И в этом счастливый дар Божий для нас.
Даже в этом людском хаосе индивидуумов, говорящих еще на русском языке и мыслящих иногда по-русски, вдруг поднимаются великаны русского духа. И пусть они остаются одинокими скалами среди безжизненной людской пустыни, их с каждым годом в России становится все больше. И наша вера в том, что наступит тот час, когда эти «вершины русскости» превратятся в горную цепь. Эти люди станут тем хребтом, вокруг которого нарастет мясо нового русского народа, будущего новым только постольку, поскольку он будет все тем же древнерусским племенем.
Гениальный наш мыслитель Д.В. Болдырев, которого мы уже цитировали, провидчески видел: «Но на смену массам уже идут единицы. По-видимому, настало время разрушения наружных стен церкви и сокращения ее до внутренней цитадели, до завязи новой жизни и новой культуры. Кто же, – задумывается Болдырев, – составит небольшой гарнизон цитадели? Ясно кто, – отвечает себе обратившийся всей душой к церкви русский интеллигент, – русская интеллигенция, не второсортная, а настоящая, возглавляемая своими пророками – Вл. Соловьевым, Достоевским, Леонтьевым – должна войти в Церковь, чтобы внутренне переродить ее».
Русская интеллектуальная элита должна войти в церковь сообществом, а пребывать в ней обязана орденом, с особым и небывалым послушанием – формировать новую национальную русскую духовную элиту.
Духовный кругозор современного христианина должен позволять ему решать задачи имперского масштаба, которые всегда стояли и до конца истории будут стоять перед русским народом. Этот имперский дух неразделимо сопряжен с самой церковностью русской жизни и русского быта. Вместе с духовными основами православной веры, вместе с установлением поместной церкви на Руси мы заимствовали и имперский размах задач духовного просвещения и государственного строительства, основанного на строгой иерархии служения, размах, завещанный нам Византией и Римом.
И далеко не всякое общественное устройство способствует правильному и полноценному процессу воцерковления современной интеллигенции. Крайне ошибочно думать, что сейчас для этого созданы идеальные условия. И дело тут вот в чем.Н.А. Бердяев, в минуту редкого для его творчества просветления, писал: «Христианство не имеет ничего общего с демократией и не может давать обоснование демократии. Эта попытка сблизить христианство и демократию есть великая ложь нашего времени, отвратительная подмена. Христианство – иерархично. Христианское братство не есть демократическое равенство. Все качественно в христианстве, все неповторимо, все индивидуально, все единственно, все связано с личностью и потому иерархично. Вот чего вы никогда не могли понять: связь личности с иерархизмом. Вы думаете, что личности благоприятно уравненное, упрощенное и смешанное состояние общества, что иерархическое начало враждебно личности. Но это и есть основная ваша ложь, ваше духовное невежество».
Как народу древнему нам необходимо постоянное обновление, чтобы не впасть в исторический столбняк с последующей деградацией. Обновление это должно касаться в первую очередь духовной и интеллектуальной элиты этноса. Обновление может происходить двояко. Первый путь – за счет прилива чужой, активной и творческой крови. Но такой путь часто ведет к перерождению элиты, а затем и всего этноса. Результатом такого перерождения становится неминуемый национальный распад некогда единой этнической ткани, с потерей своего места в потоке истории.
Второй путь – это обновление элиты изнутри, за счет очищения своих рядов открытия возможности для всех социальных страт пополнить элиту своими талантливыми представителями. Это, вне всяких сомнений, наш путь. Сейчас нам необходим исторический опыт выживания и прихода к власти «малого народа». Из разрозненных этнических осколков некогда великого и единого русского народа, из лучших людей стального свойства, нам необходимо сплести кольчугу новой элиты русского народа. Отдельные, даже стальные кольца, не имеют защитной силы. Кольчуга национального единства вынесет любые удары исторической судьбы. И, конечно, по любви между нами люди должны узнавать, что мы христиане, что мы – русский народ. Каждому христианину вменяется в обязанность неустрашимость и твердость воинская, ибо заповедано: «Переноси страдания как добрый воин Иисуса Христа» (2. Тим.2,3). «Ибо дал нам Бог духа не боязни, но силы и любви» (2. Тим. 1,7). «Вы вкусили, что благ Господь. Приступая к Нему Камню живому, человеками отверженному, но Богом Избранному, драгоценному, и сами, как живые камни устрояйте из себя дом духовный, священство святое» (1. Пет. 2. 3–5).
На этом пути национальная история для христианского народа тоже есть драгоценность, помогающая устроять из себя духовную храмину. Но как христиане мы должны понимать, что без борьбы в этом мире мы не получим ничего. История наша должна стать тем мечом, которым мы отвоюем Россию.
«Над народами, – замечает Л.А. Тихомиров, – нет высшей власти. Каждый должен уметь стоять за себя. Для этого нужна сила. А важнейшим условием внутренней силы является способность организовываться. Одних духовных стремлений мало для практической деятельности. Надобно, чтобы народ, ищущий политической независимости, во-первых, умел драться, а во-вторых, умел образовывать более или менее прочное правительство, соединяющее вокруг себя лучшие силы страны. Народ, лишенный военных способностей, не может иметь притязаний на государственное существование».
От нашей способности самоорганизовываться, от нашей способности вести всеобъемлющую борьбу за свое национальное существование зависит наше будущее. Духовно спасаться можно и поодиночке, хотя и это крайне проблематично. Но для того, чтобы остаться в истории, мы должны быть народом с сознанием своего кровного родства, с пониманием своей исторической роли и с единой жизнью в смысловом поле национальной культурной традиции, где сложная знаковая и текстовая символика становится понятной как детский букварь для всех и каждого…
Для воскресения Святой Руси нам необходимо восстановление нравственно возвышенной гордости за своих предков, за свой народ и его великую культуру. В этом главный залог восстановления истинной России, даже пускай и на «апокалиптические полчаса».
Эта грядущая Русь есть наш предмет веры, если угодно, то в какой-то мере даже и символ веры. На чем основана эта вера, не тщетна ли она? Ф.М. Достоевский пророчески провозглашал и мы готовы повторить за нм его слова с пламенем в сердце: «Могуча Русь, и не то еще выносила… Кто верит в Русь, тот знает, что вынесет она все решительно…Ее назначение столь высоко, и ее внутреннее предчувствие этого назначения столь ясно…, что тот, кто верует в это назначение, должен стоять выше всех сомнений и опасений».
И дальше: «Суть русского призвания – в открытии русского Христа миру. Христа, Который неизвестен миру, но Который сохранен в нашей православной церкви. По моему мнению, в этом вся сущность нашей могущественной будущей цивилизации и воскресения из мертвых всей Европы, в этом вся суть нашей могущественной жизни в будущем».
И последнее: «Христос – наша сила, наша русская сила».
Надо нам только вернуться назад, в отчий Русский Дом. Нам надо не просто верить в Чудо Воскресения. Нам необходимо быть верными Чуду. Наша насущная задача – преодолеть рационалистические предрассудки, быть открытыми Чуду, научиться жить Чудом, ведь быть христианином – это постоянная открытость чудесному, это ощущение жизни как Чуда.
История диктует нам путь в наше таинственное будущее только через наше светлое прошлое, но никак не наоборот.
Само человеческое восприятие времени обуславливает именно такой наш образ мысли. Философ Е.Трубецкой пишет: «Мы воспринимаем время как непрерывное течение именно потому, что все его моменты объемлются всеединством и в нем связываются непреходящею вечною связью. Настоящий миг связан со всем бесконечным прошлым мироздания и представляет собою продолжение этого прошлого.
Стало быть, самая непрерывность течения времени возможна лишь постольку, поскольку прошлое есть в настоящем: воспринимать непрерывность течения времени – значит созерцать его в форме вечности…
В творческом акте Божества все вечно: весь мировой план не только от века Им задуман, но от века Им осуществлен и завершен во всех своих подробностях; и в эзотерической сфере божественного сознания это завершение от века дано: там всеединство и законченная полнота есть абсолютная эмпирия. Но в иной, экзотерической сфере существования, единственно доступной нашему наблюдению, тот же план осуществляется во времени, и мы психологически воспринимаем его в непрерывном переходе от момента к моменту. Тот же мировой план, который перед Богом целиком развернут в вечности, перед нами развертывается во времени. Здесь человек является сотрудником и орудием в осуществлении творческого плана. И эта свобода Бога и человека не нарушают одна другую, ибо, с одной стороны, Бог в вечности полагает начало времени и включает человека и его дело в свой творческий план; а с другой стороны, человек во времени творит перед лицом вечности: каждое его дело, всякое его движение и намерение некоторым образом вечно: отсюда и страшная его ответственность перед судом вечности: ибо для этого суда каждый миг отдаленного прошлого вечно есть.
И действительность этого нашего человеческого творчества не уничтожается фактом предвечного существования полноты бытия: ибо наш творческий акт участвует в этой полноте. Если Бог от века видит творческий акт человека во времени, это значит, что этот акт – не только вечно древнее, но и вечно новое».
Не новое в самом узком смысле есть альтернатива старому, но вечное. Будущее способно обретать реальные формы только в образе естественного развертывания традиции, живой исторической преемственности, преемственности, идущей из прошлого народа. Здесь уместно вспомнить образ бергсоновского лучника, чья стрела тем быстрее летит в будущее, чем дальше он тянул ее назад.
В последнее время над нами распростерлась тьма. Мы вдруг стали жить в наде