Гёте в свое время так объяснил принцип существования прекрасного: «Прекрасное есть проявление …законов природы… Для прекрасного требуется закон»110. Продолжая мысль, скажем, что этим законом будет канон. Таким образом, регулярное постоянство смены времен года, согласованность в движении небесных тел, красота музыкального произведения, гармония творчества человека, совершенство пропорций архитектурного сооружения и. т. д. – все это различные ракурсы проявления одних и тех же гармонических закономерностей, опирающихся на всеобщие законы мироустроения. Значит, если наука о пропорциях зодчества должна представлять собой комплекс знаний о системе взаимодействующих мерных величин, создающих отношения, приводящие к созданию совершенных произведений, – то она является лишь отдельной областью всеобщей науки, познающей основы мироздания. В объектах, изучающихся наукой о пропорциях в индивидуальной форме, обнаруживаются те же закономерности, которые находятся и в иных проявлениях материального мира.
В содержание понятия «канон» входит принцип, который сформулирован А. Ф. Лосевым как «модель» художественного произведения. Модель может рассматриваться либо как образец для последующих копий, либо копия оригинала. Далее следует уточнение, что «модель изобразима легче всего при помощи количественно-структурных методов, т. е. в конце концов при помощи количественного измерения и количественных обмеров»111. Хочется отметить, что мы естественным образом лишь договариваем мысль великого философа, когда включаем в описание значений канона число. За числом цепочка следует к понятю «модуля», модуль направляет взгляд к «мере». Но о мере следует поговорить отдельно, чтобы убедиться в ее второстепенном значении относительно представлений о каноне.
Можно дать следующее определение термину «модуль»: «модуляция» является некоей «опытностью», или «знанием» (peritia) процесса сложения архитектуры, точнее – знанием правильно организованного процесса сложения гармонии архитектурного произведения. Модуль в архитектуре соседствует с «пропорцией», так как известно, что принципы модульности суть числовые закономерности, называемые «пропорцией». Число лежит в основе любого модульного построения, виды модульности отличаются числовыми отношениями. «Числовая пропорция» – это эстетическая закономерность, являющаяся критерием совершенства; это числовая упорядоченность мира, свидетельствующая о разумной основе бытия. По Шмелеву, «пропорция, в свою очередь имеет как математическое (абстрактное), так и геометрическое (образное) выражение, причем, геометрическое отображение пропорции составляет зрительную, ощутимую и, потому наиболее действенную форму… Собственно система пропорциональных соотношений, отвечающая некоторому геометрическому принципу, и закладывается в структурную основу канонического построения»112. Таким образом, архитектура, основанная на законах единства, пропорции, соразмерности и соответствия основана на числе и каноне, в котором эти закономерности содержатся в чистом виде. Соответственно, мы чрезвычайно близко подошли к лосевскому определению канона: «Канон есть количественно-структурная модель художественного произведения такого стиля, который, являясь определенным социально-историческим показателем, интерпретируется как принцип конструирования известного множества произведений» 113. Это определение мы адаптируем для анализа пропорциональной системы храмостроения, и которое тем самым помогает нам двигаться дальше к числу, символу и мифу.
Канонические «вечные числа» высшей истины, участвующие в упорядоченной организации космоса, всегда находятся в глубине нашего духа (они-то и есть spirituales) и, отпечатываясь в уме человека, производят то настроение (affectio), которое называется «искусством». Таким образом «числовые пропорции», которым подчиняются законы искусства, происходят от «вечных чисел» – констант. «Числовая пропорция», в отличие от «вечных чисел», мыслилась как эстетическая закономерность, являющаяся критерием совершенства. Сложность в понимании смысла канона состоит в том, что он является способом трансляции сквозь эпохи «вечных чисел» – законов, средствами моделирования внутри «числовой пропорции». Эти числа – законы, выполняющие функцию «развернутого ритмического кода», транслируются средствами мифа и Священного Предания в культовом творчестве в качестве канонов, хранимых из поколение в поколение. Канон, по убеждению древности, основан на открытых свыше знаниях числовой структуры вселенной. Поэтому применение модуля и числового канона используется, по-видимому, в качестве подражания тем законам, по которым организована вселенная. Непреходящие «числа-законы» – это архаичные универсальные модульные константы114 или канонические установки, лежащие в основе архитектурного творчества.
Греки, в отличие от египтян, имели вольное отношение к канону, считая возможным его изменение в соответствии с эстетическими взглядами зодчего или ваятеля. Эта внутренняя свобода обращения с сакральными мерами прослеживается отчасти и в западном зодчестве, что привело к утрате смысла меры и унификации самой метрологической системы Средневековья. Нас же будет интересовать «канон» зодчества, который отличается от художественного-исторического стиля строгой системой наследования традиции. Внешнее различие христианского храма может меняться в зависимости от капризов времени. Только структурирующее число остается постоянным, потому, что оно отражает первый оттиск идеи, правила. «Искусство меняет здесь только оболочку. Само же устройство христианского храма остается незыблемым. Внутренний остов тот же, все то же последовательное расположение частей… по непреложному закону», – неслучайно здесь появились слова Виктора Гюго. Он очень точно описывает те значимые пункты в храмостроении, которые всегда остаются в поле действия канона. Это структура остова и незыблемое, последовательное расположение частей. На этой основе внутреннего правила, порядка и единства проистекает бесконечное разнообразие церковного зодчества.
«Канон» подразумевает знание сакральных законов метрологии, на которых он построен. «На базе канона, слагающегося в той или иной исторической эпохе, – пишет Шмелев И. П., – развивается определенное стилевое направление»115. Канон, по его словам, играет роль эталона. Важно заметить, что наличие системы мер, определяющей так называемую «вереницу чисел» имело основание в теологических воззрениях, которые адаптировали астрономические знания, являвшиеся метафизической основой древних канонов.
«Вечные числа» числовой закономерности в наиболее чистом виде воспроизводятся в культовом творчестве, которое в своей идеей и смыслом призвано воплотить энергии Вечности. В этой точке человеческой деятельности дано наглядное единство бесспорной воплощенности смысла. Это единственная область художественной деятельности человека, которая в период распада на форму и смысл избежала разрушения, и, по словам Павла Флоренского, «не лишилась истинной точки своего приложения, а потому и уверенности в безусловной нужности своей… Содержание их перестало существовать, как безусловно целое и непреложно реальное. Форма и содержание разделились и стали соприкасаться случайно и произвольно»116. Свободные искусства лишены непременной необходимости воспроизводить своей деятельностью «вечные числа» – законы, которые в культовом творчестве терминологически определены как неизменный канон. Само понятие канона упрощается, смысл его измельчается и заменяется арифметической эквилибристикой, которая возникает в период отступления от классического идеала в искусстве и архитектуре. Классические периоды в архитектуре ознаменованы появлением константных канонов, которые, по А. Ф. Лосеву, «живут всеобще – абстрактно-всеобщим, т. е. прежде всего, числовыми формами, понятия числа не арифметически-вычислительно, а реально-онтологично. Но это и значит, что числовые схемы обладают здесь непреложной значимо стью и являются именно каноном. Так, мы видим, что само по нятие канона содержит в себе нечто вещественно-смысловое, или, точнее, вещественно-числовое »117.
А. Ф. Лосев замечает, что в понятия канона необходимо привнесены априорные числовые спекуляции, что и является принципом самого канона. Если же каноном объявляются «эмпирически наблюдаемые размеры и пропорции,… в результате всего этого отпадает надобность в самом каноне»118. Значит, рассуждения о пропорциях и размерах не может не вывести к понятию о числе как образу и знаку, и соответственно, канону. Пропорции и меры – это вторичный этап в процессе проектирования, и числа пропорций и мер, т. е. эмпирические наблюдаемые размеры и величины, нельзя понимать как числа канонические, т. е. как «вечные числа». Числа канона являются идеалогемами и мифологемами, только «субстанциями, живыми силами, вещественно – смысловыми энергиями».
Метрология Древней Руси оперирует прежде всего числом как смысловой схемой, что характерно для ментальности всей раннехристианской и средневековой эстетики: письменности, музыки и т. д. Данную тенденцию, как сформированное правило для структурирования произведения119, было, по-видимому, принято в наследие от раннего периода развития духовной и художественной культуры.
Приступая к размышлению о «вечных числах», мы приближаемся к возможности исследовать числовую символику в культовой архитектуре. Именно потому эта иерархически высшая сфера художественного творчества имеет изначальное и непосредственное подчинение процессуальным целям, будь то храм, ансамбль или город, что в ее основе лежат «вечные числа». Канонические константы древних цивилизаций, транслируемые архитектурным творчеством, проявляют себя как структурно-матричная основа зодчества всех эпох. Расшифровать канон – матрицу можно при помощи числовой символики и метрологической традиции конкретного периода истории. Задача канона и меры как «языка и буквы», состоит, видимо, в необходимости прочитать «текст» архитектуры средствами символа-числа.
Проблема числа и канона в древнерусской архитектуре. Мера священного пространства