стрелковая бригада, в среднем на дивизию приходился почти 61 километр.
На сухопутных участках Прибалтийского, Западного, Киевского особых военных округов и Одесского военного округа протяжённостью 2100 километров дислоцировались 149 дивизий и 1 бригада. В среднем на дивизию на этом важнейшем участке приходилось немногим больше 14 километров. Таковы факты.
Эти силы накануне войны были расположены следующим образом:
Прибалтийский особый военный округ (командующий генерал-полковник Ф. И. Кузнецов, член Военного совета корпусной комиссар П. А. Диброва, начштаба генерал-майор П. С. Кленов) имел 25 дивизий, в том числе 4 танковые, 2 моторизованные дивизии и 1 стрелковую бригаду.
Западный особый военный округ (командующий генерал армии Д. Г. Павлов, член Военного совета корпусной комиссар А. Ф. Фоминых, начштаба генерал-майор В. Е. Климовских) имел 24 стрелковые, 12 танковых, 6 моторизованных, 2 кавалерийские дивизии.
Киевский особый военный округ (командующий генерал-полковник М. П. Кирпонос, член Военного совета дивизионный комиссар Е. П. Рыков, начштаба генерал-лейтенант М. А. Пуркаев) имел 32 стрелковые, 16 танковых, 8 моторизованных, 2 кавалерийские дивизии.
Одесский военный округ (командующий генерал-лейтенант Я. Т. Черевиченко, член Военного совета корпусной комиссар А. Ф. Колобяков, начштаба генерал-майор М. В. Захаров) включал 13 стрелковых, 4 танковые, 2 моторизованные и 3 кавалерийские дивизии.
Как видим, самая сильная группировка наших войск находилась в составе юго-западного направления (КОВО и ОдВО). Она насчитывала 45 стрелковых, 20 танковых, 10 моторизованных, 5 кавалерийских дивизий.
Из числа 149 дивизий и 1 бригады четырёх западных приграничных округов 48 дивизий входили в состав первого эшелона армий прикрытия и были расположены в удалении от государственной границы на 10-50 километров (стрелковые ближе, танковые дальше). Главные силы приграничных округов располагались в 80—300 километрах от государственной границы.
Фланги приморских военных округов прикрывались Военно-Морским Флотом и береговой обороной, которая в основном состояла из артиллерии.
Непосредственно на границе находились пограничные части НКВД.
...главное командование немецких войск сразу ввело в действие 153 дивизии, укомплектованные по штатам военного времени, из них: 29 дивизий против Прибалтийского, 50 дивизий (из них 15 танковых) против Западного особого, 33 дивизии (из них 9 танковых и моторизованных) против Киевского особого округа, 12 дивизий против Одесского округа и до 5 дивизий находилось в Финляндии. 24 дивизии составляли резерв и продвигались на основных стратегических направлениях.
Эти данные нам стали известны в ходе начального периода войны, главным образом из опроса пленных и из трофейных документов. Накануне войны И. В. Сталин, парком обороны и Генеральный штаб, по данным разведки, считали, что гитлеровское командование должно будет держать на Западе и в оккупированных странах не менее 50 процентов своих войск и ВВС.
На самом деле к моменту начала войны с Советским Союзом гитлеровское командование оставило там меньше одной трети, да и то второстепенных дивизий, а вскоре и эту цифру сократило.
В составе групп армий «Север», «Центр» и «Юг» противник ввёл в действие около 4300 танков и штурмовых орудий. Сухопутные войска поддерживались 4980 боевыми самолётами. Войска вторжения превосходили нашу артиллерию почти в два раза, артиллерийская тяга в основном была моторизована.
...Остриё самой мощной группировки германских сухопутных и военно-воздушных сил на нашем западном стратегическом направлении было направлено на Москву. Против Западного фронта действовали войска группы армий «Центр», куда входили две полевые армии (4-я и 9-я) и две танковые группы (2-я и 3-я). Группу армий «Центр» поддерживал 2-й воздушный флот, в составе которого был целый корпус пикирующих бомбардировщиков. Войска группы армий «Центр» были хорошо оснащены артиллерией главного командования, моторизованными, инженерно-строительными частями и сильной вспомогательной техникой.
.Здесь на всех направлениях своих главных ударов немецкие войска создали 5—6-кратное превосходство. Действия главных группировок непрерывно поддерживались ударами с воздуха.
Тяжёлая обстановка сложилась в районе Бреста. Однако сломить сопротивление защитников Брестской крепости врагу не удалось, осаждённые герои дали достойный отпор. Для немцев брестская эпопея оказалась чем-то совершенно неожиданным: бронетанковым войскам группы Гудериана и 4-й немецкой полевой армии пришлось обойти город и крепость.
...26 июня на командный пункт Юго-Западного фронта в Тарнополь мне позвонил И. В. Стадии, и сказал:
— На Западном фронте сложилась тяжёлая обстановка. Противник подошёл к Минску. Непонятно, что происходит с Павловым. Маршал Кулик неизвестно где. Маршал Шапошников заболел. Можете вы немедленно вылететь в Москву?
— Сейчас переговорю с товарищами Кирпоносом и Пуркаевым о дальнейших действиях и выеду на аэродром.
Поздно вечером 26 июня я прилетел в Москву и прямо с аэродрома — к И. В. Сталину. В кабинете И. В. Сталина стояли навытяжку нарком С. К. Тимошенко и мой первый заместитель генерал-лейтенант Н. Ф. Ватутин. Оба бледные, осунувшиеся, с покрасневшими от бессонницы глазами. И. В. Сталин был не в лучшем состоянии.
Поздоровавшись кивком, И. В. Сталин сказал:
— Подумайте вместе и скажите, что можно сделать в сложившейся обстановке? — и бросил на стол карту Западного фронта.
— Нам нужно минут сорок, чтобы разобраться, — сказал я.
— Хорошо, через сорок минут доложите.
Мы вышли в соседнюю комнату и стали обсуждать положение дел и наши возможности на Западном фронте.
Обстановка там сложилась действительно исключительно тяжёлая. Западнее Минска были окружены и дрались в неравном бою остатки 3-й и 10-й армий, сковывая значительные силы противника. Некоторые части 4-й армии отошли в Припятские леса. С линии Докшицы — Смолевичи — Слуцк — Пинск отходили на реку Березину разрозненные соединения войск, понёсшие в предыдущих боях серьёзные потери. Эти ослабленные войска фронта преследовались мощными группировками противника.
Обсудив положение, мы ничего лучшего не могли предложить, как немедленно занять оборону на рубеже Зап. Двина — Полоцк — Витебск — Орша — Могилёв — Мозырь и для обороны использовать 13, 19, 20, 21-ю и 22-ю армии. Кроме того, следовало срочно приступить к подготовке обороны на тыловом рубеже по линии Селижарово — Смоленск — Рославль — Гомель силами 24-й и 28-й армии резерва Ставки. Помимо этого, мы предлагали срочно сформировать ещё 2—3 армии за счёт дивизий московского ополчения.
Все эти предложения И. В. Сталиным были утверждены и тотчас же оформлены соответствующими распоряжениями.
В своих предложениях мы исходили из главной задачи — создать на путях к Москве глубоко эшелонированную оборону, измотать противника и, остановив его на одном из оборонительных рубежей, организовать контрнаступление, собрав для этого необходимые силы частично за смог Дальнего Востока и главным образом новых формирований.
Где будет остановлен противник, что взять за выгодный исходный рубеж для контрнаступления, какие будут собраны для этого силы, мы тогда ещё не знали. Пока это был всего лишь замысел.
...Несмотря на массовый героизм солдат и командиров, посмотри на мужественную выдержку военачальников, обстановка на всех участках Западного фронта продолжала ухудшаться. Вечером 28 июня наши войска отошли от Минска.
Порвавшись в Минск, вражеские войска начали зверски уничтожать жителей города, предавая огню и разрушениям культурные ценности и памятники старины.
Ставка и Генеральный штаб тяжело восприняли известие о том, что нашими войсками оставлена столица Белоруссии. Все мы понимали, какая тяжкая участь постигла жителей города, не успевших уйти на восток.
29 нюня И. В. Сталин дважды приезжал в Наркомат обороны, в Ставку Главного Командования, и оба раза крайне резко реагировал на сложившуюся обстановку на Западном стратегическом направлении.
...Командующим Западным фронтом был назначен нарком С. К. Тимошенко, генерал-лейтенант А. И. Ерёменко его заместителем. В состав фронта с целью усиления включались армии Резервного фронта.
На Северо-Западном фронте обстановка продолжала резко ухудшаться.
...За первые 18 дней войны Северо-Западный фронт потерял Литву, Латвию и часть территории РСФСР, вследствие чего создалась угроза выхода противника через Лугу к Ленинграду, подступы к которому были ещё недостаточно укреплены и слабо прикрыты войсками.
За всё это время Генеральный штаб не получал от штаба Северо-Западного фронта ясных и исчерпывающих докладов о положении наших войск, о группировках противника и местоположении его танковых и моторизованных соединений. Приходилось иногда предположительно определять развитие событий, но такой метод, как известно, не гарантирует от ошибок.
На Западном фронте — Витебское, Оршанское, Могилёвское и Бобруйское направления — развернувшиеся в первых числах июля сражения проходили в условиях подавляющего превосходства мотобронетанковых сил и авиации противника. Наши войска, утомлённые непрерывными боями, отходили на восток, но при этом всё время старались нанести врагу максимум потерь и задержать его возможно дольше на оборонительных рубежах.
На реке Березине наши войска особенно упорно дрались в районе города Борисова, где сражалось Борисовское танковое училище, руководимое корпусным комиссаром И. 3. Сусайковым. К этому времени туда подошла 1-я Московская мотострелковая дивизия под командованием генерал-майора Я. Г. Крейзера. Дивизия была укомплектована по штатам военного времени, хорошо подготовлена и имела на вооружении танки Т-34. Генералу Я. Г. Крейзеру, подчинившему себе Борисовское танковое училище, удалось задержать усиленную 18-ю танковую дивизию противника более чем на двое суток. Это тогда имело важное значение. В этих сражениях генерал Я. Г. Крейзер блестяще показал себя.
На Южном фронте с территории Румынии перешли в наступление немецко-румынские войска, нанося главный удар в направлении Могилёв-Подольский — Жмеринка, создав угрозу выхода во фланг и тыл 12, 26-й и 6-й армиям Юго-Западного фронта.
За первые 6 суток напряжённых боёв противнику удалось прорвать оборону войск Южного фронта и продвинуться вперёд до 60 километров. Положение Юго-Западного фронта в значительной степени ухудшилось, так как в это же время немецкие войска после нескольких попыток всё же сломили оборону в районе Ровно — Дубно — Кременец и устремились в образовавшийся прорыв.
4 июля немецкие войска подошли к Новоград-Волынскому укреплённому району, где их атаки были отбиты с большими для них потерями. Мотобронетанковые силы противника удалось задержать здесь почти на трое суток. Не добившись успеха, противник, перегруппировав свои силы южнее Новоград-Волынского, 7 июля захватил Бердичев и 9 июля — Житомир.
Захват Бердичева и Житомира, а также продолжающееся наступление румыно-немецких войск на Могилёв-Подольском направлении усиливали угрозу окружения 26-й и 6-й армий Юго-Западного фронта. Эти армии, отбиваясь от наседавшего противника, медленно отходили на восток.
Тогда для ликвидации реальной опасности окружения командование Юго-Западного фронта 9 июля организовало контрудар на Бердичев. К контрудару были привлечены 15, 4-й и 16-й механизированные корпуса. С севера в районе Житомира продолжала свои контратаки 5-я армия.
В тот же момент Юго-Западный фронт нанёс сильный контрудар во фланг 1-й танковой группе противника со стороны Коростеньского укреплённого района.
Бои в районе Бердичев — Житомир, начавшиеся 9-го июля, продолжались до 16 июля. Неся большие потери и опасаясь удара с севера во фланг своей главной группировке, командование группы немецких армий «Юг» приостановило своё наступление в районе Житомира.
Это обстоятельство позволило командованию Юго-Западного фронта вывести наконец из-под угрозы окружения основные силы 6-й и 12-й армий и значительно укрепить оборону Киева.
Таким образом, противнику опять не удалось окружить войска Юго-Западного фронта. Немцы были вынуждены всё время вести фронтальные кровопролитные сражения. Бронетанковые и моторизованные соединения группы Клейста так и не смогли добиться прорыва и выхода на оперативный простор.
...Прошло почти три недели с тех пор, как фашистская Германия, поправ договор о ненападении, вторглась своими: вооружёнными силами в пределы нашей страны. Уже за это время гитлеровские войска потеряли около 100 тысяч человек, свыше тысячи самолётов и около половины танков, участвовавших в наступлении.
Советские Вооружённые Силы, и особенно войска Западного фронта, понесли крупные потери, что серьёзно отразилось на последующем ходе событий. Соотношение сил и средств на советско-германском фронте ещё более изменилось в пользу врага. Противник продвинулся вглубь страны на 500-600 километров и овладел важными экономическими районами и стратегическими объектами.
Всё это явилось большой неожиданностью для советского народа и наших войск. Однако в эти тяжёлые дни с особой силой проявилось морально-политическое единение советских людей. С первого же момента, нарастая день ото дня, развернулась грандиозная организаторская и политическая деятельность партии, целиком и полностью посвящённая одной цели — поднять все силы народа на отпор врагу.
...В первые же дни войны по решению Политбюро ЦК ВКП(б) непосредственно на военную работу было направлено более пятидесяти членов и кандидатов в члены ЦК ВКП(б), более ста секретарей краевых и областных комитетов партии и ЦК компартий союзных республик, видные и опытные государственные деятели. Партия сразу приняла ряд практических мер по усилению централизованного руководства всеми сторонами жизни страны и боевой деятельности Вооружённых Сил. Был перестроен аппарат ЦК, распределены функции и обязанности между членами ЦК по руководству важнейшими участками военной, хозяйственной и политической работы.
...Неудачи и тяжёлые потери, понесённые в начале войны, осложняли ход борьбы. Войска с боями отходили вглубь страны. Центральный Комитет нашей партии и партийные организации на местах, Государственный Комитет Обороны принимали необходимые меры, чтобы разъяснить народу вынужденные обстоятельства временного отступления.
Несмотря на всю сложность обстановки, партийные организации и советские органы Украины, Белоруссии и Прибалтийских республик развернули успешную работу по мобилизации советских людей на активную борьбу с врагом. Для этой цели на временно оставляемой территории создавались массовые подпольные партийные и комсомольские организации, формировались основные кадры партизанских отрядов, в которые вливались красноармейцы, командиры и политработники частей, вышедших из окружения.
Вступив на нашу землю, немецко-фашистские оккупанты вскоре почувствовали не только ненависть советских людей: им были нанесены ощутимые удары темп, кто ушёл в подполье.
В те дни у советского командования не было иного выхода, кроме как перейти к обороне на всём стратегическом фронте. Ни сил, ни средств для ведения наступательных, особенно крупных, операций не имелось. Нужно было создать большие стратегические резервы войск, хорошо вооружить их, чтобы превосходящей силой вырвать инициативу у противника и перейти к наступательным действиям, начать изгнание вражеских сил из Советского Союза.
Всё это было сделано, но позже.
К стратегической обороне наши войска переходили в процессе вынужденного отхода. Действовать пришлось в невыгодных оперативно-тактических группировках, а при недостатке сил и средств мы не могли иметь глубокого построения обороны, и особенно её костяка — противотанковом обороти.
Нельзя не упомянуть о слабости зенитных средств нашей противовоздушной обороны и отсутствии надлежащего авиационного прикрытия с воздуха. Господство в воздухе в начальном периоде воины было на стороне противника, что значительно подрывало боевую устойчивость нашем армии.
И всё же, несмотря на ряд ошибок и порой недостаточную сопротивляемость самих войск, стратегическая оборона была в основном организована и давала положительный результат.
Как известно, во втором и третьем периодах войны, когда гитлеровцам пришлось испытать горечь поражений на советском фронте, они не смогли справиться с построением такого рода обороны, что наряду с другими факторами и привело их к катастрофе.
Главнейшими целями нашей стратегической обороны в тот период были:
● задержать фашистские войска на оборонительных рубежах возможно дольше, с тем чтобы выиграть максимум времени для подтягивания сил из глубины страны и создания новых резервов, переброски их и развёртывания на важнейших направлениях;
● нанести врагу максимум потёрт, измотать и обескровить его и этим несколько уравновесить соотношение сил; обеспечить мероприятия, проводимые партией и правительством по эвакуации населения и промышленных объектов вглубь страны, выиграть время для перестройки промышленности на нужды войны; собрать максимум сил для перехода в контрнаступление, с тем чтобы не только сорвать гитлеровский план войны, но и разгромить фашистскую Германию и её сателлитов.
Ведя оборонительные бои, наши войска не только отбивались от врага на суше, в воздухе и на море, но, что самое важное, в ряде случаев наносили существенные контрудары по противнику. Везде, где только можно было, Красная Армия и партизаны своими героическими действиями наносили фашистским захватчикам громаднейший урон.
...Государственный Комитет Обороны и Центральный Комитет партии потребовали от военного командования и Политического управления принять все меры к укреплению дисциплины в войсках. С этой целью начальником Политуправления и наркомом обороны был издан ряд директив.
В июле обстановка на всех направлениях стала ещё сложнее. Несмотря на ввод в сражения большого количества соединений, прибывших из внутренних округов, нам не удалось создать устойчивый фронт сопротивления врагу. Противник, хотя и нёс большие потери, по-прежнему на решающих направлениях имел трёх- четырёхкратное превосходство, не говоря уже о танках.
Железнодорожные перевозки наших войск по ряду причин осуществлялись с перебоями. Прибывающие войска зачастую вводились в дело без полного сосредоточения, что отрицательно сказывалось на политико-моральном состоянии частей и их боевой устойчивости.
Слабость наша состояла ещё и в том, что из-за отсутствия быстроходных и вездеходных тягачей войска не имели возможности широко маневрировать артиллерией, чтобы в нужный момент оказать помощь в отражении танковых атак противника. Во фронтах и армиях осталось очень мало танковых частей и соединений. В таких условиях развернулось ожесточённое сражение за Смоленск.
Обороняли Смоленское направление с северо-запада 22-я армия под командованием генерал-лейтенанта Ф. А. Ершакова, уступом за её левым флангом — 19-я армия под командованием генерал-лейтенанта И. С. Конева, на участке от Витебска до Орши занимала оборону 20-я армия под командованием генерал-лейтенанта П. А. Курочкина, южнее по левому берегу Днепра до Рогачева действовала 13-я армия под командованием генерал-лейтенанта Ф. Н. Ремезова.
В районе Смоленска в резерв фронта сосредоточивалась 16-я армия под командованием генерал-лейтенанта М. Ф. Лукина. На южном крыле Западного фронта действовала 21-я армия под командованием генерал-лейтенанта В. Ф. Герасименко, а затем генерал-полковника Ф. И. Кузнецова.
Замысел противника состоял в том, чтобы рассечь наш Западней фронт мощными ударными группировками, окружить основную группу войск в районе Смоленска и открыть путь на Москву.
У стен древнего русского города, некогда вставшего грозной преградой на пути наполеоновских войск к Москве, развернулось ожесточённое сражение.
Против войск Западного фронта в первом эшелоне начали наступление 2-я и 3-я танковые группы армий «Центр», 2-я танковая группа из района Шилова главный удар наносила в обход Смоленска с юго-запада, а её 24-й моторизованный корпус — из района Быхова на Кричен и Ельню. 3-я танковая группа во взаимодействии с 5-м и 6-м армейскими корпусами наносила удар в обход Смоленска с северо-запада. Противник имел значительное превосходство.
Уже в начале наступления ему удалось осуществить глубокие прорывы в районах Полоцка, Витебска, севернее и южнее Могилёва. Наши войска правого крыла Западного фронта вынуждены были отступить к Невелю.
Четыре пехотные дивизии, танковая дивизия, полк «Великан Германия» и другие немецкие части наступали на Могилёв. Соединения 13-й армии, упорно оборонявшие Могилёв, оказались в окружении.
Круговую оборону города держал 61-й корпус генерала Ф. Л. Бакунина. Особенно отличилась в боях за Могилёв 172-я стрелковая дивизия под командованием генерал-майора М. Т. Романова. Около 45 тысяч жителей Могилёва вышли на строительство оборонительных сооружений. Две недели отбивали атаки врага мужественные защитники города. Совместно с правофланговыми дивизиями 21-й армии, проводившими контратаки в направлении Могилёва с юга, они сковывали часть сил 46-го и 24-го моторизованных корпусов 2-й немецкой танковой группы и нанесли им значительные потери.
В то время, когда противник вёл наступление к востоку от Днепра, части 21-й армии (командующий генерал Ф. И. Кузнецов) форсировали 13 июля Днепр, освободили Рогачев и Жлобин и с боями двинулись в Северо-Западном направлении на Бобруйск. Главный удар осуществлял 63-й стрелковый корпус, которым командовал генерал Л. Г. Петровский. Через несколько дней он погиб смертью героя. Я хорошо знал Л. Г. Петровского как одного из талантливейших и образованных военачальников, и, если бы не преждевременная гибель, думаю, что он стал бы командиром крупного масштаба.
Этим контрударом войска 21-й армии сковали восемь немецких дивизий. В то время это имело очень большое значение.
Упорная оборона 13-й армии в районе Могилёва, наступательные действия 21-й армии под Бобруйском значительно затормозили продвижение врага на Рославльском направлении. Немецкому командованию группы армий «Центр» пришлось перебросить в район действия 21-й армии несколько дивизий с других участков.
В центре фронта продолжались упорные бои с рвавшейся к Смоленску крупной группировкой противника. Части 20-й армии, непрерывно атакуя врага и обороняясь на широком фронте, не смогли сдержать натиск 9-й немецкой армии, которая обошла нашу армию и ворвалась в южную часть города.
16 июля 1941 года Смоленск почти полностью был занят вражескими войсками. 16-я и 20-я армии оказались окружёнными в северной части города. Однако они не сложили оружия и сопротивлялись ещё почти десять дней, задержав тем самым наступление немцев на Московском направлении.
Потеря Смоленска была тяжело воспринята Государственным Комитетом Обороны и особенно И. В. Сталиным. Он был вне себя. Мы, руководящие военные работники, испытали тогда всю тяжесть сталинского гнева. Однако бои в районе Смоленска не только не затихли, наоборот — они разгорелись с новой силой. Ставка срочно создала новый фронт обороны, развернув его в тылу Западного фронта.
Ещё в период боёв на подступах к Смоленску 14 июля был развернут новый Фронт резервных армий в составе 29, 30, 24, 28, 31-й и 32-й армий под командованием генерал-лейтенанта И. А. Богданова; большинство этих войск было передано потом в состав Западного фронта.
Армии нового фронта развёртывались на рубеже Старая Русса—Осташков—Белый—Ельня—Брянск. С целью прикрытия Москвы на дальних подступах к ней 18 июля было принято новое решение — развернуть новый фронт на можайской линии обороны, куда предполагалось включить формируемые 32, 33-ю и 34-ю армии.
В ходе битвы за Смоленск для ликвидации создавшегося опасного положения Ставка решила передать командующему Западным фронтом маршалу С. К. Тимошенко 20 стрелковых дивизий из Фронта резервных армий. Эти дивизии вошли в состав пяти армейских групп, которыми командовали генерал-майор К. К. Рокоссовский, генерал-майор В. А. Хоменко, генерал-лейтенант С. А. Калинин, генерал-лейтенант В. Я. Качалов, генерал-лейтенант И. И. Масленников.
Маршал С. К. Тимошенко по указанию Ставки поставил этим группам задачу — нанести контрудары из районов Белый—Ярцево—Рославль в общем направлении на Смоленск, ликвидировать прорвавшиеся войска противника и соединиться с основными силами войск фронта, упорно дравшимися в окружении в районе Смоленска.
Во второй половине июля бои в районе Смоленска и восточнее его приобрели крайне ожесточённый характер. На всём фронте враг наталкивался на активное противодействие частей Красной Армии.
23 июля начали наступление войска 28-й армейской группы из района Рославля, а 24 и 25 июля — группы войск 30-й и 24-й армий под командованием генерала К. К. Рокоссовского из района Белый—Ярцево. Противник сразу же подтянул в район Смоленска дополнительные силы и пытался здесь разгромить окружённые войска 16-й и 20-й армий Западного фронта. Сражение носило крайне ожесточённый характер. 26 июля при помощи войск группы К. К. Рокоссовского, в составе которой были и танковые части, большинству частей 16-й и 20-й армий удалось с боями вырваться из окружения южнее Ярцева и выйти на восточный берег Днепра, где они соединились с главными силами фронта и перешли к обороне.
Против армейской группы В. Я. Качалова, состоявшей из трёх дивизий и двигавшейся из района Рославля на Смоленск, противник бросил группу войск в составе 9 дивизий. В их числе был один мотокорпус. Противник сходу захватил Рославль и окружил группу В. Я. Качалова.
Силы и здесь были далеко не равными. Группа В. Я. Качалова оказалась в тяжёлом положении, не многим удалось отойти и соединиться со своими. В этих сражениях пал смертью героя командующий группой генерал В. Я. Качалов.
46-й мотокорпус противника захватил Ельню и пытался развить удар на Дорогобуж, но был остановлен 24-й армией Резервного фронта.
Для обороны Гомельского направления Ставка образовала 23 июля Центральный фронт, включив в него 4, 13-ю и 21-ю армии Западного фронта, дравшиеся на рубеже Сеща — Пропойск и далее на юг по реке Днепр.
Смоленское сражение занимает важное место в операциях лета 1941 года. Хотя разгромить противника, как это планировала Ставка, не удалось, но его ударные группировки были сильно измотаны и ослаблены. По признанию немецких генералов, в Смоленском сражении гитлеровцы потеряли 250 тысяч солдат и офицеров.
30 июля гитлеровское командование отдало приказ группе армий «Центр» перейти к обороне. Советские войска закрепились на рубеже Великие Луки—Ярцево—Кричев—Жлобин.
В ходе Смоленского сражения войска Красной Армии, жители города и его окрестностей проявляли величайшую стойкость. Ожесточённейшая борьба шла за каждый дом и улицу, за каждый населённый пункт. Задержка вражеского наступления в районе Смоленска явилась крупным стратегическим успехом. В результате его мы выиграли время для подготовки стратегических резервов и проведения оборонительных мероприятий на Московском направлении.
А. М. ВАСИЛЕВСКИЙ,Маршал Советского Союза,дважды Герой Советского Союза[22]НАЧАЛО КОРЕННОГО ПОВОРОТА В ХОДЕ ВОЙНЫ
Среди крупнейших событий второй мировой войны великая битва под Москвой занимает особое место. Именно здесь, на подступах к столице первого в мире социалистического государства, хвалёная гитлеровская армия, в течение двух лет лёгким маршем прошедшая многие европейские страны, потерпела первое серьёзное поражение. Разгром немцев под Москвой явился, как говорится в Тезисах ЦК КПСС «50 лет Великой Октябрьской социалистической революции», «началом коренного поворота в ходе войны. Окончательно был похоронен гитлеровский план «блицкрига»; перед всем миром была развенчана фальшивая легенда о «непобедимости» гитлеровской армии».
Историческая победа Красной Армии на полях Подмосковья показала всему миру, что существует сила, способная не только остановить, но и разгромить фашистского агрессора, избавить человечество от угрозы нацистского порабощения. Именно под Москвой занялась заря военной победы советского народа над германским фашизмом.
Московская битва, включавшая в себя сложный комплекс различных по характеру, во всех случаях до предела напряжённейших операций и боёв, развернулась на огромной территории и продолжалась непрерывно в течение осени 1941 года и зимы 1941/42 года. С обеих сторон в ней одновременно участвовало более 2 миллионов человек, около 2,5 тысячи танков, 1,8 тысячи самолётов и свыше 25 тысяч орудий и миномётов.
По характеру происходивших событий битва под Москвой, как известно, состояла из двух периодов — оборонительного и наступательного.
Оборонительный период охватывает октябрь-ноябрь 1941 года. В итоге двухмесячной героической обороны советских войск на Московском направлении так называемое генеральное наступление немецко-фашистской армии было остановлено. Гитлеровский план захвата Москвы провалился. Самоотверженной борьбой на подступах к столице советские войска, сражаясь в исключительно трудных, порою критических условиях, не допустили врага в город, отбросили его от стен советской столицы, разгромили немцев под Москвой, чем было положено начало коренному повороту в ходе войны.
Контрнаступлением трёх советских фронтов в первых числах декабря 1941 года начался наступательный период Московской битвы. Красная Армия наголову разгромила ударные группировки противника и отбросила их далеко на запад. Непосредственная угроза Москве и Московскому промышленному району была ликвидирована. Красная Армия вырвала у врага стратегическую инициативу и изменила ход событий.
Прежде чем завоевать згу всемирно-историческую победу, нашим Вооружённым Силам, всему советскому народу пришлось изведать горечь жестоких поражений и военных неудач. Московская битва началась в крайне тяжёлой для нас военной обстановке. Прошло всего немногим более трёх месяцев, как Советский Союз был вынужден прервать мирное социалистическое строительство я все свои силы направить на отражение фашистской агрессии, на борьбу против армии гитлеровской Германии, вероломно вторгнувшейся в пределы нашей Родины. В то исключительно трудное и грозное время СССР пришлось одному вести борьбу с превосходящими и хорошо технически оснащёнными войсками фашистского блока. Антигитлеровская коалиция только складывалась. Национально-освободительное движение народов европейских стран, находившихся под пятой фашизма, ещё не приобрело сколько-нибудь значительного размаха. Надежд на открытие второго фронта в ближайшее время никаких, конечно, не было. Тыл фашистской Германии был обеспечен, как никогда. Весь военно-экономический потенциал европейских стран использовался германскими фашистами для нужд агрессивной войны, для завоевания мирового господства и прежде всего сокрушения СССР — государства трудящихся.
В конце сентября 1941 года ещё нельзя было говорить о завершении перестройки нашего народного хозяйства в соответствии с военным временем. Вынужденное оставление врагу богатых промышленных и сельскохозяйственных районов и продолжающаяся эвакуация большого числа важнейших промышленных предприятий на восток создавали чрезвычайные трудности для быстрого наращивания темпов военного производства. Поэтому промышленность далеко не обеспечивала производства боевой техники и вооружения в том количестве, которое было необходимо для удовлетворения потребностей армий и флота.
К осени 1941 года стратегическое положение Красной Армии оставалось крайне напряжённым. Советские войска вынуждены были отступить к Ленинграду, оставить Смоленск и Киев. Создалась угроза Харькову, Донбассу и Крыму. Гитлеровские войска, несмотря на огромные потери, которые с начала войны до 30 сентября 1941 года составили более 550 тысяч человек, продолжали рваться на восток. Они по-прежнему владели стратегической инициативой, имели превосходство в силах и средствах, удерживали господство в воздухе.
На огромном фронте — от Баренцева до Чёрного моря — развернулась гигантская борьба, центр которой находился на западном стратегическом направлении. Здесь, на пути к Москве, обе стороны сосредоточивали свои главные силы, здесь решалась судьба войны.
Военное и политическое руководство нацистской Германии отчётливо представляло, что пока Москва остаётся вдохновляющим и организующим центром борьбы против германского фашизма, ему не добиться победы над Советским Союзом.
Вот почему с первых же дней подготовки войны против Страны Советов в планах фашистского верховного главнокомандования Москва являлась одним из важнейших стратегических объектов, который гитлеровцам хотелось взять во что бы то ни стало. Добиться этой цели фашистское руководство стремилось на протяжении всей летне-осенней кампании 1941 года. Не отказывалось оно от этой цели и в 1942 году.
И если в августе 1941 года часть ударных сил группы армий «Центр» в срочном порядке была повёрнута гитлеровским командованием на юг, то это произошло не в результате пересмотра взглядов на стратегическое и политическое значение Москвы, которую гитлеровцы к тому времени продолжали считать «центром большевистского сопротивления»; условия непредвиденной и далеко не благоприятной для фашистского командования фронтовой обстановки, сложившейся в тот момент, вынудили Гитлера пойти на это. Как известно, в июле и начале августа в ходе Смоленского сражения войска Красной Армии беспримерной стойкостью в обороне и своими смелыми контрударами нанесли крайне чувствительный урон войскам группы армий «Центр», сорвали их первую попытку сходу прорваться к Москве и заставили их перейти здесь к обороне. В то же время войска Юго-Западного фронта упорной обороной на длительное время сковали главные силы немецко-фашистской группы армий «Юг» под Киевом, продолжай создавать явную угрозу правому крылу группы армий «Центр», наносившей основной удар по столице.
Срыв попыток фашистских войск летом 1941 года прорваться к Москве дал возможность советскому народу выиграть драгоценное время, чтобы более тщательно подготовиться к обороне своей столицы и укрепить подступы к ней. Под руководством ЦК партии и Государственного Комитета Обороны партийные и военные органы проводили колоссальную работу, направленную на всемерное повышение мощи нашей армии и создание крепкой обороны. Очень большая работа по подготовке к защите Москвы была проведена Московской партийной организацией.
Уже в конце июня 1941 года рабочие Москвы начали организовывать вооружённые боевые отряды и группы. Центральный Комитет партии поддержал эту инициативу москвичей. Перед столичной партийной организацией была поставлена задача — в предельно короткие сроки создать мощные формирования народного ополчения и истребительные батальоны, которые оказали бы серьёзную помощь войскам Красной Армии. Эта задача была успешно решена. В течение трёх дней в приёмные комиссии Москвы и области поступило 310 тысяч заявлений о добровольном зачислении в ряды ополченцев (в том числе 170 тысяч в Москве и 140 тысяч в Подмосковье). Удовлетворить желание всех патриотов, естественно, не представлялось возможным. Необходимо было учитывать потребности московских предприятий в квалифицированной рабочей силе. К 8 июля 1941 года было сформировано 12 дивизий народного ополчения, которые были направлены на боевые позиции, создававшиеся в тылу войск Западного фронта.
Мероприятия Государственного Комитета Обороны и Ставки, направленные на укрепление противовоздушной обороны столицы, а также большая работа, проделанная партийными организациями по подготовке населения Москвы к борьбе с воздушным противником, резко повысили мобилизационную готовность к отражению воздушного нападения. Благодаря хорошо продуманной системе ПВО, воинскому мастерству и героизму её бойцов и командиров Москва была спасена от крупных разрушений. За период с начала войны и до конца сентября 1941 года из 4212 вражеских самолётов, участвовавших в 36 налётах на Москву, в город проникло лишь 120. При этом на подступах к столице было сбито более 200 немецких бомбардировщиков.
Большое внимание уделялось созданию мощных оборонительных рубежей на подступах к столице и подготовке самого города к обороне. Усилия военного командования и партийных органов Москвы и области сосредоточились на строительство в тылу войск Западного фронта Вяземской линии обороны. Вместе с населением Смоленщины героически трудились десятки тысяч москвичей. 16 июля Государственный Комитет Обороны принял решение о строительстве Можайской линии обороны. Здесь также ежедневно в течение длительного времени работало 85—100 тысяч москвичей, причём три четверти строителей составляли женщины. Это был подвиг москвичей, заслуживший большую признательность всего советского народа.
Потерпев серьёзную неудачу в попытке с ходу прорваться к Москве, гитлеровское руководство начало планомерную подготовку наступления на советскую столицу. Этот план являлся составной частью большого осеннего наступления гитлеровцев на Восточном фронте. Общая цель его заключалась в том, чтобы решительными ударами на всех трёх стратегических направлениях добиться разгрома Красной Армии и завершить до зимы наступление да востоке. Главный удар, как и летом, решено было нанести на Московском направлении, продолжая одновременно наступать на Ленинград и Ростов-на-Дону.
На Московском направлении немецко-фашистское руководство планировало прорвать оборону советских войск ударами трёх мощных танковых группировок из районов Духовщины, Рославля и Шостки, окружить в районах Вязьмы и Брянска основные силы Западного, Резервного и Брянского фронтов, после чего без всякой паузы пехотными соединениями наступать на Москву с запада, а танковыми и моторизованными — нанести удары в обход города с севера и юга. При подготовке этой операции Гитлер на совещании в штабе группы армий «Центр» осенью 1941 года говорил, что город Москва в ходе этой операции должен быть окружён так, чтобы «ни один русский солдат, ни один житель — будь то мужчина, женщина или ребёнок — не мог его покинуть. Всякую попытку выхода подавлять силой».
Директива на проведение этой операции под номером 35 была подписана Гитлером 6 сентября 1941 года. Для её осуществления немецкое командование стянуло на Московское направление свои лучшие силы. Группа армий «Центр» для этой цели была пополнена 4-й танковой группой и двумя армейскими корпусами. Сюда же были возвращены с юга 2-я армия и 2-я танковая группа, а также было направлено большое количество маршевого помол пения и боевой техники. В состав группы армий «Центр» был передан 8-й авиационный корпус. Пехотные дивизии группы армий «Центр» к концу сентября имели по 15 тысяч человек каждая.
Против трёх наших фронтов — Западного, Резервного и Брянского — враг сосредоточил 77 дивизий численностью в 1 миллион человек, 1700 танков и штурмовых орудий, 19,5 тысячи орудий и миномётов, 950 боевых самолётов.
Присвоив этой операции кодовое наименование «Тайфун», правители «третьего рейха» не сомневались в том, что выделенные для неё столь значительные силы, детально разработанный план генерального наступления на Москву и тщательная подготовка войск обеспечат им полный, поистине «ураганный» успех. Подводя итоги всем приготовлениям к этому наступлению на Восточном фронте, Гитлер 2 октября в обращении к войскам заявил: «За три с половиной месяца созданы наконец предпосылки для того, чтобы посредством мощного удара сокрушить противника ещё до наступления зимы. Вся подготовка, насколько это было в человеческих силах, закончена... Сегодня начинается последняя, решающая битва этого года».
Красная Армия и весь советский народ под руководством Коммунистической партии принимали все меры к тому, чтобы отразить вражеский удар по советской столице. Однако советские войска, действовавшие на Московском направлении, значительно уступали врагу по своей численности и в техническом отношении. Отсутствие готовых стратегических резервов в распоряжении Ставки не позволило сделать большего. Принимались неотложные меры к созданию в тылу войск Западного фронта новых оборонительных полос и рубежей.
Особо следует подчеркнуть, что усилия Коммунистической партии и советского командования направлялись не только на создание глубоко эшелонированной обороны на подступах к Москве и надёжного прикрытия столицы с воздуха, но и на ускоренное формирование и подготовку стратегических резервов. В это время наряду с завершением формирования резервных армий, включённых в состав Резервного фронта, по указанию Государственного Комитета Обороны создавались новые войсковые части и соединения на Урале и в Средней Азии, в Поволжье и на юге страны.
Словом, организации прочной обороны на Западном направлении уделялось первостепенное внимание. Здесь советское командование сосредоточило главные силы Красной Армии. Однако количественное и техническое превосходство врага на этом направлении сильно обостряло обстановку.
30 сентября — 2 октября гитлеровцы нанесли сильные удары по советским войскам, прикрывавшим Московское направление. Все три наших фронта вступили в тяжёлое, кровопролитное сражение. Началась великая Московская битва.
Напомним отдельные моменты героической Московской эпопеи. Обладая значительным превосходством на направлениях своих главных ударов, противник смог прорвать оборону советских войск. 7 октября ему удалось окружить войска 16, 19, 20 24-й и 32-й армий Западного и Резервного фронтов в районе Вязьмы, а также оттеснить на рубеж Осташков—Сычёвка 22, 29-ю и 31-ю армии правого крыла Западного фронта. Началась напряжённая борьба советских войск в окружении.
Обстановку осложняло и то, что к моменту прорыва противником обороны войск на Московском направлении в распоряжении Ставки Верховного Главнокомандования непосредственно в районе Москвы стратегических резервов, способных прикрыть столицу, не было. Имевшиеся резервы были израсходованы на усиление войск Западного и Брянского фронтов, на создание обороны в тылу Западного фронта — на Вяземской линии, наконец, в связи с тяжёлыми для нас событиями на Юго-Западном фронте, под Киевом. В значительной степени осложнило обстановку на Московском направлении и неправильное построение здесь обороны, которое было произведено Ставкой и Генеральным штабом. Вместо того чтобы выделить Западному и Резервному фронтам самостоятельные полосы о полной ответственностью каждого из них за оборону как по фронту, так и в глубину, к моменту наступления противника две армии Резервного фронта — 24-я и 43-я занимали оборону в первом эшелоне, находясь между левофланговой армией Западного фронта и правофланговой армией Брянского фронта, тогда как остальные три армии Резервного фронта занимали позиции в непосредственной глубине обороны войск Западного фронта по линии Осташков—Оленино—Ельня. Такое построение обороны невольно снижало ответственность фронта, особенно за глубину обороны, и крайне затрудняло управление войсками в ходе оборонительного сражения. К тому же армии Резервного фронта, занимавшие оборонительные позиции непосредственно в затылок войскам Западного фронта, в свою очередь были растянуты, но существу, в одну линию на крайне широком фронте. Поэтому необходимой глубины обороны, даже на направлении главных ударов врага, ни Западный фронт, ни войска в целом не имели, хотя сосредоточение основных группировок врага для нанесения ударов как в районе Духовщины, так и в районе Рославля было заранее установлено. Следует также отметить, что командованием Западного и Резервного фронтов в период подготовки войск к отражению неизбежного удара врага не были отработаны планы отвода войск в случае прорыва нашей обороны на Ржевско-Вяземский оборонительный рубеж, а при угрозе окружения и далее на восток.
Своей упорной, героической борьбой в районе Вязьмы советские войска, оказавшиеся в окружении, сковали вначале до 28 вражеских дивизий. Это имело важное стратегическое значение, так как дало возможность нашему командованию принять срочные меры по организации обороны на Можайской линии, куда спешно стягивались силы с правого крыла Западного фронта, с других фронтов и из глубины страны. С Дальнего Востока, в частности, перебрасывались к Москве три стрелковые и две танковые дивизии. В этом решении Ставки о переброске сил с наших дальневосточных рубежей большая заслуга принадлежит советскому разведчику Рихарду Зорге, который 14 сентября сообщил в Москву: «Японское правительство решило не выступать против СССР».
Крайне неудачно сложилась обстановка и на участке Брянского фронта. Неожиданный для наших войск и командования фронта удар 30 сентября 2-й танковой группы врага из района Шостка, Глухов на Севск в тыл войскам 13-й армии и прорыв войсками 2-й армии обороны нашей 50-й армии с последующим развитием удара на Брянск и в тыл 3-й армии уже в первые дни наступления фашистов поставили войска Брянского фронта в очень тяжёлое положение. Управление войсками было потеряно. Связь Ставки с командованием фронта была временно нарушена, и Ставка вынуждена была, не имея ясного представления о событиях, происходящих на фронте, взять управление некоторыми армиями фронта на себя.
3 октября механизированные соединения 2-й танковой армии фашистов, не имея против себя советских войск, ворвались в Орёл и пытались развить наступление далее вдоль шоссе Орёл — Тула. Для прикрытия Орловско-Тульского направления Ставка в спешном порядке выдвинула в район Мценска из своего резерва 1-й гвардейский корпус под командованием генерала Д. Д. Лелюшенко. К 6 октября войска Брянского фронта оказались расчленёнными врагом на три части. Отход этих войск осуществлялся в крайне трудных условиях.
Неблагоприятное развитие событий поставило перед партией и народом задачу огромного военно-политического значения — любой ценой отстоять Москву, мобилизовать на защиту столицы все силы, все ресурсы страны. Настоятельно требовалось прежде всего восстановить нарушенное управление войсками и создать новую группировку сил, которая смогла бы дать отпор бронированным полчищам врага.
На решение этих сложнейших задач и были направлены в эти дни основные усилия Центрального Комитета партии, Государственного Комитета Обороны и Ставки.
Ещё в ночь на 5 октября Государственный Комитет Обороны принял специальное решение о защите Москвы и сложившихся условиях, избрав главным рубежом сопротивления Можайскую линию обороны с немедленным направлением на неё всех возможных сил и средств. Тогда же было решено мобилизовать все усилия партии и страны на скорейшее создание и завершение новых крупных стратегических резервов в глубине страны, их вооружение и быстрейшую подготовку для ввода в дело.
Дли уточнения создавшейся к западу от Москвы фронтовой обстановки, для помощи командованию Западного и Резервного фронтов, для выработки вместе с ними конкретных, наиболее быстрых и действенных мер по защите советской столицы Государственный Комитет Обороны вынужден был в эти критические для страны дни пап ранить на эти фронты, в район Гжатска и Можайска, своих представителей и — в качестве представителя Ставки — автора этих строк, работавшего в то время начальником оперативного управления и заместителем начальника Генштаба. Одной из задач этих представителен являлась скорейшая отправка войск этих фронтов, оторвавшихся от противника и отходящих с запада, на рубеж Можайской линии и организация обороны на этом рубеже. И помощь мне для этой цели была выделена из Генштаба группа офицеров и от Наркомата обороны — две колонны автомашин. На Можайскую линию для принятия всех войск, прибывающих сюда с фронта и из тыла, и для организации обороны был направлен с группой офицеров генерал-майор артиллерии Л. А. Говоров.
Представители ГКО и Ставки прибыли в тот же день, то есть 5 октября, в штаб Западного фронта, где и встретились с командованием фронта. За пять дней пребывания представителей Ставки на Западном фронте им совместно с командованием и штабом фронта удалось направить на Можайскую линию обороны из числа войск Западного и Резервного фронтов, отходивших с Ржевского, Сычевского и Вяземского направлений, до пяти стрелковых дивизий. О ходе своей работы и о положении на фронте представители ГКО ежедневно докладывали по телефону Верховному главнокомандующему. Вечером 9 октября во время очередного разговора было решено все войска Западного и Резервного фронтов объединить и один — Западный фронт и назначить командующим Западным фронтом генерала армии Г. К. Жукова. К тому времени он уже был отозван в Москву из Ленинграда и по заданию Ставки выехал в войска Московского направления.
10 октября представители ГКО и Ставки вернулись в Москву. В этот день были оформлены Ставкой решения ГКО об объединении войск Западного и Резервного фронтов, о ликвидации последнего и о назначении командующим войсками Западного фронта Г. К. Жукова, а И. С. Конева — его заместителем. В этот же день на заседании ГКО были вновь рассмотрены вопросы, связанные с обороной Москвы. С целью укрепления ближних подступов к Москве было принято решение о строительстве непосредственно в районе столицы третьей оборонительной линии — Московской зоны обороны. Руководство строительством рубежей, организация обороны и управление войсками Московской зоны обороны были возложены на командующего и Военный совет Московского военного округа.
Продолжая наращивать силы Западного фронта за счёт войск из глубины страны, Ставка 12 октября передала в состав фронта и войска, находившиеся на Можайской линии.
К 13 октября войска Западного фронта имели следующую группировку: на Калининском направлении вели ожесточённые бои 29, 31-я и 30-я армии; на Волоколамском направлении оборонялась вновь созданная 16-я армия под командованием генерал-лейтенанта К. К. Рокоссовского; на Можайском — 5-я армия, созданная на базе войск Можайского участка, которой командовал после ранения генерал-майора Д. Д. Лелюшенко генерал-майор артиллерии Л. А. Говоров; на Наро-Фоминском — 33-я армия под командованием генерал-лейтенанта М. Г. Ефремова; на Малоярославецком — 43-я армия под командованием генерал-лейтенанта К. Д. Голубева; на Калужском — 49-я армия под командованием генерал-лейтенанта И. Г. Захаркина.
В эти дни особенно осложнилась обстановка на правом крыле фронта, к северо-западу от Москвы. Враг, возобновив здесь наступление, 14 октября ворвался в Калинин. Чтобы воспрепятствовать дальнейшему движению противника на этом направлении, Ставка создала здесь новый — Калининский — фронт под командованием И. С. Конева. В состав его вошли действовавшие на этом направлении четыре армии правого крыла Западного фронта. Упорной обороной войска Калининского фронта остановили наступающего врага и заняли выгодное оперативное положение по отношению к северной ударной группировке врага на Московском направлении.
Во второй половине октября гитлеровцы продолжали рваться к Москве. На всех основных московских направлениях разгорелись ожесточённые бои. Опасность, нависшая над нашей столицей, неизмеримо возросла. Как известно, в связи с приближением фронта непосредственно к Москве Государственный Комитет Обороны принял и осуществил в эти грозные дни решение об эвакуации из Москвы некоторых правительственных учреждений, дипломатического корпуса, остававшихся ещё в Москве и области крупных оборонных заводов, научных и культурных учреждений. В Москве оставались Политбюро ЦК ВКП(б), Государственный Комитет Обороны, Ставка Верховного Главнокомандования и минимально необходимый для оперативного руководства страной и Вооружёнными Силами правительственный и военный аппарат. 10 октября эвакуировался и Генеральный штаб во главе с его начальником Б. М. Шапошниковым. С ним по месту новой дислокации была установлена прочная связь, которая позволяла иметь непрерывное общение. Оставленную от Генерального штаба небольшую группу работников для непосредственного оперативного обслуживания Ставки возглавить было приказано мне.
19 октября в связи с усложняющейся фронтовой обстановкой Государственный Комитет Обороны вынес постановление о введении в Москве и прилегающих к ней районах осадного положения.
Поело исключительно тяжёлых боёв под Вязьмой значительная часть наших войск вырвалась из окружения и влилась в ряды защитников Москвы. На помощь пришли также новые отряды трудящихся столицы. Усиленный выпуск военной продукции, форсированное строительство оборонительных рубежей, дополнительные формирования соединений и частей народного ополчения, коммунистических и рабочих батальонов — всё это явилось неоценимым вкладом москвичей в дело защиты города.
Сражаясь с огромным упорством и мужеством, советские воины к концу октября смогли остановить наступавшего врага на рубеже Волжское водохранилище (восточнее Волоколамска), реки Нара и Ока до Алексина. На юго-западных подступах к Москве противник был остановлен в районе Тулы, где героически оборонявшиеся войска 50-й армии при активной поддержке вооружённых отрядов тульских рабочих отразили все яростные атаки гитлеровцев.
Оценивая итоги октябрьских событий, надо сказать, что они были очень тяжелы для нас. Красная Армия понесла серьёзные потери. Враг продвинулся вперёд почти на 250 километров. Однако достигнуть целей, поставленных планом «Тайфун», ему не удалось. Стойкость и мужество защитников советской столицы остановили фашистские полчища. Группа армий «Центр» была вынуждена временно прекратить своё наступление. В этом главный итог октябрьского периода Московской битвы. Поэтому уместным будет здесь отметить, что не включать этот ответственнейший для нашей советской столицы октябрьский период борьбы в хронологические рамки Московской битвы, как это делают некоторые из наших историков и мемуаристов, совершенно необоснованно и неправильно.
Это был напряжённейший период борьбы с врагом за нашу дорогую столицу, с врагом, превосходившим нас численностью войск и вооружением. И в том, что советские воины выстояли, сдержали натиск гитлеровцев, большую роль сыграла твёрдость руководства со стороны Центрального Комитета партии, Государственного Комитета Обороны во главе с И. В. Сталиным, которые осуществляли активную деятельность по мобилизации всех сил страны.
Говоря об этих крайне тяжёлых и опасных для нашей столицы и для всей страны днях, когда враг стоял у стен Москвы и Ленинграда, нельзя не сказать о том огромном значении, которое имели для москвичей, для советского народа и его Вооружённых Сил состоявшееся 6 ноября торжественное заседание Московского Совета депутатов трудящихся, посвящённое 24-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции, и традиционный парад войск на Красной площади в день самого праздника — 7 ноября. Призывы Коммунистической партии отдать все силы для защиты Родины и победы над врагом, сам парад, проводившийся почти на глазах у рвавшегося к столице врага, вызвали могучий патриотический подъём в стране, вдохновили советских людей на новые героические подвиги на фронте и в тылу, вселили в их сердца твёрдую уверенность в неизбежном переломе в ходе войны и вызвали неистовую ярость в стане врага.
Советское командование использовало выигранное время для дальнейшего усиления войск Западного направления и укрепления оборонительных рубежей.
Крупным мероприятием Ставки в то время было завершение подготовки новых резервных формирований. На рубеже Вытегра, Рыбинск, Горький, Саратов, Сталинград, Астрахань создавался новый стратегический эшелон наших Вооружённых Сил. Здесь на основании решения ГКО, принятого 5 октября, формировалось девять резервных армий. Формирование этих армий на протяжении всей Московской битвы являлось одной из основных и повседневных забот Центрального Комитета партии, ГКО и Ставки. Нам, руководителям Генерального штаба, было вменено в обязанность ежедневно при докладах Верховному Главнокомандованию и ГКО о положении на фронтах подробно информировать о ходе формирования этих армий и обо всех затруднениях, встречаемых при этом.
Гитлеровское руководство тем временем готовило свои поиска к возобновлению наступления на Москву. В течение первой половины ноября противнику удалось создать две мощные ударные группировки, которые 15—16 ноября перешли в наступление, стремясь обойти Москву с севера через Клин, Солнечногорск и с юга через Тулу, Каширу. На полях Подмосковья вновь развернулись кровопролитные сражения. С небывалым героизмом дрались наши войска. «Велика Россия, а отступать некуда — позади Москва» — эти слова были понятны и близки каждому защитнику нашей столицы. Тяжёлые оборонительные бои на подступах к Москве продолжались всю вторую половину ноября. К концу месяца врагу удалось северо-западнее города выдвинуться к каналу Москва — Волга и форсировать его у Яхромы, а юго-восточнее — достичь района Каширы. Это был предел фашистского наступления. Дальше враг продвинуться не смог. Мощными контрударами наших войск его наступление было окончательно остановлено. Утратив свои наступательные возможности, обескровленные и измотанные активной обороной советских войск, соединения группы армий «Центр» в первых числах декабря на всех участках прекратили наступление. На этом завершился наиболее тяжёлый, оборонительный период битвы под Москвой.
Провал наступления на Москву свидетельствовал о срыве плана «молниеносной войны» в целом. Немецко-фашистская армия была вынуждена перейти к обороне на всём советско-германском фронте. Создались необходимые условия для перехода Красной Армии в контрнаступление. К началу декабря изменилось соотношение сил воюющих сторон. В составе нашей действующей армии было около 4,2 миллиона человек, более 32 тысяч орудий и миномётов, почти 2 тысячи танков и около 3,7 тысячи боевых самолётов. Немецко-фашистская армия вместе со своими союзниками имела в то время примерно 5 миллионов человек, около 36,5 тысячи орудий и миномётов, почти 1,5 тысячи танков и до 2,5 тысячи боевых самолётов. Из этих данных видно, что превосходство противника сохранилось лишь в людях и артиллерии.
Надо сказать также и о том, что в начале декабря наше Верховное Главнокомандование располагало крупными стратегическими резервами. Так, в восьми резервных армиях насчитывалось 58 стрелковых и кавалерийских дивизий и 7 бригад. Все эти силы Ставка могла использовать для усиления действующей армии. Бесспорно, это были благоприятные факторы, если учесть, что все резервы врага на советско-германском фронте к этому времени были в основном израсходованы.
Вместе с тем обстановка в целом была для нас ещё весьма тяжёлой. Существовала опасность полной блокады Ленинграда, прорыва врага на Кавказ из Крыма. Гитлеровские войска находились у порога Москвы. В этой обстановке перед нашим народом и его Вооружёнными Силами стояла задача — ликвидировать угрозу Ленинграду, Москве и Кавказу, вырвать стратегическую инициативу из рук врага и создать перелом в ходе войны. Стратегическим замыслом предусматривалось основные усилия сосредоточить на Западном направлении, где предполагалось подготовить решительное контрнаступление Красной Армии. На это направление, естественно, и перебрасывалась большая часть резервов Ставки, маршевых пополнений, боевой техники и боеприпасов.
Так, в конце ноября — начале декабря в район Москвы прибыли 1-я ударная и 20-я армии, начали подходить 10-я, 26-я и 61-я резервные армии. Они выдвигались на фланги Западного фронта и на стык с Юго-Западным фронтом; часть сил этих армий приняла участие в нанесении контрударов севернее Москвы. На Западный фронт прибывали соединения и из других резервных армий.
Пополнялись и войска Калининского фронта. Значительное усиление войск Западного направления хотя и не создало общего превосходства над группой армий «Центр», однако явилось одним из важных условий для перехода в контрнаступление. В начале декабря 1941 года противник имел под Москвой 801 тысячу человек (в составе дивизий и бригад), 14 тысяч орудий и миномётов, 1000 танков и более 600 самолётов. В составе советских войск здесь было около 720 тысяч человек, около 8 тысяч орудий и миномётов, 720 танков и 1170 самолётов.
Сама идея контрнаступления под Москвой возникла в Ставке Верховного Главнокомандования в начале ноября, после того как первая попытка противника прорваться к Москве была сорвана, а поставленная ГКО перед партией и страной задача создания крупных стратегических резервов успешно решалась. Государственный Комитет Обороны и Ставка отлично понимали, что окончательно сорвать наступление фашистов на Москву и тем самым не только спасти столицу, но и положить начало коренному повороту в ходе войны можно лишь активными действиями.
В конце ноября для советского командования было уже очевидным, что враг напрягает последние усилия, что фланговые ударные группировки его потеряли свою ударную силу настолько, что лишились даже способности норою отражать наши контрудары. Уверенность в этом у ГКО и Ставки была настолько велика, что ГКО принял решение уже в ноябре вернуть в Москву не только отдельных ответственных лиц, эвакуированных в октябре из столицы, но и некоторые государственные учреждении. Вернулся в Москву и Генеральный штаб во главе с В. М. Шапошниковым, сразу включившийся в работу по подготовке предстоящего контрнаступления.
В значительной мере облегчили контрнаступление под Москвой успешные наступательные действия советских войск, предпринятые в ноябре и декабре на Тихвинском и Ростовском направлениях. Это было необходимо в связи с создавшимся критическим положением в Ленинграде и угрозой прорыва врага на Северный Кавказ после взятия им Ростова. Разгром вражеских группировок под Тихвином и Ростовом, хотя и потребовал в это сугубо ответственное время посылки туда части сил из резервов Верховного Главнокомандования, позволил сковать силы противника на Северо-Западном и Южном направлениях и лишить врага возможности за счёт переброски войске этих направлений усилить свою центральную группировку.
Всё это, вместе взятое, говорило о том, что созревают необходимые условия для нанесения серьёзного контрудара на основном, Московском направлении.
Замысел контрнаступления Красной Армии на Западном направлении сводился к тому, чтобы ударами войск правого и левого крыла Западного фронта во взаимодействии с Калининским и Юго-Западным фронтами разгромить ударные группировки противника, пытавшиеся охватить Москву с севера и юга, и отбросить их от столицы. Командующие войсками Западного, Калининского и Юго-Западного фронтов были извещены Ставкой о стоящих задачах с требованием представить свои конкретные предложения.
Соображения по плану контрнаступления войск Западного фронта в последние дни ноября были доложены командующим фронтом Верховному главнокомандующему в присутствии руководителей Генштаба и окончательно утверждены Ставкой 1 декабря. Соображения командующего Юго-Западным фронтом были рассмотрены и утверждены 30 ноября. Директивные указания Ставки командующему войсками Калининского фронта я передал лично в ночь на 1 декабря в штабе фронта, который находился в деревне Большое Кушалино, около 40 километров северо-восточнее Калинина. Несмотря на крайне слабый состав войск этого фронта и на незначительное усиление его для контрнаступления за счёт резервов Ставки, командование фронта восприняло поставленную задачу с полной уверенностью в успешном её выполнении.
Необходимо сказать хотя бы вкратце о тех необычных, крайне невыгодных и тяжёлых для наших войск условиях, в которых протекала их подготовка к переходу в контрнаступление. На большинстве участков эта подготовка проходила в обстановке напряжённейших, непрерывных оборонительных боёв с наседающим противником, и лишь на отдельных участках она постепенно перерастала в наше контрнаступление в результате успешных контрударов наших войск.
Несколько примеров этому. На правом фланге Западного фронта войска 1-й ударной армии В. И. Кузнецова с 29 ноября по 3 декабря вели напряжённейшие бои с вражескими войсками, захватившими мост через канал Москва — Волга у Яхромы и вышедшими на восточный берег канала. В центре Западного афронта немецко-фашистские войска неожиданно для нас прорвали фронт нашей обороны на стыке 5-й и 33-й армий и повели наступление на Кубинку. Лишь 4 декабря этот прорыв был полностью ликвидирован. Ещё сложнее обстановка для подготовки к переходу в контрнаступление была у войск Юго-Западного фронта. Подготовка войск правого крыла этого фронта проходила в условиях ожесточённейших оборонительных боёв, когда инициатива ещё находилась полностью в руках противника и наши войска продолжали отходить на восток. Так, 4 декабря, то есть на четвёртый день после утверждения плана на переход в наступление, на фронте 13-й армии противник захватил Елец, очень важный для нас железнодорожный узел.
Общим сроком для перехода в контрнаступление было назначено Ставкой 5—6 декабря. Фактически войска Калининского фронта перешли в контрнаступление 5 декабря; войска Западного фронта севернее и южнее Москвы после сосредоточенных авиационных ударов и артиллерийской подготовки — 6 декабря; войска Юго-Западного фронта — основными силами 7—8 декабря.
6 декабря развернулось грандиозное сражение. Успех нарастал с каждым днём. Инициатива, бесспорно, переходила к нам. Неожиданный удар наших войск, особенно северо-западнее и юго-западнее Москвы, произвёл ошеломляющее впечатление на фашистское командование и его войска, что полностью подтверждает правильность выбранного советским командованием момента для перехода в контрнаступление.
Верховное Главнокомандование внимательно следило за всем ходом событий и по мере передвижения войск ставило фронтам дальнейшие задачи.
Уже 16 декабря войсками Калининского фронта был освобождён Калинин, а 7 января они подошли к Волге в районе Ржева. Армии правого крыла Западного фронта к 25 декабря продвинулись на расстояние до 100 километров и вышли на рубеж рек Лама и Руза. Южнее Москвы войска левого крыла Западного фронта к 17 декабря отбросили врага на 130 километров. Одновременно армии правого крыла Юго-Западного фронта продвинулись в районе Ельца на 80—100 километров.
18 декабря был вновь создан Брянский фронт, который, используя успех Западного фронта, развил наступление на Орловском направлении и к концу декабря продвинулся ещё на 30—110 километров, выйдя на рубеж реки Ока.
Продолжая наступление, войска Западного фронта в начале января 1942 года вышли на рубеж Наро-Фоминск — Малоярославец — западнее Калуги — Сухиничи — Белев. Здесь контрнаступление было завершено. Оно явилось первой в Великой Отечественной войне крупной наступательной операцией стратегического значения.
Финал великой битвы под Москвой был поистине изумителен. Красная Армия одержала огромную военно-политическую победу. Впервые во второй мировой войне было нанесено сокрушительное поражение дотоле считавшейся непобедимой немецко-фашистской армии.
Красная Армия, перейдя в декабре 1941 года к стратегическому наступлению, развернувшемуся первоначально в форме контрнаступления против глубоко вторгшихся ударных группировок врага, отбросила противника далеко от Москвы (в ряде мест до 350 километров) и положила начало освобождению советской земли от гитлеровского нашествия.
Гитлеровские оккупанты были полностью изгнаны из Московской, Тульской областей и из ряда районов других областей. От противника было освобождено более 11 тысяч населённых пунктов, в том числе свыше 60 городов. Общая же территория, освобождённая советскими войсками в период зимнего наступления Красной Армии, составляла 150 тысяч квадратных километров. До войны здесь проживало около 5 миллионов человек.
В ходе своего наступления Красная Армия разгромила до 50 дивизий противника. По сведениям начальника немецкого генерального штаба, сухопутные войска за это время (с 30 сентября 1941 года по 28 февраля 1942 года) потеряли около полумиллиона солдат и офицеров. Для восполнения потерь гитлеровское командование с декабря 1941 года по апрель 1942 года направило на советско-германский фронт примерно 800 тысяч человек маршевого пополнения, а для усиления действующих войск перебросило с запада 39 дивизий и 6 бригад. Следовательно, только за счёт ослабления сил в Западной Европе, где не велись боевые действия, фашистам удалось спасти свои войска от катастрофы.
Наступление на Москву главных и лучших сил германского вермахта полностью провалилось. Вместе с этим рухнул пресловутый план «Барбаросса», воплощавший гитлеровскую идею «блицкрига». Победа под Москвой положила начало коренному повороту в ходе войны. Полный и окончательный провал плана «молниеносной войны» против СССР поставил гитлеровское руководство перед неизбежностью ведения длительной, затяжной войны со всеми вытекающими отсюда сложнейшими политическими, экономическими и стратегическими проблемами. Эта великая победа советского народа имела огромное стратегическое и морально-политическое значение. Советские люди восприняли её с величайшей радостью и чувством облегчения; возросла решимость нашего народа добиться окончательного разгрома фашизма.
В оккупированных фашистской Германией странах активизировалась антифашистская борьба и усилилось движение Сопротивления нацистскому режиму. Героическая оборона Москвы упрочила уверенность патриотов Европы в том, что час освобождения наступит. Тот факт, что Москва с честью выдержала тяжёлое испытание и не только устояла перед натиском врага, но и нанесла гитлеровским армиям первое серьёзное поражение в войне, был воспринят во всём мире как общая победа прогрессивных сил над фашизмом. По образному выражению одного из видных деятелей международного рабочего движения, У. Фостера, контрнаступление Красной Армии под Москвой ознаменовало переход к великому народному наступлению против фашизма.
Поражение германского вермахта под Москвой надломило дух и боеспособность немецко-фашистских войск, в которых стали появляться панические настроения, упала дисциплина. В руководящей верхушке выявились резкие разногласия как в оценке причин поражения под Москвой, так и в вопросах дальнейшего ведения войны против Советского Союза. Гитлер постарался переложить вину за поражение и общий упадок боеспособности войск на своих генералов, занимавших наиболее видные посты. Зимой 1941/42 года было заменено почти всё высшее командование сухопутных войск. 35 генералов было снято с занимаемых постов. Был удалён со своего поста главнокомандующий сухопутными войсками генерал-фельдмаршал фон Браухич. Такая же судьба постигла командующего группой армий «Центр» генерал-фельдмаршала фон Бока, а также командующих 2-й и 4-й танковыми и 9-й полевой армиями — генерал-полковников Гудериана, Гепнера и Штрауса.
Бывшие гитлеровские генералы всеми способами стремятся ныне найти «объективные» причины, приведшие к грандиозному крушению их планов под Москвой. Они обвиняют Гитлера, который якобы не внял их умным советам и с опозданием нанёс удар по Москве. Так пишут Меллентин, а за ним Манштейн, Рендулич, Бутлар и многие другие генералы и западногерманские военные писатели, пытающиеся изо всех сил спасти честь германского генералитета. Другие немецко-фашистские генералы как Гот, Гудериан, Типпельскирх, стремятся с той же целью доказать, что основной причиной поражения под Москвой, конечно наряду с ошибками Гитлера, явилась суровая русская зима. Этой же «зимней теории» придерживался и бывший премьер-министр Великобритании Черчилль. Однако и он был вынужден признать, что Красная Армия, а не зима гнала «непобедимые» немецкие войска от Москвы. Черчилль в таком вынужденном признании был не одинок. Вплоть до разгрома фашистских войск под Москвой многие государственные и военные деятели США и Англии не верили, что Советский Союз может выстоять в войне против гитлеровской Германии. Московская победа показала всему миру, что Советская страна способна сокрушить агрессора. Это сыграло неоценимую роль в укреплении антигитлеровской коалиции. Героическая Москва стала признанным центром международной политики. Здесь в последующем состоялись важные встречи и совещания с нашими союзниками по войне, координировались военные усилия участников антифашистской коалиции.
Одержанную Советскими Вооружёнными Силами крупнейшую победу под Москвой и её огромное влияние на судьбы войны вынуждены признать даже гитлеровские генералы — непосредственные участники борьбы на подступах к столице СССР. Так, генерал Типпельскирх признает: «Для дальнейшего ведения боевых действий исход этой зимней кампании имел гибельные последствия...» «Наступление на Москву, — пишет генерал Гудериан, — провалилось... Мы потерпели серьёзное поражение...» Генерал Бутлар подчёркивает, что, поскольку наступление на Москву провалилось и намеченной цели на решающем направлении достигнуть не удалось, «для немцев начались дни величайших испытаний». Весьма примечательно свидетельство гитлеровского генерала Блюментрита, который отметил: «Кампания в России, а особенно её поворотный пункт — Московская битва, нанесла первый сильнейший удар по Германии как в политическом, таки в военном отношении».
Английские и американские исследователи второй мировой войны также не могли не признать значения этого поражения немецко-фашистской армии. Фуллер, например, отмечает, что после поражения зимой 1941/42 года «германская армия так и не вернула утраченную энергию, а в глазах всего мира она лишилась ореола непобедимой армии».
Московская победа свидетельствовала о том, что Советский Союз, ведя в то время войну против гитлеровской Германии один, внёс огромный вклад в дело борьбы с фашистским агрессором. В результате победы под Москвой укрепился и возрос авторитет СССР, его влияние на решение международных проблем.
Разгром гитлеровцев под Москвой, означавший начало коренного поворота в ходе войны, обострил противоречия внутри фашистского блока и сорвал расчёты гитлеровского командования на вступление в войну против Советского Союза Японии и Турции. Победа Красной Армии под Москвой явилась решающим фактором, заставившим правительства этих государств воздержаться от агрессии против СССР. Попытки фашистской Германии распространить своё влияние на Иран и использовать его территорию как плацдарм против Советского Союза также были пресечены.
Значительно осложнились отношения фашистской Германии с её сателлитами. Гитлеровское командование, оказавшееся перед неизбежностью затяжной войны, весьма нуждалось в усилении своих ослабленных поражением войск. Поэтому оно требовало от Венгрии, Румынии, Италии и других вассальных стран отправления на театр войны новых войсковых соединений, а также увеличения поставок сырья и продовольствия для Германии. Это, конечно, ложилось тяжёлым бременем на союзников Гитлера, которые и без того уже понесли большие потери и основательно подорвали свою экономику. Отсюда усиление недовольства войной и пассивное сопротивление немецко-фашистскому диктату. Ухудшились отношения между Финляндией и Германией. Никакой нажим и пропаганда тогдашнего финского правительства не были в состоянии подавить недовольство населения, вызванное тяжёлой войной, большими потерями и всё усиливавшимся давлением Германии на экономику страны.
Несмотря на то, что путём мобилизации внутренних ресурсов, дальнейшего ограбления оккупированных стран и давления на своих союзников фашистской Германии удалось укрепить своё пошатнувшееся положение, гитлеровская армия после понесённого ею поражения под Москвой вынуждена была на всю зиму и весну перейти к обороне и уже больше не могла вести наступление сразу на всём стратегическом советско-германском фронте. Такова была сила полученного ею удара под Москвой. Именно это явилось — наряду с устранением смертельной угрозы столице СССР — важнейшим стратегическим результатом одержанной победы, которая свидетельствовала о мощи Советского Союза и вошла в историю Великой Отечественной воины как величайший патриотический подвиг народов первого в мире социалистического государства и его Вооружённых Сил.
Отмечая факторы, обеспечившие победу под Москвой, следует прежде всего сказать о массовом героизме советских воинов, о неодолимой силе патриотизма советских людей, воспитанных партией в духе преданности социалистической Родине. 36 тысяч бойцов и командиров были награждены орденами и медалями. В боях отличились не только отдельные воины, но и целые соединения. За образцовое выполнение боевых заданий и проявленные при этом доблесть и мужество 14 дивизиям, 3 кавалерийским корпусам, 2 стрелковым и 5 танковым бригадам, 9 артиллерийским и 6 авиационным полкам и другим специальным частям было присвоено почётное звание гвардейских. Особо отличившимся 110 воинам, в том числе 28 воинам 8-й гвардейской стрелковой дивизии имени И. В. Панфилова, было присвоено звание Героя Советского Союза. Медалью «За оборону Москвы»» награждено более 1 миллиона человек. Великий подвиг защитников Москвы золотыми буквами вписан в историю борьбы советского народа за свою свободу и независимость.
Победа под Москвой свидетельствовала о росте боевого мастерства Красной Армии, её командных кадров, о совершенствовании управления войсками. Стали широко известны имена военачальников — участников битвы под Москвой. Это командующие фронтами и армиями Г. К. Жуков, И. С. Конев, С. К. Тимошенко, К. К. Рокоссовский, Л. А. Говоров, И. В. Болдин, К. Д. Голубев, М. Г. Ефремов, И. Г. Захаркин, В. И. Кузнецов, Ф. И. Голиков, Я. К. Крейзер, Д. Д. Лелюшенко, М. М. Попов и другие; руководящие работники штабов фронтов и армий В. Д. Соколовский, М. В. Захаров, М. И. Казаков, П. И. Бодин, Г. Ф. Захаров, В. С. Голушкевич, Л. М. Сандалов, Н. Д. Псурцев; командиры дивизий и корпусов И. В. Панфилов, В. И. Полосухин, А. И. Лизюков, Г. Г. Паэгле, П. А. Белов, Л. М. Доватор, А. П. Белобородов, М. Е. Катуков, И. А. Плиев, И. Ф. Петров, И. А. Ротмистров, П. Г. Чанчибадзе и многие другие. Большую организаторскую и воспитательную работу среди личного состава войск провели военные советы фронтов и армий, партийные организации, политработники войсковых соединений и частей. Следует особо подчеркнуть, что ведущую роль в боях сыграли коммунисты, своим бесстрашием, организованностью и стойкостью цементировавшие части и соединения.
Касаясь вопросов военного искусства в период Московской битвы, нельзя не отметить той огромной роли, которую сыграло своевременное накопление и целеустремлённое использование со стороны советского командования стратегических резервов. Надо прямо сказать, что, несмотря на тяжёлую, порою критическую обстановку в дни героической обороны Москвы, Ставка Верховного Главнокомандования проявила большую выдержку и волю, сохранив выдвинутые в район Москвы стратегические резервы для перехода Красной Армии в решительное контрнаступление с целью разгрома численно превосходившего врага. Опыт Московской битвы в использовании резервов Ставки весьма поучителен.
В период тяжёлых оборонительных сражений и в дни контрнаступления и общего наступления внесли достойный вклад в дело разгрома врага партизаны Подмосковья, Тульской, Смоленской, Калининской областей и Белоруссии. Своими ударами по коммуникациям вражеской армии, по тылам и штабам, узлам связи и гарнизонам они нарушали снабжение и затрудняли боевые действия войск врага. Партизанские отряды нередко выступали вместе с частями Красной Армии. Партизанский полк имени Лазо, отряд «Северный медведь», отряд Жабо и др. поддерживали радиосвязь со штабом Западного фронта и выполняли его задания. В дни Московской битвы выдающиеся подвиги совершили 3. Космодемьянская, Е. Чайкина, В. Карасев, К. Заслонов и другие. Родина высоко оценила мужество партизан, многие из которых были удостоены высокого звания Героя Советского Союза.
За выдающиеся заслуги трудящихся столицы, за их мужество и героизм в борьбе с врагом Москва была награждена 6 сентября 1947 года орденом Ленина, а в день 20-летия победы над фашистской Германией удостоена высокого звания города-героя.
Москвичи свято выполнили свор долг перед Родиной не только своим участием в борьбе против врага на поле сражения, но и героическим, самоотверженным трудом на фабриках и заводах. Трудящиеся столицы превратили город в крупный арсенал, который и в дни битвы под Москвой, и в дальнейшем поставлял фронту автоматы, миномёты, пулемёты, многие другие виды вооружения, снаряды.
Как священную реликвию бережёт автор этих строк грамоту, вместе с которой 27 сентября 1943 года ему был преподнесён автозаводцами Москвы миллионный автомат. Вот несколько строк из этой грамоты: «Коллектив Московского ордена Ленина автозавода в грозные дни октября месяца 1941 года по заданию партии начал производство автоматов-пулемётов образца 1941 года. Почётную и ответственную задачу, поставленную партией перед коллективом завода — дать как можно больше автоматов Красной Армии, — коллектив завода выполнил. Из месяца в месяц, перевыполняя задания Государственного Комитета Обороны, коллектив к 27 сентября 1943 года обеспечил выпуск одного миллиона ППШ, ставших массовым оружием Красной Армии. Выпуская миллионный автомат, коллектив завода решил преподнести Вам, тов. Василевский, юбилейный экземпляр... По поручению коллектива Московского ордена Ленина автозавода: директор завода И. Лихачёв; парторг ЦК ВКП(б) И. Горошкин; председатель завкома Н. Баранов; секретарь комитета ВЛКСМ Т. Морозова».
А сколько было в Москве предприятий, коллективы которых, как и автозаводцы, не считаясь ни с чем, самоотверженно трудились, чтобы дать фронту всё необходимое!
Хорошо памятны напряжённые дни, когда московские рабочие и инженерно-технические работники прилагали нечеловеческие усилия, чтобы успешно выполнить разработанный Центральным Комитетом партии и правительством план на IV квартал — план перестройки московской промышленности на нужды войны. Этот напряжённый план, несмотря на все трудности и сложность военной обстановки, был перевыполнен. В защиту Москвы, в разгром врага у стен города-героя достойный вклад внесли московские женщины и молодёжь. Их благородные дела навсегда останутся в памяти советского народа.
Великая победа в Московской битве ещё раз подтвердила слова бессмертного В. И. Ленина, который говорил: «Во всякой войне победа в конечном счёте обусловливается состоянием духа тех масс, которые на поле брани проливают свою кровь. Убеждение в справедливости войны, сознание необходимости пожертвовать своею жизнью для блага своих братьев поднимает дух солдат и заставляет их переносить неслыханные тяжести»[23]. В защите Москвы эти ленинские слова нашли своё яркое воплощение.
Мы с уважением и гордостью вспоминаем всех участников битвы под Москвой, склоняем свои головы перед памятью тех, кто отдал свои жизни за свободу и независимость Родины.
Стойкость и боевой дух защитников Москвы — советских воинов и трудящихся столицы — явились одним из важных факторов, обеспечивших эту всемирно-историческую победу.
Великая победа под Москвой есть воплощение гигантской силы и несгибаемой воли нашей Коммунистической партии, которая направляла усилия фронта и тыла, всего советского народа на разгром вражеских полчищ, вторгшихся на священную землю нашей Родины.
Письма Великой Отечественной
Дорогие наши товарищи!
Любимые наши братья!
Славные героические защитники Москвы!
Примите горячий, боевой привет от комсомольцев и молодёжи столицы!
Вот уже около двух месяцев фашистские банды рвутся к сердцу нашей страны — любимой, родной Москве. Не считаясь ни с какими потерями, озверелый враг предпринял новое наступление. Опасность под Москвой не только не уменьшилась — она возросла.
И перед лицом этой возросшей опасности мы говорим вам, дорогие друзья, словами великого Кутузова:
30 Ни шагу назад! Стоять насмерть!
Одни из нас работают на заводах, другие — на фабриках, третьи — на железной дороге, четвёртые — в артелях, пятые — в магазинах.
Все мы считаем себя бойцами. Все мы — на фронте. Воскресниками, выполнением двойных и тройных норм, участием в охране города от вражеских лазутчиков, провокаторов, пособников врага — всем мы помогаем фронту. Мы с вами — в одних рядах. На нас смотрит вся страна. В самых отдалённых уголках Союза, далеко за его рубежами миллионы людей каждое утро с волнением берут газетный лист — как в Москве?
И мы с вами, дорогие братья по оружию, отвечаем так, чтобы слышала вся страна, весь мир:
31 В Москве крепко. Москва — на замке, враг не пройдёт!
Поганое фашистское зверье хотело сломить наше сопротивление — мы стали ещё крепче, ещё сплочённей.
Фашистские генералы замышляли разбить под Москвой наши армии — и под сокрушительными ударами красных бойцов оставили на полях Подмосковья десятки тысяч трупов своих солдат.
Фашистское вшивое отребье рассчитывало получить тёплые квартиры — и вынуждено зимовать на развалинах сожжённых и разрушенных домов, мёрзнуть и подыхать в подмосковных лесах и полях.
Фашистские вояки думали захватить нашу Москву коротким ударом — и вот уже скоро два месяца, как идут бои, а Москва так же недосягаема, как и в начале наступления.
Судьба столицы — в наших руках. Мы должны отстоять Москву, и мы её отстоим!
Храбрость наших воинов известна. Каждый молодой боец готов умереть, но не пропустить врага.
Будем крепче драться, друзья!
Биться с врагом, как славные катуковцы!
Биться с немецкими захватчиками, как наши героические красные гвардейцы!
Разить фашистское зверье, как Герои Советского Союза комсомольцы Середа, Жуков, Кисляков, Харитонов, Талалихин, Зайцев!
Вся молодёжь — на защиту родной Москвы!
Вперёд на врага!
В первые ряды мужественных и храбрых вставай, комсомолец!
Комсомольцы и молодёжь города Москвы,
около 80000 подписей.
«Правда», 1941, 30 ноября.
19 августа 1941 г.
Едем на запад. Настроение превосходное. Целую крепко вас с доченькой, с Эличкой.
23 августа 1941 г.
Еду всё ближе к цели. Только что проводил глазами красавицу Волгу. Стоим в Сызрани. Через 15 минут едем дальше. Настроение прекрасное. Завтра встретимся со стервятниками.
25 августа 1941 г.
Здравствуйте, мои любимые Ниночка и Эличка! 24 августа приехали в Рязань, сегодня вечером будем в Москве. Враг совсем близко. Заметно, как по-военному летают наши «ястребки». Завтра в бой. Хочется чертовски побить паразитов. Писал эти строки в Рыбном, около Рязани, паровоз тронулся, поехали дальше.
25 августа. Ночь провели в Москве, чертовская ночь, дождь шёл всю ночь. Пока что неизвестно, был в Москве или около Москвы германский вор, но целую ночь ревели моторы самолётов.
Много мы проехали деревень, городов, сел, аулов и станиц, и везде от мала до велика от души приветствовали нас, махали руками, желали победы и возвращения. А беженцы просили отомстить за то, что фашисты издевались над ними. Я больше всего смотрел на детей, которые что-то лепетали и махали своими ручонками нам. Дети возраста Элички — и даже меньше — тоже кричали, и махали ручонками, и желали нам победы.
Из Украины в Среднюю Азию к вам туда через каждые три-пять минут едут эшелоны эвакуированных. С собой везут исключительно всё: станки с фабрик и заводов, железо, лом, трамваи, трактора — словом, врагу ничего не остаётся...
Гитлеру будет та же участь, какая постигла Бонапарта Наполеона в 1812 году.
Наш паровоз повернул на север, едем защищать город Ленина — колыбель пролетарской революции. Неплохо было бы увидать брата и племянника или племянницу.
Настроение прекрасное, тем более, я всем детям обещал побольше побить фашистов. Для их будущего, для своей дочки я готов отдать всю кровь каплю за каплей. В случае чего (об этом, конечно, я меньше всего думаю), жалей и воспитывай нашу дочку, говори ей, что отец любил её и погиб за её счастье...
Конечно, вернусь я, и свою дочь воспитаем вместе. Целую её крепко-крепко. Я здорово соскучился по ней, конечно, и по тебе, и тебя целую столько же и так же крепко, как и Эличку.
Привет мамаше...
Ваш папа В. Клочков.
27 августа 1941 г.
Нина и Эли! Пошёл в бой. Целую. Ваш папа.
1 октября 1941 г.
Самолёты сегодня ещё не бомбили. Между прочим, наших самолётов летает больше. В день 10-15 раз бывает воздушная тревога. Наше подразделение потерь ещё не имеет. Да и в целом дивизия потеряла только 8 человек убитыми и человек десять ранеными. Сам я и все бойцы нашего подразделения чувствуют себя превосходно.
31 октября 1941 г.
Нахожусь в районе обороны на подступах к родной Москве (120 километров от Москвы). Не писал давно потому, что несколько дней идут жаркие бои. Враг бросил всё и прёт, как бешеная свинья, не жалея ничего. Сейчас пока сдерживаем его яростные атаки...
Дочка, ты соскучилась о папе? Папа бьёт фашистов и, когда перебьёт их всех, придёт к Эличке и привезёт ей гостинцев много-много...
Не ранее 7 ноября 1941 г.
Милая жена и любимая дочь!
Ваш папа жив и здоров, неплохо воюет с немецкими извергами.
Нинуся, я вчера вкратце написал вам о награде и поздравил вас с праздником. Сегодня можно описать подробно.
Представили меня к правительственной награде за боевые действия, к боевому ордену Красного Знамени. Это почти самая высшая военная награда. Мне кажется, уж не так-то много я воевал и проявлял геройства. Я только был бесстрашным и требовательным к бойцам и командирам. Наше подразделение набило фашистов в три раза больше своих потерь. Притом, когда идёт бой, очень скоро проходит день, иногда сражение идёт по 6 часов в день.
Нина, ты знаешь, какой я энергичный был на работе, а в бою тем более. Мне кажется, командир части и комиссар переоценили меня. Но они славные командиры, всегда на передовых позициях и тоже представлены к награде. Словом, наша часть действует хорошо. Иногда сила противника превосходит в 5—6 раз нашу, и мы сдерживаем его атаки.
Наши самолёты не дают немцам покоя. Особенно, Нина, «гитары»[25] наводят ужас на фашистов. «Гитары» — это такое мощное оружие, что ты и представить не можешь. Чёрт знает что за русские изобретатели! Когда бьёт «гитара», немцы рвут на себе волосы, а пленные немцы говорят: «Покажите вашу «гитару», а потом расстреляйте». На самом деле, и мы близко наблюдали: где разрывались снаряды «гитары», всё уничтожалось к чёрту, и мокрого места не оставалось...
Сегодня, Пинок, мы провели праздник в землянках и окопах, провели неплохо, даже и выпили; конечно, вспомнил тебя и дочурку.
Вернусь, расскажу обо всём, а рассказать есть о чём. Нинок, сколько раз вы получили от меня деньги? 6 ноября 1941 года выслал вам 400 рублей.
Частенько смотрю на фото и целую вас.
Соскучился здорово, но ничего не попишешь, разобьём Гитлера — вернусь, обниму и поцелую.
Пока до свидания.
Привет мамаше... Вас крепко и очень крепко целую.
Ваш любимый и любящий вас папа.
Мой новый адрес: действующая армия, полевая станция 993, в/ч 1075, 2-й батальон, 4-я рота, политруку Клочкову.
В. Клочков.
«Комсомольская правда», 17 ноября 1942 г., №270
Ноябрь 1941 г.
Василий Георгиевич был любимцем не только нашего подразделения, но и всей части. Постоянно весёлый и жизнерадостный, он умел поддержать боевой дух своих подчинённых. Храбрый и самоотверженный в боях с врагами, он первым в нашей части за боевые отличия был награждён высшей правительственной наградой — орденом Красного Знамени.
Весть о смерти Василия Георгиевича с быстротой молнии облетела ряды бойцов. Месть за своего любимого политрука была ответом за эту тяжёлую утрату. Бой разгорелся с новой силой, враг был разбит наголову.
Пусть будет единственным утешением в нашей тяжёлой утрате то, что Родина никогда не забудет героических подвигов Василия Георгиевича. Его имя войдёт в историю.
«Комсомольская правда», 17 ноября 1942 г., № 270
Дорогие подруги!
Настал грозный час, когда наши братья, мужья уходят на фронт, чтобы разгромить фашистских бандитов, по-разбойничьи напавших на наше родное Отечество.
Советское правительство призвало наш великий народ к священной Отечественной войне против кровавого пса Гитлера и его банды, которая хочет залить кровью наши цветущие поля, наши светлые города и сёла, принести на нашу землю нужду и разорение, голод и холод. Фашистские варвары оставили без хлеба и крова тысячи и тысячи ни в чём не повинных людей. От фашистских бомб под обломками зданий погибли тысячи детей, стариков, мужчин и женщин во Франции, в Греции, Польше и других странах Европы.
Взбесившийся враг двинул свои полчища на советские границы. Но могучей лавиной поднялась от края до края непобедимая Советская страна. Сердца наши переполнены одним чувством — раздавить гадину, отдать все свои силы, свою жизнь за Родину, за партию большевиков.
В эти суровые дни войны советские люди от малого до старого должны и будут героически и самоотверженно работать на любом участке. В войне фронт и тыл неотделимы. Нам, женщинам, девушкам, предстоит заменить мужчин. Провожая их на священную битву с фашистскими бандитами, мы скажем им: «Идите, родные, храбро в бой, беспощадно громите фашистов. А мы здесь, в тылу, — на полях, в МТС, в колхозах и совхозах, на тракторах и комбайнах заменим вас».
Сейчас пришла пора, когда все колхозницы, все, кто изучали знает технику трактора, комбайна и других машин, должны сесть за руль, взять в руки штурвал.
На полях колхозов и совхозов зреет обильный урожай. Мы призваны при любых условиях собрать все до единого колоска.
Дорогие подруги-трактористки, идите на машины, на тракторы и комбайны!
Трактористки и комбайнерки, женщины-шофёры! Учите своих подруг умению водить тракторы, организуйте кружки трактористов, комбайнеров, водителей других машин. Сделаем так, чтобы в любой МТС, в любом колхозе было достаточно женщин, девушек, способных обеспечить бесперебойную работу тракторов и комбайнов. Покажем нашу верность, нашу любовь к Родине и в тылу, на трудовом фронте.
Дружной, организованной стахановской работой на полях в колхозах и совхозах дадим нашей стране, нашей героической Красной Армии в избытке хлеба, продуктов.
Будем трудиться на полях, беречь социалистическое добро, работать геройски и самоотверженно.
Будем помнить всегда, что каждый колосок собранного урожая — это новая пуля по врагу. Каждая капля сбережённого горючего — это дополнительная пища нашим боевым машинам.
«Комсомольская правда», 25 июня 1941 г., № 147
Сказать о них звери — мало. Фашист — больше, чем зверь. Это изверг. Людоед.
Кровь, человеческая кровь, истребление людей — вот что питает фашиста, вот что держит его на ногах.
Мы никогда не простим кровавому Гитлеру смерть наших отцов и матерей, истязания наших сестёр и жён, убийство наших детей! Никогда! Мы отомстим, отомстим за всё!
Город Т. издревле мирный русский город. Здесь бывал Пушкин. Здесь люди жили мирно. Здесь вырастал русский мастеровой народ.
Мы прошли по улицам города. Нам не забыть, что сделали с ним гитлеровские стервятники. Нам не простить им этого вовек!
Груды развалин вместо домов. Пепелища вместо улиц и площадей. Здесь но было ни военных объектов, ни воинских частей. Но это ли могло остановить фашистских коршунов?
Вот школа. Здесь учились дети. Сюда они собирались на пионерские вечера. Здесь проходило их счастливое детство. Её — школу — избрали фашистские лётчики своей мишенью. Разбиты стены. Снесена крыша...
Вот аптека. Почта. Кино. Городской театр. Что стало с этими мирными учреждениями? Они разрушены до основания. На них фашисты сбросили свой смертоносный груз. Под обломками этих зданий погребены десятки невинных людей.
Вот больница и городская поликлиника. Гитлеровские негодяи, воздушные дьяволы отлично видели санитарные знаки. Они прекрасно знали, что здесь лежат больные, беспомощные люди. Но их ли, этих двуногих зверей, могло это остановить! Они как хищники обрушились на эти здания. На них они сбросили свои бомбы. Изверги! Разве их могло что-нибудь усовестить? Да и можно ли говорить о головорезе с совестью? Мастера живодёрского дела, они справляли своё кровавое пиршество с дьявольским хладнокровием и спокойствием. Но и этого им казалось мало. На самолётах они гнались за убегающими женщинами, детьми, стариками, строча по ним из пулемётов.
Вот лежит ещё не остывший труп работницы Кузнецовой. Вот труп старика с пробитой головой. Рядом три трупа детей.
Вот работница Мария Лебедева Фашисты разрушили её дом. Они убили её двух детей. Они сожгли её стариков.
Мы видели, как, обливаясь слезами, обезумевшие от горя матери разыскивали под обломками домов своих детей. Мы слышали предсмертные стоны стариков...
Когда смотришь на наши советские деревни, где побывали гитлеровские живодёры, кровь стынет в жилах.
В селе М. они пробыли только три дня. Могучим ударом их вышибли из села. Но что они натворили за эти три дня! В селе не осталось ни одного целого дома. На улицах валяются тысячи разодранных книг. Они не успели предать их огню. Магазины и склады разграблены. У колхозников фашисты забрали не только весь скот, но и все тёплые вещи, вплоть до детских валенок и байковых платьев.
Но и этого им было мало. Душа фашиста жаждет крови, человеческой крови! Они согнали в церковь больше ста стариков, не успевших уйти из села, и три дин пытали их. Они им не давали есть. Каждый день фашисты угрожали им смертью. И наверняка расстреляли бы этих невинных людей, но сделать этого они не успели. Раньше, чем они осуществили это кровавое злодеяние, их вышибли из села. Но даже в момент бегства фашисты не могли смириться с тем, что старики остаются нетронутыми. И они открыли огонь из пулемётов по церкви, где взаперти сидели старики. Негодяи убили и ранили несколько человек.
На улицах М. мы видели трупы убитых и замученных колхозниц.
Над пленными красноармейцами гитлеровцы издеваются с дьявольской изощрённостью. Они колют их штыками, бьют прикладами.
Наши войска выбили только что фашистов из деревни В. Вот что рассказывает лейтенант Кузнецов, который был выручен своими товарищами из фашистского плена:
Я был тяжело ранен. Лежал без сознания. Когда наше подразделение отошло на новый рубеж, меня схватили фашистские бандиты и бросили в сарай. Вскоре сюда же бросили ещё одного тяжело раненного красноармейца. Оба мы истекали кровью. Но перевязать друг друга нам категорически запретили. Невыносимо хотелось пить, но пить нам не дали. После долгих, ужасных издевательств над нами фашисты принесли помои и вылили их в свинячью кормушку. Сюда же они впустили свинью. Сначала к кормушке они подвели свинью, а потом подтащили нас и заставили пить вместе со свиньёй...
Когда наша часть выбила фашистов из деревни, лейтенанта Кузнецова нашли чуть живым. Тело красноармейца Б. было уже бездыханным.
Все эти злодеяния взывают к мщению. Биться, биться до последнего вздоха, биться, пока не будет уничтожен последний гитлеровец на нашей священной земле!
Шопан Конуспаев, старший политрук, депутат
Верховного Совета СССР.
«Правда», 1941, 5 декабря
ГОД 1942-й
24 февраля
Милая, родная моя мамусенька!
Вот я и на фронте. Всё обстоит очень хорошо. Настроение отличное. Всего три дня мы в бою, а уже там много успехов.
Каждый бой оканчивается нашей победой, да какой! Немцы удирают, бросают всё. Мы заняли уже шесть населённых пунктов и в каждом захватили большие и важные трофеи. Противотанковые пушки, пулемёты, целые склады боеприпасов и провианта, лошади, повозки, машины, велосипеды и прочее. Много-много всего. Мы выбиваем фашистов так быстро, что они даже не успевают сжигать деревни. При отступлении зажгут несколько домов — и всё, а то и того не успеют. Бойцы и командиры показали себя с самой лучшей стороны: отвага, выносливость и преданность — качества, обязательные для каждого. Девушки-санитарки — настоящие героини, под градом пуль и разрывов мин идут вместе с бойцами, перевязывают раненых, вытаскивают их из самого огня. Мы с Машей всё время находимся вместе. Она хорошая подруга, смелая и сообразительная. С ней хорошо в бою, она не бросит в беде.
Я по-прежнему верю, что со мной ничего не случится, что всё будет хорошо. Интересно, что, попав первый раз под неприятельский огонь, я не испытывала никакого страха. А сейчас я уже совсем привыкла к свисту пуль (фиии-ууу) и завыванию мин, даже головы не поворачиваю.
Командир нашей! части, наш непосредственный начальник, — очень хороший, смелый и умный командир. Мы всё время находимся при нём и вместе с ним участвуем в бою.
Ну а как вы там живете, все ли здоровы? Я о вас очень соскучилась. Скоро разобьём врага и приедем к вам, мои родные, любимые! Мамуленька, родненькая! Не беспокойся обо мне, всё будет хорошо, любимая моя матя! Вот подожди, весна придёт, и будет всё в порядке.
Целую тебя крепко, крепко и нежно, моя хорошая мамочка. Передай привет Кате и Аркаше. Целуй их за меня. И пусть они тебя поцелуют.
Твоя Наташа.
17 июня
Милая моя тётушка, родная Надюшка!
Сегодня получила от тебя письмо и спешу на него ответить. Я жива, здорова, бодра и весела, как всегда. Снова у себя в батальоне, где встретили меня тепло и радостно. Только одно удручает: никуда меня наш комбат не пускает и винтовки не даёт. Говорит: «Пока рана совсем не зарастёт, я вас никуда не пущу. А будете возражать, отправлю опять в медсанбат и скажу, чтобы раньше срока не выписывали». Слышишь, как громко! Ну, это, конечно, шутки. В первом же бою я буду опять на своём месте.
Правда, за бой 20 мая я получила самый строгий выговор от комбата. Он перед боем указал мне точку, из которой я должна стрелять, а я посмотрела — оттуда ничего не видно, и со своим учеником Борисом Б. выдвинулась вперёд. Смотрю, уже наши танки пошли на деревню, за ними штурмующая группа. Ну, я вижу, что мне больше дела будет в деревне, и туда (как раз группа наших автоматчиков во главе замкомбата двигалась туда). Ну, прямо за штурмующей группой влетели мы в деревню. Там же удалось подстрелить пять фашистских автоматчиков. А потом меня позвал комбат. Ну а дальше комбат так рассказывает: «Вы у неё спросите, что она только там не делала?.. На немецкий танк лазила, прикладом по нему стучала, раненная, раненых перевязывала, и спрашивается — для чего? Ведь это не её снайперское дело. А результат? Вышел из строя нужный человек». Ну, он уж очень преувеличивает. Просто меня, замкомбата и комиссара ранило одной миной, когда мы собирались двигаться вперёд. Раненого комиссара я отправила со связным, а сама осталась одна с замкомбата в каменном доме. Тащить я его не могла, так как ранена была в обе руки и обе ноги. Причём левая рука сразу повисла как плеть, и ни туда и ни сюда. Но правая действовала, а поэтому я ему немножко помогла на месте. Я никогда не забуду этих минут, проведённых с глазу на глаз с умирающим (он умер очень скоро, даже вынести его не успели).
Всё время он кричал: «Наташа, Наташа, я умираю!» Я затащила его в комнату каменного дома, положила под голову шапку. «Мне душно, Наташа, сними с груди камень». Я расстегнула ему воротник шипели, распустила пояс. «Теперь лучше мне. Возьми меня за руку, Наташа, за правую руку, я сейчас умру...» Он помолчал минуту. Я стряхнула с лица его пыль и копоть. «Ты передай всем, что я умер, как настоящий москвич-большевик. Отомсти за нас, Наташа. Поцелуй меня». Поцеловала я его, и он замолчал и больше не говорил ни слова до тех пор, пока не пришёл адъютант комбата и не отправил меня на перевязку.
Я сама дошла до медпункта, а уже оттуда отправили на лошади, а потом на машине. Хотели меня из медсанбата направить в полевой госпиталь, да я не поехала, потому что это значит, почти наверняка, что загонят в тыл, а потом в свою часть вряд ли попадёшь. Поэтому и лечилась я в роте выздоравливающих, а оттуда выписалась досрочно. Ранки мои, несмотря на то, что кровь у меня третьей группы, заживали на редкость хорошо, без единого нагноения, что при осколочных ранениях бывает очень редко. Сейчас чувствую себя очень хорошо. Рука левая работает почти нормально, только значительно слабее правой. Ну, это скоро пройдёт.
Сегодня на нас заполняли характеристики для получения снайперского значка. Так что скоро получим. Ну, пока всего хорошего. Спасибо за хорошую помощь в тылу! Постараемся не подкачать на фронте.
Твоя Наташа.
13 августа
Милая моя мамусенька!
Сегодня получила твоё письмо с моей довоенной фотографией. Ты права, мне очень приятно смотреть на неё: я то и дело её достаю из кармана гимнастёрки. У меня уже нет ни одной своей фотографии, все куда-то исчезли. Да! А ты получила мою фотографию, где мы с Машенькой сняты?
Мы совершили большой переход, примерно 115 километров, и теперь наступаем в другом месте и с другой армией. Место здесь очень болотистое, грязь везде по колено. Ну ничего, мы и здесь повоюем. Ты Машеньке напиши, чтобы она зря не нарывалась, а то с ней никакого сладу нет. Я после ранения стала много осторожней. А насчёт денег ты мне не говори. Раз у вас есть чего покупать, да ещё такие вкусные вещи, то пусть лучше будут у тебя деньги, а не у меня, они мне понадобятся только после войны: платьице хорошее купить! А пока целую и обнимаю крепко.
Твоя Натуся.
30 ноября 1942 года
Дорогая мать!
Эту тяжёлую и горькую весть для Нас мы сообщаем Вам своим снайперским коллективом, членом которого не так давно была Ваша дочь Наташа.
Ваша любимая дочь Наташа погибла смертью храбрых в борьбе с ненавистным всему человечеству врагом. Был август месяц. Наши войска очищали от кровавого зверя нашу родную землю. Шли жаркие бои, участницей которых была и Наташа со своей неразлучной подругой Машей Поливановой.
Враг, выбитый из своих укреплений, старался возвратить утерянные позиции. Он предпринимал яростные атаки одну за другой. За короткий срок враг выпустил по небольшому участку нашей передовой линии свыше тысячи снарядов и мин. Земля стонала под ударами. На ней, казалось, не было живого места. Одновременно фашисты поливали всю площадь ливнем пулемётного и автоматного огня. Вдруг весь этот адский грохот смолк. Стало ясно, что враг идёт в атаку. Он напирал, хотел прорваться как можно скорее, ибо минуты решали успех. Часть бойцов, где были Наташа и Маша, были окружены и отрезаны фашистами. Командира убило. Тогда раздался спокойный и твёрдый голос: «Снайпера! Слушать мою команду! Принимаю командование на себя!» Это была Наташа. И оттого ещё, что он принадлежал девушке, все быстро пришли в себя и восстановили порядок. Каждый занял своё боевое место. Горстка воинов под командованием Наташи стойко отражала атаки гитлеровцев. Но вскоре в живых осталось только трое — Новиков, Наташа и Маша. Они тоже были ранены, особенно тяжело Новиков. Девушки лежали рядом и стреляли. Близко к ним подобрался фашистский офицер, который предложил им сдаться. «Получай, фашистский гад!» — крикнула Наташа, выстрелив в него в упор. Пули снова засвистели около девушек, земля взметнулась от разрыва мин, всё окуталось пылью и дымом. Гитлеровцы подползли к подругам. Враги уже знали, что это девушки, что они ранены и истекают кровью.
«Машенька, у тебя есть гранаты?» — «Две», — ответила Маша. «И у меня две». Загремели взрывы, и к десяткам валявшихся вражеских тел прибавились новые трупы.
«Мне плохо, Наташа, у меня нет сил бросить вторую гранату...» — «И не надо бросать. Ты только встряхни, чтобы и себя и проклятых...» — сказала Наташа.
Девушки лежали неподвижно. Они больше не стреляли. Фашисты обступили их со всех сторон, рассматривая бледные, как мел, лица и мокрые от крови гимнастёрки. Тогда раздались ещё два взрыва. Это сделали своё дело последние гранаты, которые были у Наташи и Маши.
Так оборвались молодые, прекрасные жизни двух девушек-подруг, разивших врага до последнего мгновения.
После того как была отбита атака гитлеровцев, все узнали о безвозвратной и горькой потере любимых девушек — Наташи и Маши. Все поклялись у их могилы мстить и мстить врагу.
Гордитесь же Вашей Наташей, она была любимицей у нас, и её светлого образа мы не забудем никогда. Наташа истребила 167 фашистов.
За беспримерный героизм в борьбе с немецкими фашистами, за проявленное мужество и отвагу Наташа и Маша представлены посмертно к званию Героя Советского Союза.
Снайперы — ученики Наташи:
Файзуллин, Субботин, Потехин, Жалнин, Куприянов, Александров, Конаков.
Секретарь бюро ВЛКСМ —
старший лейтенант Герасимов.
Война, навязанная нам фашистскими извергами, разрушила много тысяч семейных очагов. Тысячи детей остались без крова, потеряли родителей. Их вывезли в глубокий тыл. Многие были эвакуированы из прифронтовых районов в Узбекистан и встретили здесь сердечную заботу и внимание.
В Узбекистане широко развернулось общественное движение помощи эвакуированным детям. Тысячи ребят — русских, украинцев, белорусов и других национальностей — взяты на воспитание в узбекские семьи.
Бахрыхан Ашир Ходжаева, уже воспитавшая четырёх детей, теперь взяла на воспитание ещё шестерых. Кузнец Ша-Ахмедов любовно воспитывает шестерых ребят. Четырёхлетний Лёня Хорошевский живёт в прекрасных условиях в семье Акылджана Шарафутдинова. Отлично живётся пятилетнему Мише Белоусову, который воспитывается в семье Автоходжаева. Мальчик горячо привязался к своим приёмным родителям и уже говорит в семье не только по-русски, но и по-узбекски.
Можно привести ещё множество подобных примеров.
Особого внимания заслуживает почин янги-юльских колхозников, организовавших при крупных сельскохозяйственных артелях небольшие детские дома, содержание которых колхозы приняли на свой счёт. От янги-юльских колхозников не отстают многие предприятия и учреждения нашей республики, имеющие детские сады и взявшие на полное воспитание сотни эвакуированных детей.
Многие граждане отдают в фонд помощи детям свои сбережения и ценные вещи. Недавно, например, главный инженер Маргеланской шёлкомотальной фабрики товарищ Минц внёс в этот фонд 3137 рублей.
В Ташкенте организовался крепкий актив, плодотворно работающий на этом благородном поприще: Е. П. и Н. А. Пешковы, Л. И. Толстая, Г. И. Абдурахманова и многие другие. Они подают пример неустанной работы по оказанию помощи детям: систематически ведут учёт эвакуированных детей, восстанавливают потерянную связь с родителями (если есть хоть малейшие данные о том, что они живы), работают по трудовому устройству детей и т. д. Прекрасный почин сделал также актив жён командиров, который осуществляет повседневный контроль над столовыми детдомов.
Шесть тысяч эвакуированных детей питаются в специально оборудованных в Ташкенте детских столовых. Более тысячи ребят отдыхает в лучших детских санаториях Узбекистана: Чимгане, Хасанбае, Ореховой роще, «Вуадиль», «Красная майка» и других.
В 57 детдомах, открытых для эвакуированных детей, 13 000 маленьких граждан нашли тёплую заботу и внимание. Практически разрешён вопрос о трудовом устройстве многих детей в колхозах, совхозах и на предприятиях.
Всё это, конечно, является лини, частью того, что мы должны ещё сделать. Но всё, что нужно, будет сделано. Женщины Узбекистана, призванные к жизни Великой Октябрьской социалистической революцией, свободные узбекские женщины, чьи отцы, мужья и сыновья мужественно сражаются на фронте, выполняют свой долг: вместе с дочерьми других братских народов СССР они охранят и воспитают хорошими советскими патриотами наших детей.
Кончится война, кровавый фашизм будет разбит и сметён с лица земли, и юное поколение Страны Советов вновь заживёт счастливой, радостной жизнью.
А. Махмудова,
депутат Верховного Совета СССР,
заместитель Председателя Президиума Верховного Совета
Узбекской ССР.
«Правда», 1942, 16 августа
Публикации военных лет
По обе стороны большака, тут и там в ложбинах, в кустах, на обратных скатах бугорков и просто у обочины пути высятся штабеля снарядов, горки винтовочных патронов в картонной упаковке. Поодаль, на огневых позициях, видны орудия. В нескошенной ржи, в дубовых кустарниках, в окопах валяются винтовки, автоматы, пулемёты. И по тому, как всё это брошено, оставлено, рассеяно, нетрудно понять, какая здесь была паника, в каком животном страхе, забыв обо всём, кроме собственной шкуры, удирали отсюда хвалёные дивизии Гитлера.
Да и как им было не удирать! Обратите внимание: позиции противника все в воронках от разрывов наших снарядов. Все места, где был враг, исклёваны огнём нашей артиллерии. Овраги, канавы, долины у деревень — вернее, у пепелищ населённых пунктов, уничтоженных фашистами, — завалены трупами насильников, топтавших нашу священную землю.
Деревенька за деревенькой. У дворов — колхозники. Радостные возгласы слышны в вечернем воздухе. И тут же — сдавленное рыдание женщин, плач детей над пожарищами.
Всё это — и сожжённые деревни, и истоптанные вражескими кованными в двадцать шесть гвоздей сапогами поля и перелески, — всё это свидетельствует о гнусном облике фашизма, всё это вопиет о священном возмездии заклятым врагам.
Позади остались высотки. Впереди в котловине расположен город Ельня. Здесь, в Ельнинском районе, свирепствовали гитлеровские банды. Какими словами выразить, какими словами поведать о неслыханных преступлениях фашистских злодеев?! Город Ельня выжжен. По улицам, полным пепла, гари и смрада, ходят бездомные жители.
Красноармейцы собирают трофеи, закапывают вражеские трупы, строят взорванные мосты. Гром артиллерийской канонады доносится с запада за добрых два десятка километров. Там доблестные части наши продолжают громить врага. Здесь, в освобождённом от гитлеровских бандитов районе, началась новая, полная напряжённых трудов и усилий страница жизни. Более полусотни сел и деревень отбито у врага. А Ельня, вся ельнинская округа вошли отныне в историю Великой Отечественной войны как места, где были ожесточённые бои и где наголову разбита крупная армейская группировка противника.
Ельня... Сюда после Смоленска ринулись фашистские орды. Здесь, в этом старинном русском городке, сходились многие пути. Отсюда шли большаки на север, на северо-восток, на восток и юго-восток. Отсюда, из этого узла дорог, гитлеровцы думали развивать наступление — двигаться и на Москву и на юг.
Немецкое командование учитывало особый рельеф Ельнинского района. Окружённый высотами, покрытый лесными массивами, изрезанный оврагами, Ельнинский район казался противнику особенно удобным дли сосредоточения крупных сил.
Не останавливаясь перед потерями, устлав пути к Ельне трупами и залив кровью своих солдат, фашистское командование добилось захвата Ельнинского района. Это было в июле. С тех пор противник не прошёл дальше ни шагу. Советское командование разгадало его замыслы. Оно в полной мере оценило всё значение Ельни и её района, поставив задачу: разгромить здесь врага.
После вдумчивой подготовки и выработки плана действий наши войска перешли в наступление. Удар был рассчитан методично и точно. Нанесён он был неотразимо. В первые же дни оказались разгромленными части 10-й танковой дивизии врага. Наши воины под командованием энергичного и весёлого украинца полковника Утвенко растрепали и уничтожили полки 15-й дивизии противника, захватив при этом тяжёлые орудия, боеприпасы а пленных. К слову сказать, эти орудия были обращены в сторону врага.
Умело и доблестно действовали части полковника Миронова, командиров Некрасова и Батракова.
Гитлеровцы перешли к обороне. На командных высотах они создали крупные узлы сопротивления, построили окопы, дзоты, проволочные заграждения. В их блиндажах были не только бревенчатые перекрытия, накаты и полутораметровые настилы земли, но и рельсовые перекрытия. Несмотря на всё это, враг нёс огромные потери. Особенно велики были потери от нашего артиллерийского огня.
Я говорил с пленными. Они рассказывали, что советский артиллерийский огонь подавляет их морально, уничтожает в их убежищах и укрытиях.
Однако в эти дни вражеская группировка полностью ещё не была разгромлена. Главное командование фашистской армии, придававшее большое значение району Ельни как выгоднейшей позиции для дальнейшего наступления, стремилось любой ценой удержать в своих руках этот район. Оно подтягивало сюда всё новые дивизии.
После короткой передышки наши части с новыми силами ринулись на врага. Пехота, артиллерия, танки и авиация действовали согласованно. В первых числах сентября этот натиск особенно усилился. И вражеские дивизии дрогнули под нашими могучими ударами.
В ночь на 5 сентября под покровом темноты, оставив обречённых на смерть автоматчиков и миномётчиков для прикрытия, открыв яростный артиллерийский и миномётный огонь по нашим частям, захватчики в беспорядке и панике отступили.
В боях под Ельней беззаветную преданность Родине проявили бойцы, командиры и политработники. Воодушевлённые высоким чувством советского патриотизма, священной ненавистью к фашизму, они нанесли гитлеровским ордам могучий удар.
Владимир СТАВСКИЙ[27]
«Правда», 9 сентября 1941 года
Моя симфония навеяна грозными событиями 1941 года. Коварное и вероломное нападение германского фашизма на нашу Родину сплотило все силы народа для отпора жестокому врагу. Седьмая симфония — это поэма о нашей борьбе, о нашей грядущей победе.
В связи с событиями 1941 года жизнь поставила вопрос о роли работников культуры в эти дни. Война, которую мы ведём с гитлеризмом, — это война самая справедливая. Мы защищаем свободу, честь и независимость Отчизны. Мы боремся за лучшие в истории человеческие идеалы. Мы боремся за свою культуру, за науку, за искусство, за всё то, что мы создавали и строили. И советский художник никогда не будет стоять в стороне от той исторической схватки, которая сейчас ведётся между разумом и мракобесием, между культурой и варварством, между светом и тьмой.
Почти вся симфония была сочинена мной в родном городе — Ленинграде. В город рвались гитлеровские орды. Город подвергался бомбардировкам с воздуха, по нему била вражеская артиллерия. Все ленинградцы дружно сплотились и вместе со славными воинами Красной Армии поклялись дать отпор врагу.
В эти дни я работал над симфонией. Работал много, напряжённо и быстро. Мне хотелось создать произведение о наших днях, о нашей жизни, о наших людях, которые становятся героями, которые борются во имя торжества над врагом, становятся героями и побеждают. Работая над симфонией, я думал о величии нашего народа, о его героизме, о прекрасных качествах человека, о нашей природе, о гуманизме, о красоте. Во имя всего этого мы ведём жестокую борьбу.
Симфонию я закончил 27 декабря 1941 года. 5 марта 1942 года она впервые была исполнена в Куйбышеве, а теперь прозвучит в сердце нашей Родины — Москве.
Велико внимание всей партии, народа, всей страны к вопросам культуры. В трудные дни войны новые музыкальные произведения разучиваются и исполняются. Новые драматические произведения ставятся в театрах. Художники работают над новыми картинами.
В военное время наша культура двигается вперёд и развивается. Работники культуры вместе со всем народом помогают Красной Армии громить врага. Нашей борьбе с фашизмом, нашей грядущей победе над врагом, моему родному городу — Ленинграду я посвящаю свою Седьмую симфонию.
Д. ШОСТАКОВИЧ[28]
«Правда», 29 марта 1942 года
В первых числах декабря 1941 года в Петрищеве, близ города Вереи, гитлеровцы казнили восемнадцатилетнюю девушку-партизанку.
Ещё не установлено, кто она и откуда родом. Незадолго до разыгравшейся в Петрищеве трагедии один из верейских партизан встретил эту девушку в лесу. Они вместе грелись в потаённой партизанской землянке. Девушка назвала себя Таней. Больше местные партизаны не встречали её, но знали, что где-то здесь, неподалёку, заодно с ними действует отважная партизанка Таня.
То было в дни наибольшей опасности для Москвы. Генеральное наступление гитлеровцев на нашу столицу, начавшееся 16 ноября, достигло к этому моменту своего предела. Неприятелю удалось на значительную глубину охватить Москву своими клещами, выйти на рубеж канала Москва — Волга, захватить Яхрому, обстреливать Серпухов, вплотную подойти к Кашире и Зарайску. Дачные места за Голицыном и Сходней стали местами боёв, а в Москве слышна была артиллерийская канонада.
Однако эти временные успехи дались врагу не дёшево. Советские войска оказывали ему сильнейшее сопротивление. Продвигаясь вперёд, гитлеровцы несли громадные потери и к началу декабря были измотаны и обескровлены. Их ноябрьское наступление выдохлось, а Верховное Главнокомандование Красной Армии уже готовило врагу внезапный и сокрушительный удар.
Партизаны, действовавшие в захваченных оккупантами местностях, помогали Красной Армии изматывать врага. Они выкуривали фашистов из тёплых изб на мороз, нарушали связь, портили дороги, нападали на мелкие группы солдат и даже на штабы, вели разведку для советских воинских частей.
Москва отбирала добровольцев-смельчаков и посылала их через фронт для помощи партизанским отрядам. Вот тогда-то в Верейском районе и появилась Таня.
Небольшая, окружённая лесом деревня Петрищево была битком набита гитлеровскими войсками. Здесь, пожирая сено, добытое трудами колхозников, стояла кавалерийская часть. В каждой избе было размещено по десять-двадцать солдат. Хозяева домов ютились на печке или по углам.
Фашисты отобрали у колхозников все запасы продуктов. Особенно лют был состоявший при части переводчик. Он издевался над жителями больше других и бил подряд всех — и старого и малого.
Однажды ночью кто-то перерезал все провода полевого телефона, а вскоре была уничтожена конюшня гитлеровской воинской части и в ней семнадцать лошадей.
На следующий вечер партизан снова пришёл в деревню. Он пробрался к конюшне, в которой находилось свыше двухсот лошадей кавалерийской части. На нём была шапка, меховая куртка, стёганые ватные штаны, валенки, а через плечо — сумка. Подойдя к конюшне, человек сунул за пазуху наган, который держал в руке, достал из сумки бутылку с бензином, полил из неё и потом нагнулся, чтобы чиркнуть спичкой.
В этот момент часовой подкрался к нему и обхватил сзади руками. Партизану удалось оттолкнуть врага и выхватить револьвер, но выстрелить он не успел. Солдат выбил у него из рук оружие и поднял тревогу.
Партизана ввели в дом и тут разглядели, что это девушка, совсем юная, высокая, смуглая, чернобровая, с живыми тёмными глазами и тёмными стрижеными, зачёсанными наверх волосами.
Солдаты в возбуждении забегали взад и вперёд и, как передаёт хозяйка дома Мария Седова, все повторяли «фрау-партизан, фрау-партизан», что значит по-русски «женщина-партизан». Девушку раздели и били кулаками, а минут через двадцать, избитую, босую, в одной сорочке и трусиках, повели через всё селение в дом Ворониных, где помещался штаб.
Здесь уже знали о поимке партизанки. Более того, уже была предрешена её судьба. Татьяну ещё не привели, а переводчик уже торжествующе объявил Ворониным, что завтра утром партизанку публично повесят.
И вот ввели Таню. Ей указали на нары. Против неё на столе стояли телефоны, пишущая машинка, радиоприёмник и были разложены штабные бумаги.
Стали сходиться офицеры. Хозяевам было велено уйти в кухню. Старуха замешкалась, и офицер прикрикнул: «Матка, фьють!..» — и подтолкнул её в спину. Был удалён, между прочим, и переводчик. Старший из офицеров сам допрашивал Татьяну на русском языке.
Сидя на кухне, Воронины всё же могли слышать, что происходит в комнате.
Офицер задавал вопросы, и Таня отвечала на них без запинки, громко и дерзко.
— Кто вы? — спросил офицер.
— Не скажу.
— Это вы подожгли вчера конюшню?
— Да, я.
— Ваша цель?
— Уничтожить вас.
Пауза.
— Когда вы перешли через линию фронта?
— В пятницу.
— Вы слишком быстро дошли.
— Что ж, зевать, что ли?
Татьяну спрашивали, кто послал её и кто был с нею. Требовали, чтобы она выдала своих друзей. Через дверь доносились ответы: «Нет», «Не знаю», «Не скажу», «Нет». Потом в воздухе засвистели ремни, и слышно было, как стегали её по телу. Через несколько минут молоденький офицерик выскочил из комнаты в кухню, уткнул голову в ладони и просидел так до конца допроса, зажмурив глаза и заткнув уши. Даже нервы гитлеровца не выдержали...
Четверо мужчин, сняв пояса, избивали девушку. Хозяева насчитали двести ударов. Татьяна не издала ни одного звука. А после опять отвечала: «Нет», «Не скажу», — только голос её звучал глуше, чем прежде.
Два часа продержали Татьяну в избе Ворониных. После допроса её повели в дом Василия Александровича Кулика. Она шла под конвоем, по-прежнему раздетая, ступая по снегу босыми ногами.
Когда её ввели в избу, хозяева при свете лампы увидели на лбу у неё большое иссиня-чёрное пятно и ссадины на ногах и руках. Она тяжело дышала, волосы её были растрёпаны, а чёрные пряди слипались на высоком, покрытом каплями пота лбу. Руки девушки были связаны сзади верёвкой. Губы её были искусаны в кровь и вздулись. Наверное, она кусала их, когда побоями хотели от неё добиться признания.
Она села на лавку. Часовой стоял у двери. Василий и Прасковья Кулик, лёжа на печи, наблюдали за арестованной. Она сидела спокойно и неподвижно, потом попросила пить. Василий Кулик спустился с печи и подошёл было к кадушке с водой, но часовой опередил его, схватил со стола лампу и, подойдя к Татьяне, поднёс ей лампу ко рту. Он хотел этим сказать, что её надо напоить керосином, а не водой.
Кулик стал просить за девушку. Часовой огрызнулся, но потом нехотя уступил. Она жадно выпила две большие кружки.
Вскоре солдаты, жившие и избе, окружили девушку и стали над ней издеваться. Одни шпыняли её кулаками, другие подносили к подбородку зажжённые спички а кто-то провёл по её спине пилой.
Хозяева просили не мучить девушку, пощадить хотя бы находившихся здесь же детей. Но это не помогло.
Лишь вдоволь натешившись, солдаты ушли спать. Тогда часовой, вскинув винтовку наизготовку, велел Татьяне подняться и выйти из дома. Он шёл позади неё вдоль по улице, почти вплотную приставив штык к её спине. Так, босая, в одном белье, ходила она по снегу до тех пор, пока её мучитель сам не продрог и не решил, что пора вернуться под тёплый кров.
Этот часовой караулил Татьяну с десяти вечера до двух часов ночи и через каждый час выводил девушку на улицу на пятнадцать-двадцать минут. Никто в точности не знает, каким ещё надругательствам и мучениям подвергалась Татьяна во время этих страшных прогулок...
Наконец на пост встал новый часовой. Несчастной разрешили прилечь на лавку.
Улучив минуту, Прасковья Кулик заговорила с Татьяной.
— Ты чья будешь? — спросила она.
— А вам зачем это?
— Сама-то откуда?
— Я из Москвы.
— Родители есть?
Девушка не ответила.
Она пролежала до утра без движения, ничего не сказала более и даже не застонала, хотя ноги её были отморожены и не могли не причинять боли.
Никто не знал, стала она в эту ночь или нет и о чём думала она, окружённая злыми врагами.
Поутру солдаты начали строить посреди деревни виселицу.
Прасковья снова заговорила с девушкой.
— Позавчера это ты была?
— Я... Фашисты сгорели?
— Нет.
— Жаль! А что сгорело?
— Кони ихние сгорели. Сказывают, оружие сгорело!..
В десять часов утра пришли офицеры. Старший из них снова спросил Татьяну:
— Скажите, кто вы?
Татьяна не ответила.
Продолжения допроса хозяева дома не слышали: им велели выйти из комнаты, и впустили их обратно, когда допрос был уже окончен.
Принесли Татьянины вещи: кофточку, брюки, чулки. Тут же был её вещевой мешок, и в нём сахар, спички и соль. Шапка меховая, куртка, пуховая вязаная фуфайка и валеные сапоги исчезли. Их успели поделить между собой унтер-офицеры, а варежки достались повару с офицерской кухни...
Татьяна стала одеваться, хозяева помогли ей натянуть чулки на почерневшие ноги. На грудь девушки повесили отобранные у неё бутылки с бензином и доску с надписью «Зажигатель домов». Так её вывели на площадь, где стояла виселица.
Место казни окружили десятеро конных с саблями наголо. Вокруг стояло больше сотни солдат и несколько офицеров. Местным жителям было приказано присутствовать при казни, но их пришло немного, а некоторые из пришедших потихоньку разошлись по домам, чтобы не быть свидетелями страшного зрелища.
Под петлёй, спущенной с перекладины, были поставлены один на другой два ящика. Отважную девушку палачи приподняли, поставили на ящик и накинули на шею петлю. Один из офицеров стал наводить на виселицу объектив своего «Кодака»: гитлеровцы любят фотографировать казни и порки. Комендант сделал солдатам, выполнявшим обязанность палачей, знак обождать.
Татьяна воспользовалась этим и, обращаясь к колхозникам и колхозницам, крикнула громким и чистым голосом:
— Эй, товарищи! Что смотрите невесело? Будьте смелее, боритесь, бейте фашистов, жгите, травите!
Стоявший рядом гитлеровец замахнулся и хотел толи ударить её, то ли зажать ей рот, но она оттолкнула его руку и продолжала:
— Мне не страшно умирать, товарищи. Это счастье — умереть за свой народ...
Офицер снял виселицу издали и вблизи и теперь пристраивался, чтобы сфотографировать её сбоку. Палачи беспокойно поглядывали на коменданта, и тот крикнул офицеру:
— Абер дох шнеллер![29]
Тогда Татьяна повернулась в сторону коменданта и, обращаясь к нему и к солдатам, продолжала:
— Вы меня сейчас повесите, но я не одна. Нас двести миллионов, всех не перевешаете. Вам отомстят за меня. Солдаты! Пока не поздно, сдавайтесь в плен, всё равно победа будет за нами!
Русские люди, стоявшие на площади, плакали. Иные отвернулись и стояли спиной, чтобы не видеть того, что должно было сейчас произойти.
Палач подтянул верёвку, и петля сдавила Танино горло. Но она обеими руками раздвинула петлю, приподнялась на носках и крикнула, напрягая все силы:
— Прощайте, товарищи! Боритесь, не бойтесь!
Палач упёрся кованым сапогом в ящик. Ящик заскрипел по скользкому, утоптанному снегу. Верхний ящик свалился вниз и гулко стукнулся оземь. Толпа отшатнулась. Раздался чей-то вопль, и эхо повторило его на опушке леса...
Она умерла во вражьем плену, на фашистской дыбе, ни единым звуком не выказав своих страданий, не выдав своих товарищей. Она приняла мученическую смерть, как героиня, как дочь великого народа, которого никому и никогда не сломить. Память о ней да живёт вечно!
...В ночь под Новый год перепившиеся фашисты окружили виселицу, стащили с повешенной одежду и гнусно надругались над телом Тани. Оно висело посреди деревни ещё день, исколотое и изрезанное кинжалами, а вечером 1 января переводчик распорядился спилить виселицу. Староста крикнул людей, и они выдолбили в мёрзлой земле яму.
Здесь, на отшибе, стоило здание начальной школы. Гитлеровцы разорили его, содрали иолы и из половиц построили в избах нары, а партами топили печи. Между этим растерзанным домом и опушкой леса, средь редких кустов, была приготовлена могила. Тело Тани привезли сюда на дровнях, с обрывками верёвки на шее, и положили на снег. Глаза её были закрыты, и на мёртвом смуглом лице выделялись чёрные дуги бровей, длинные шелковистые ресницы, алые сомкнутые губы да фиолетовый кровоподтёк на высоком челе. Прекрасное русское лицо Тани сохранило цельность и свежесть линий. Печаль глубокого покоя лежала на нём.
— Надо бы обернуть её чем-нибудь, — сказал один из рывших могилу крестьян.
— Ещё чего! — прогнусавил переводчик. — Почести ей отдавать вздумал?..
Юное тело зарыли без почестей под плакучей берёзой, и вьюга завеяла могильный холмик.
А вскоре пришли те, для кого Таня в тёмные декабрьские ночи грудью пробивала дорогу на запад.
Нападение русских было внезапно, и гитлеровцы покидали Петрищево в спешке. Если прежде они любили твердить колхозникам: «Москва капут!» — то теперь они знаками показывали, что русские их бьют, а они собираются в Берлин. Пока же гитлеровцы отходили в направлении на Дорохове.
Дойдя до соседней деревни Грибцово, фашисты подожгли её. Грибцово сгорело всё целиком. Погорельцы потянулись в Петрищево искать приюта. И из других окрестных деревень, подожжённых фашистами, тянулись сюда обездоленные семьи, волоча за собой на салазках закутанных плачущих детей и остатки домашнего скарба. Хоть одна деревня в округе уцелела. И уцелели свидетели кошмарного преступления, содеянного гитлеровскими гнусами над славной партизанкой. Сохранились места, связанные с её героическим подвигом, сохранилась и святая для русских людей могила, где покоится прах Татьяны.
Войска Л. Говорова быстро прошли через Петрищево, преследуя отступающего врага на запад, к Можайску, и дальше, к Гжатску и Вязьме. Но бойцы найдут ещё время прийти сюда, чтобы до земли поклониться праху Татьяны и сказать ей душевное русское «спасибо». И отцу с матерью, породившим на свет и вырастившим героиню, и учителям, воспитавшим её, и товарищам, закалившим её дух.
И скажет тогда любимый командир:
— Друг! Целясь в фашиста, вспомни Таню. Пусть пуля твоя пол отит без промаха и отомстит за неё. Идя в атаку, вспомни Таню и не оглядывайся назад...
И бойцы поклянутся над могилой страшной клятвой. Они пойдут в бой, и с каждым из них пойдёт в бой Таня.
Немеркнущая слава разнесётся о ней по всей советской земле, и миллионы людей будут с любовью думать о далёкой заснеженной могилке...
П. ЛИДОВ[30]
«Правда», 27 января 1942 года
Через три недели[31]в номере «Правды» за 18 февраля 1942 года был опубликован ещё один очерк П. Лидова — «Кто была Таня». В нём рассказывалось, что отважная девушка, замученная гитлеровцами, была восемнадцатилетней комсомолкой, ученицей десятого класса одной из московских школ Зоей Анатольевной Космодемьянской, добровольно вступившей в истребительный отряд. Приведя новые эпизоды подвига Зои Космодемьянской, П. Лидов закончил свой очерк проникновенными словами:
«И холм славы уже вырастает над её могилой. Молва о храброй девушке-борце передаётся из уст в уста в освобождённых от фашистов деревнях. Бойцы на фронте посвящают ей свои стихи и свои залпы по врагу. Память о ней вселяет в людей новые силы. Лучезарный образ Зои Космодемьянской светит далеко вокруг. Своим подвигом она показала себя достойной тех, о ком читала, о ком мечтала, у кого училась жить».