Говоря современным языком, котел – образное представление о своего рода энергетическом центре (или центрах), о «котельной» Мироздания, воплощение Сердца Мира. Он представал либо в образе сосуда, как Чаша Грааля, либо в виде ключей и бурлящих источников и т. п. Надо думать, само слово «котел» здесь, скорее, метафора.
Представление о круговороте энергетических потоков было бы неполным и без такого уточнения: «Надо еще рассказать и об олене Эйктюрнире. Он стоит на Вальгалле и объедает ветви того дерева, а с рогов его каплет столько влаги, что стекает она вниз в поток Кипящий Котел, и берут оттуда начало реки… [перечисляются реки]. Они протекают через селенья асов…» (Младшая Эдда). Из тех потоков, соответственно, через корень Иггдрасиля, сила впитывается и поднимается к кроне.
Осмелимся допустить даже более или менее отдаленное сродство «пятого» оленя Эктюрнира с созвездием Большой Медведицы (которую считали в том числе и Небесной Лосихой/Лосем) и опять же с символикой священного центра (см. Ермаков, 2005; Ермаков, 2008; Ермаков, Гаврилов, 2009). Однако это обстоятельство для нас сейчас не столь важно.
«И сказал Равновысокий: «За многие века до создания земли уже был сделан Нифльхейм. В середине его есть поток, что зовется Кипящий Котел (на языке оригинала Hvergelmir heitir. – Авт.), и вытекают из него реки: Свель, Гуннтра, Фьерм, Фимбультуль, Слид и Хрид, Сюльг и Ульг, Вид, Лейфт. А река Гьелль течет у самых врат Хель» («Видение Гюльви», Младшая Эдда).
Более того, если рассматривать котел как воплощение центра Мироздания, он может быть понят как своего рода алтарь, даже отчасти соответствовать Алатырь-камню, из-под которого (sic!) текут реки, питающие весь мир[63]. Существенно и следующее космогоническое представление из той же Эдды:
«Три корня поддерживают дерево (Иггдрасиль), и далеко расходятся эти корни. Один корень – у асов, другой – у инеистых великанов, там, где прежде была Мировая Бездна. Третий же тянется к Нифльхейму, и под этим корнем – поток Кипящий Котел, и снизу подгрызает этот корень дракон Нидхегг. А под тем корнем, что протянулся к инеистым великанам, – источник Мимира, в котором сокрыты знание и мудрость. Мимиром зовут владетеля этого источника. Он исполнен мудрости, оттого что пьет воду этого источника из рога Гьяллархорн. Пришел туда раз Всеотец и попросил дать ему напиться из источника, но не получил он ни капли, пока не отдал в залог свой глаз».
Уж не стоит ли и реки, вытекающие из-под Алатыря, неким образом отождествлять с корнями Мирового Дуба-Ясеня-Тиса (которые образуют своего рода систему «кватернионов»[64] Мироздания)?
В 28–29 строфах «Прорицания вельвы», в сущности, сказано, что Мимир черпает своим рогом и пьет не воду, а мед, ведь его источник – медовый (хотя бы потому уже, что с кроны Мирового древа стекает медвяная роса). Таким образом Один просил у Мимира разрешения испить именно мед.
«Под тем корнем ясеня, что на небе, течет источник, почитаемый за самый священный, имя ему Урд», – говорится опять же в «Видении Гюльви». – «И рассказывают, что норны, живущие у источника Урд, каждый день черпают из него воду вместе с той грязью, что покрывает его берега, и поливают ясень, чтоб не засохли и не зачахли его ветви. И так священна эта вода, что все, что ни попадает в источник, становится белым, словно пленка, лежащая под скорлупой яйца[65]. Так здесь об этом сказано:
Ясень я знаю
по имени Иггдрасиль,
древо, омытое
влагой мутной,
росы от него
на долы нисходят;
над источником Урд
зеленеет он вечно.
Росу, выпадающую при этом на землю, люди называют медвяной, и ею кормятся пчелы».
Согласно Большой советской энциклопедии, «медвяная роса, выпот сахаристого сока главным образом на листьях некоторых лиственных деревьев и хвое ели. Выделяется ночью и утром. Образование М. р. усиливается при резких колебаниях температуры и влажности воздуха. Пчелы иногда собирают М. р. вместо цветочного нектара, с которым она сходна по составу, но в ней меньше перевариваемых пчелами сахаров…»
Как уже было отмечено, в рамках обычая первоначально важно не собственно опьянение, то есть утрата возможности контролировать себя, важно то состояние сознания, которое возникает при действии алкоголя на человека. Невзирая на затасканность сравнения, на ум приходит замечание незабвенного Дона Хуана, который, помнится, в третьей книге цикла объясняет своему не очень далекому ученику, что галлюциногены нужны были исключительно для того, чтобы тот понял: иная действительность существует и существует способ ее воспринять и описать.
В сущности, упомянутые выше «кватернионы» используются для описания поворотов Пространства-Времени, иными словами, невзирая на затасканность сравнения, – для «перехода в другое измерение». Выражаясь формальным языком, хмельной напиток – это оператор, под воздействием которого сознание наблюдателя смещается («поворачивается») настолько, что он способен заглянуть за горизонт обыденного восприятия. Поскольку по большому счету неважно, что именно и относительно чего поворачивается, то справедливо будет сказать, что и мир поворачивается к наблюдателю своей иной стороной.
Например, в представлении древних германцев Один, не вкушая пищи, но употребляя лишь питейный мед, оказывается способен на шаманское путешествие по всем девяти мирам, причем смещается туда не «механически», он разворачивает Мироздание к себе по собственному замыслу.
На нечто подобное способен разве что Хеймдалль, сын девяти матерей, «пьющий в довольстве свой добрый мед» (Гаврилов, 2000). Не потому ли Младшая Эдда указывает: «…Как ночью, так и днем видит он на сотни поприщ. И слышит он, как растет трава на земле, и шерсть на овце, и все, что можно услышать»?
Исследователи обычно считают, что Снорри Стурлуссон «не понял» трудного места в «Прорицании вельвы» (строфа 27) и предположил, что рог Хеймдалля Гьяллархорн, как и глаз Одина, скрыт в источнике Мимира. Велва вещает, что рог[66] Хеймдалля «скрыт», но не сказано, что он заложен: заложен глаз Одина («залог Владыки», «Одинов заклад»). Снорри ведь пишет, что Мимир пьет «из рога Гьяллархорн», то есть из магического сосуда подобного «рогу изобилия». Получается, что из знаменитого «музыкального» рога, в который протрубит белый ас в сужденный срок, когда наступят Сумерки Богов, можно пить. Таким образом, рог белого аса есть одновременно и то, и другое – и сосуд для питья, и музыкальный инструмент. Но одновременно он же есть нечто третье – поскольку рог намекает на зооморфизм божества (Гаврилов, 2006, с. 62–68).
Один сам заложил собственное око, чтобы получить сакральное знание, возможность видеть неявную сторону мира. Может, и Хеймдалль сам заложил до поры до времени[67] свой Гьяллархорн, чтобы получить необычайно острое зрение и слух, а после того, как ваны отрубили Мимиру голову, магический рог вернулся к Хеймдаллю или только тогда был ему передан?..
Естественно, пути раскрепощения сознания и обострения чувств различны. Исследователям и практикам известно немалое число способов, включая довольно экстремальные. В числе прочих, достаточно хорошо известных, есть и использование запахов.
Напомним, галлюциногенные выделения хвои и коры тиса (вечнозеленого воплощения скандинавского Мирового древа, на котором и висел вниз головой Один) издревле использовали для усиления магических способностей и вызывания видений (д’Апремон, 1998; Элиаде, 1999 и др.) – иначе говоря, для вхождения в особые состояния сознания.
Напрашивается параллель с перинатальным (дородовым) опытом, который переживали испытуемые и пациенты С. Грофа в его экспериментах с ЛСД. Ныне известно, что отнюдь не галлюциноген как таковой является ключевым условием возникновения таких переживаний, что они связаны с особенностями строения человеческого мозга. Подобный опыт переживали и древние мистики, например, йоги и, не исключено, шаманы. Сравните: «…Шаман дарит Эрлику многочисленные подношения и в заключение пьянящие напитки. Бог хмелеет, добреет, благословляет гостя, обещает ему изобилие и хороший приплод скота» (Элиаде, 2008, с. 40). Чтобы общаться с богом, нужно самому оказаться в состоянии шаманского транса или некоем ином, сходном с ним. Здесь разница между традициями, в сущности, стирается…
Трансперсональные видения вполне могут быть поняты как видения иного мира и т. п. Можно сказать, что эти состояния позволяют при должном навыке увидеть «другую сторону» реальности (обсуждение ее «физической» сущности выходит за рамки нашего исследования).
Особые состояния сознания и связанные с ним феномены почти не удается объяснить с позиций современных психологии или психофизиологии, особенно если их переживание связано с теми или иными религиозными аспектами человеческой жизни. Сложность еще и в том, что можно оценить биохимические изменения, те или иные особенности энцефалограмм, но все это не описывает собственно внутренний опыт людей, а ведь именно он и является в данном случае самым главным. Впрочем, в настоящей работе мы не ставим перед собою цель подробно рассматривать эту сторону проблемы.
Итак, что же получается?
Жидкость, воплощением которой является хмельной напиток (приготовляемый, в первую очередь, на основе меда), связана со смертью, рождением и центром Мироздания. По ряду свойств в ней можно видеть средство достижения (обеспечения) бессмертия или лучшего посмертного бытия (нового воплощения).
Полагаем уместным даже проведение связей между этой жидкостью (а также напитком) и живой и мертвой водой русских и не только русских сказок. Скажем, в «Калевале» чудесная пчела Мегиляйнен приносит мед жизни матери Лемлинкяйнена, дабы та воскресила с его помощью своего разрубленного на части сына (см. выше). Видимо, речь должна идти не столько о взаимных заимствованиях преданий, сколько об общих их истоках.