Узнала я и еще одно знакомое лицо. Не говоря ни слова, я пересекла зал и заняла место рядом с Персивалем де Монфором. Он, по крайней мере, казался нормальным.
– Знаешь, а я ведь надеялся, что ты выберешься живой из этой передряги, – он говорил с резким акцентом, что на мгновение напомнило мне барона.
– От воронов разве сбежишь, – пробормотала я.
Напротив меня сидел мужчина с изможденным и бледным лицом. Его сухие льняные волосы нависали на огромные глаза, скулы резко выделялись. На пальцах были вытатуированы слова АРФА и БАРД.
Он вдруг улыбнулся мне.
– Здравствуй, – хрипло поприветствовал он меня. – Твоя репутация тебя опережает.
– Что не есть хорошо. – В Мерфине оказаться в центре всеобщего внимания всегда было очень дурным знаком.
Женщина в косынке поставила передо мной тарелку. Меня поразило, как роскошно выглядело мое блюдо: жареный барашек с тыквой и репой, приправленный розмарином и тимьяном. Женщина тем временем налила мне вина в бокал. Они и впрямь очень о нас заботились, перед тем как жестоко убить. Возможно, это было еще одним способом для них продемонстрировать свою силу и власть над нами.
На столе стояли тарелки с хлебом и ломтиками сыра. У меня по-прежнему не было аппетита, но я все-таки взяла кусочек хлеба.
Едва я это сделала, в зале повисла тишина, и по спине у меня пробежали мурашки. Обернувшись, я увидела вошедшего в зал Сиона с мечом на поясе. Когда он проходил мимо меня, я почувствовала, как его сила точно холодная волна захлестнула меня с головой. Его пугающая красота словно душила меня, все крепче сжимая горло.
Он повернулся к нам, и холодная улыбка тронула его губы. Его мощная энергетика заставляла нас чувствовать себя ничтожными.
– Кающиеся, – он говорил тихо и вкрадчиво, потому что привлек наше внимание, даже не прибегая к крику. – Надеюсь, вы благодарны нам за щедрое угощение. Архонт милостив и желает, чтобы в перерывах между испытаниями вы ели и отдыхали вдоволь. В своем бесконечном милосердии он выберет одного из вас, кто сможет пережить эти испытания. Первое состоится уже завтра, когда вы войдете в смертельный лабиринт. Многие заблудятся и умрут от голода. Другие сами поддадутся страшному голоду. Лишь те, кого сам Архонт поведет за руку, сумеют выжить.
Я судорожно сглотнула. Надеюсь, это было неправдой, потому что с Архонтом я была не в лучших отношениях.
Цветное свечение струилось через одно из витражных окон, окрашивая острый подбородок Сиона в алый.
– Во втором испытании вам предстоит противостоять искушениям Тернового леса. Достойные сумеют отделить божественную натуру своего рассудка от животных инстинктов плоти. Вам нужно будет мыслить ясно, чтобы верно ответить на наши вопросы, – уголки его полных губ чуть дрогнули, а глаза странно блеснули. – Боюсь, ответивших неверно мне придется убить, и что-то подсказывает мне, что таковых будет немало, – он невозмутимо пожал плечами. – Но что поделать: того требует сам Архонт, и кто я такой, чтобы с ним спорить? В финальном третьем испытании вас отправят в тиренианские руины, населенные духами умерших во времена Анархии. Вы должны будете восстановить Череп Клятвы. Те, чья вера предаст его, будут заперты в эти руинах навечно.
В его глазах плясали веселые искорки. Для него это все было чрезвычайно забавной шуткой.
Страх сгустился над нами, и вмиг стало трудно дышать. На мгновение я закрыла глаза, пытаясь представить, как взбираюсь по внешней стене. Но они были так высоки и гладки, зацепиться было не за что. Да еще легионы Луминариев патрулировали зубчатые стены, готовые застрелить любого, кто попытается сбежать.
– Та небольшая группа, прошедшая все три испытания, – добавил Сион, – будет отправлена к патеру. У него к вам тоже будет несколько вопросов, – тут он поднял палец. – И лишь один будет прощен. Единственный.
Я содрогнулась.
Сион воздел руки к потолку.
– Остальных же сожгут на Сажевой площади, дабы очистить наше королевство от скверны. Это может показаться жестоким исходом, но лучше провести час на костре, чем вечность в муках бездны, не так ли? Бог наш непокоренный, Архонт Величайший.
Его финальная молитва эхом пронеслась по залу, и меня охватил страх.
Обернувшись, я обнаружила, что татуированный мужчина смотрит прямо на меня.
Я была мишенью.
Глава 16
Выходя из комнаты, Магистр бросил долгий пронзительный взгляд на меня, и мой пульс тут же участился. Этот человек только что перечислил все жуткие способы, которыми мы можем быть убиты в течение следующих нескольких недель, и я не могла вдохнуть полной грудью, такая паника меня охватила. Каковы-то сейчас мои шансы воссоединиться с Лео?
– Меня, кстати, зовут Хьюго, – представился тощий светловолосый мужчина напротив, прерывая мои мрачные мысли. Затем он кивнул на своего соседа: – А это Годрик. Мы слышали, что ты сделала. Это было довольно смело.
– Спасибо. – Не лучшая, пожалуй, была идея заводить друзей среди людей, которых мне предстоит убить через несколько дней.
– Смело, да. Но мы магию не одобряем, – громко сказал Годрик. – Или колдовство, на случай если вороны нас подслушивают, – его капюшон съехал с головы, так что были видны темные волосы, забранные в пучок. Отдельные пряди свисали на его заросшие щетиной щеки. Он сердито покосился на своего приятеля. – Нам ни к чему заводить здесь друзей, Хьюго. Ты же не сможешь убить никого из них, если будешь испытывать к ним симпатию. Мягкотелый слишком.
Вот и я о том же.
Годрик покосился на меня.
– К тому же она настоящая ведьма. Она тебя в считаные секунды прикончит, ей достаточно только подумать об этом.
Было бы здорово, если бы я действительно могла убивать силой мысли. Но от этого заявления мне стало не по себе. Сколько из присутствующих здесь уже решили, что я самая большая угроза? Это же я стану первой целью для всех, когда придет время убивать.
– Магию все равно нельзя использовать, – подчеркнула я.
– Я не хочу никого убивать, – Хьюго посмотрел вверх, на цветные окна. – Я поэт, а не убийца. Времена бойни для меня теперь позади, Годрик. Ныне через мою арфу говорят боги.
– Бог, – резко поправил его друг. – В единственном числе. Забыл? Ну сколько можно?
– Верно, – согласился Хьюго. По его виску побежала капелька пота, и он вытер ее. – Бог.
– У тебя выбора нет, приятель, – вмешался Персиваль. От его лба к виску тянулся неровный шрам, и я невольно задумалась, что же с ним случилось. – Времена, когда еще можно было выбирать, миновали – благодаря Ордену. Как думаешь, почему у нас забрали нашу одежду? Да потому что мы – больше не мы. Как, ты сказал, тебя зовут? Хьюго? Никакой ты больше не Хьюго; и я больше не Персиваль де Монфор. Все мы – просто Кающиеся. И делаем то, что нам скажут. Скажут убивать – будем убивать.
– Просто держись рядом столько, сколько сможешь, – шепнул Годрик побледневшему другу.
Я тяжело сглотнула. И тут в голову мне пришла идея. С одной стороны, эмоционально привязываться, конечно, ни к кому не стоило. Привязанность помешает выжить. С другой – Годрик явно был готов позаботиться о своем друге. Они были союзниками. Командой. Конечно, в конце выжить мог только один. Но разве это не увеличит их шансы стать тем самым выжившим?
Одиночество было величайшим орудием Ордена против нас. А что, если отнять его у них?
Я оглянулась через плечо и встретилась взглядом с Лидией, смотревшей исподлобья. Я снова тяжело сглотнула. Когда-то мы и впрямь могли бы стать союзниками. Но явно не сейчас. Ей бы лежать сейчас в теплой постели, в объятиях Ансельма.
Я отвернулась от нее и снова обратилась к Годрику и Хьюго:
– Как я понимаю, вы двое – друзья.
Хьюго кивнул.
– Раньше мы были солдатами. Теперь вот стали менестрелями. Я живу ради музыки, и духи прошлого говорят через мою арфу.
– Но сейчас у тебя нет арфы, ведь так? – снова встрял Персиваль. Как видно, он был намерен заставить всех взглянуть в глаза нынешней суровой реальности. – Кончились те деньки, когда ты по струнам тренькал.
Годрик вдруг заметил кого-то вдали, нахмурился и убрал с лица лезущие в глаза пряди волос.
– Это же Гийом Сладкоречивый. Это он обвинил нас в колдовстве, – он смотрел на кого-то в другом конце зала. – Впрочем, ему больше пошло бы прозвище Двуличный, – он сложил руки рупором и громко крикнул: – Гийом Обманщик, Гийом Болван! Да-да. Болван! – его голос эхом разнесся по залу, и воцарилась тишина. А Годрик сложил руки и с вызовом смотрел на своего соперника. – Хотел занять наше место в «Короне и кинжале», да не вышло. Нам яму копал, да в нее же упал.
Хьюго поскреб щеку.
– Годрик выдвинул встречное обвинение, и вот он тоже здесь. А ведь он мог бы присоединиться к нашей труппе. Потому что теперь-то мы все здесь. А у меня нет с собой моего лекарства, – вздохнул он.
– Ну уж нет, нечего ему с нами делать, – решительно возразил Годрик. – Он же совершенно не умеет играть, постоянно с ритма сбивается. Прикончить его – значит, сделать огромное одолжение всем, у кого есть уши. Собственно, я только по этой причине и жду начала испытаний.
Хьюго схватился за живот.
– Что-то я себя неважно чувствую.
– Это все травяная настойка, ты же в курсе? – спросил Годрик. – А я тебе говорил, осторожнее с этим.
Под глазами Хьюго залегли темные тени. Из-под капюшона выбивались растрепанные волосы.
– Она делала меня равным Архонту.
– О, правда? – сердито фыркнул Годрик, натягивая капюшон. – Ты у нас, значит, равен Архонту? Так, может, твое всемогущее всемогущество вытащит нас всех отсюда, пока мы не погибли? Хотя бы незадолго до Испытания гребанной Бездной?
– Что еще за Испытание Бездной? – перебила я.
Годрик покосился на меня, поджав губы так, что они образовали тоненькую линию.
– Худшее из всех. Если мы вообще до него дойдем. Люди с ума сходят. Едят друг друга. Они разбивают собственные головы о стены, – теперь он сам побледнел, так что выглядел таким же больным, как и Хьюго, забывший свое лекарство.