Мы обязаны преодолеть двойственность и антагонизмы современных политических доктрин самого разного толка и представить народу нечто целое, неделимое, которое только и может претендовать на звание истины.
Современная российская власть, имея сводный документ, где заключено ее кредо, как-то стыдливо последнее время начинает этот документ замалчивать. По крайней мере, давно не слышно, чтобы власть вдохновлялась им, строила концепции развития, опираясь на него. Речь идет о современной конституции. И такая стыдливость по отношению к «главному закону страны» не случайна. Не только теория, но и практика вопиют против нелепости бытования подобного свода законов в России. И последние поправки в нее сути не меняют.
Наша конституция – это обличительное свидетельство того, что либерализм есть течение мысли, никак не способное усваивать уроки прошлого.
Кроме всего, наша Конституция, сама по себе, вне политической оценки, есть документ, полный самых причудливых нелепостей.
В политическом смысле, конституция нынешняя как бы легализует те разрушительные начала, которые погубили историческую Россию и продолжают губить ее коренные народы. Творцы конституции полагали, что, копируя западные либеральные ценности, они принесут в Россию долгожданный прогресс. Опыт февральского бедлама 1917 года и последних пятнадцати лет показывает, что надежды эти утопичны. Современная конституция не просто противоречит вековым основам национального бытия России, она просто вообще отстала от жизни как таковой, и не только у нас. Она, прежде всего, не отражала, и никогда не будет отражать действительных чаяний людей, населявших и населяющих Россию. Конституция наша совершенно не учитывает и тех изменений, которые произошли в самое последнее время в сознании нашего общества, которое, вопреки всем прогнозам резко и по-настоящему политически «правеет», становится национальным в подлинном, глубинном смысле. Защитники конституции мнят ее гарантом единства государственного тела, игнорируя тот факт, что такое единство возможно только в форме национального единения народа в едином национально-государственном теле.
Конституция исходит из того, что крушение исторической России необратимо и гарантирует дальнейшее развоплощение государственности и самой русской идентичности. Она не в силах воспринять факт, что глубинные силы вновь просыпаются в народе и оборванные корни истории, незримо пока, срастаются в глубине духа народного.
Парадокс – конституция современного государства служит государственному развоплощению, выхолащиванию самого понятия – государство.
Народ наш долгое время был слишком аполитичным, чтобы понять, что без выработки настоящей и насущно потребной национальной идеологии нам не выжить в двадцать первом веке, тем более, если конституция наша есть памятник заблуждений веков восемнадцатого и девятнадцатого.
Без единых для всех ценностей не может существовать ни одна политическая общность. Этих ценностей у нас нет.
Без осмысления и восприятия вековых ценностных установок, народ не в состоянии выполнять свою историческую миссию и сходит с дистанции истории.
Постсоветский социум, лишенный государственной скрепы, вдруг оказался скопищем законченных индивидуалистов и эгоистов, не в силах сплотиться даже для решения своих жизненных задач по физическому выживанию.
Вдруг стало ясно, что государства у нас, собственно, нет. Институт государства заменен у нас частной корпорацией. Между ней и массой населения не существует никаких переходных форм. Массы сейчас не просто отчуждены от государственного управления, они вообще отчуждены от любой формы властных полномочий, которые всецело и полностью перераспределены в пользу частной корпорации.
Современной власти крайне важно сейчас идеологически обосновать, наконец, привычку своих подданных видеть в нем авторитет, воплощенный в мощь государства. Но каким образом она может это сделать исходя из набора старого идеологического инструментария, не представляется возможным понять.
По природе своей власть обязана не просто регулировать финансовые потоки, но, через систему образования и культурной деятельности открывать народу главное, в чем его, народа, историческая ценность перед лицом вечности.
Власть должна не просто определять эти ценности, декларировать их, но и символизировать собой ценности высшего порядка. Она должна целенаправленно осуществлять реализацию этих ценностей и идеалов в плане земного бытия, которые априори реализуемы только через истинно государственную жизнь данного народа.
Истинное, традиционное государство всегда опиралось на Алтарь и Трон. Оно питалось живительными струями энергетических потоков, идущих из этих двух таинственных источников этносоциальной самоорганизации. Монархия брала поистине отеческую ответственность за сохранение формы, т. е. тела и жизни народной, оставляя индивидууму огромное социальное пространство для личной свободы и экономической самостоятельности.
Церковь пестовала и берегла его дух. Две сферы слились воедино: отечески земное дополнялось отечески небесным, и возникало то нерасторжимое единство, которое только и может быть названо государством в истинном смысле слова.
Артур Меллер Ван ден Брук, известный немецкий мыслитель тридцатых годов прошлого века, выразил эту мысль в великолепной формуле: «Трон и Алтарь гарантировали постоянство земных дел согласно надвременным установкам. И государство было их поверенным».
В государстве, как в таковом, подданные видели сосредоточения определенного этического идеала, освященного верой, имеющего неземное происхождение, но находящего себе символическое отображение именно в государстве традиционного типа.
В чем же причины упадка, в том числе того, что привел к краху историческую Россию? Разве идеал был ложен.
Да нет же.
Увы, но идеалу должны соответствовать и люди. Упадок и крах государственности начинается с падением одного человека, с умалением его духовных сил и волевых установок.
Дадим слово Артуру Меллеру ван ден Бруку, автору судьбоносного труда «Третья империя», в котором он замечательно описал симптомы и протекание той болезни, которая сгубила Россию и может окончательно погубить и наш народ.
«…С течением времени исходный смысл выветрился из обоих понятий (из понятий трона и алтаря. – Авт .), выветрился он и из патриотизма. Эти понятия …стали привычкой, а потому утратили свое предназначение».
Понятия стали обертками муляжей в сознании масс. Вера в святость традиционных государственных институтов в народе потухла задолго до революционного взрыва страстей в 1917 году.
Потеряв веру в истинность того, что почиталась самым святым, народ утерял всякую способность к пониманию добра и зла и пошел, со звериным гоготанием бесконечных «безбожных» карнавалов, к своему самоуничтожению как субъекта истории.
То, что мы до сих пор живы и осознаем себя русскими, т. е. законными наследниками истории Российской, есть несомненное чудо!
Казалось бы, наша историческая миссия окончена, вернее, осталась не выполнена, по причине нашей национальной несостоятельности, проявившейся в предательстве исконных начал нашего национального бытия, нашего народного духа. И верно в Промысле Всевышнего нам отводится еще один шанс вернуться в Историю не навозом для чужих цивилизаций и культур, но национальной личностью, с осознанным предназначением и миссией.
И путь возвращения давно предначертан и отмечен для нас.
Монархический принцип правления и современность
Современное состояние общественно-политического сознания в деле осмысления произошедшей с Россией катастрофы 1917 года и последующего за этим Советского периода, с крахом последнего и утратой всяких разумных и самобытных перспектив развития общества и государства, не может не удручать. Все споры последнего времени, гротескные поиски некой национальной идеи, на фоне совершенно разрушительного копирования западных общественно-политических образцов построения республиканского государства с институтами, показавшими свое чудовищное противоречие с традиционной национально-государственной культурой многих европейских этносов и особенно русского, заставляют серьезно ставить вопрос о нашей способности не только правильно ответить на вопросы, что есть государство как таковое, можно ли определять современное государство как определенный этап развития или это явная деградация сего института, и что есть русское государство в частности, в его исторической ретроспективе и перспективе, но и крайне важно правильно наметить возможные пути истинного, исторически обусловленного и нравственно оправданного возрождения России и ее народов.
Но ответы на эти вопросы мы непременно обязаны найти, чтобы перестать двигаться на ощупь в потемках ветхих, отживших свой век, теорий государства эпохи Руссо и Великой Французской революции, низведший европейскую блистательную монархию до второсортной, по сегодняшним политическим меркам страны, с трудом балансирующей на грани между лоском внешней атрибутики европейского гранда и внутренним содержанием полубанановой республики.
Речь идет о самой родине этих разрушительных идей – Франции.
Сначала, мы отметим один потрясающий парадокс, взятый из области нашего общеупотребительного лексикона, который вскрывает глубинные пласты подсознательного восприятия не только массами, но и интеллектуальной элитой истинных основ государственной власти в России, если угодно, фундаментального кода, своеобразного ДНК нашей национально-государственной жизни.
С формальной точки зрения сейчас в России республика, со всей классической атрибутикой, о которой мечтали столько поколений выродившейся накануне революционных потрясений в паразитарный класс аристократии, либеральной интеллигенции, мещан и русских буржуа. У нас выборный президент, выборный парламент. К этому антуражу добавляем конституцию и три ветви власти: исполнительную, законодательную и судебную. У нас «вожделенная», классическая демократия. И речь сейчас даже не о том, что в реальности современное «народоправство» привело к тому, что народные массы еще никогда не были так отчуждены от власти и государства в целом. Мы отметим иной аспект.