– Я не боюсь умирать, – пробормотал Хьюго. – Только по кошке своей буду скучать, если, конечно, можно скучать по кому-то, когда ты уже мертв.
– Поэтому будет лучше, если ты вернешься к Ариэль, верно же? Она спит на твоей подушке, – Годрик откусил огромный кусок от своего ломтя хлеба. – Оглядись, дружище. Подумай, кого из этих людей ты мог бы убить? Помнишь, как ты сражался во времена Горькой войны? Ты был так хорош. Но сейчас уже нет, – Годрик снова покосился на меня. – Сколько ты теперь продержишься против настоящей ведьмы? Пару минут, не больше, так ведь?
– Разве ты забыл, что мы тут все настоящие ведьмы? – фыркнул Персиваль. – Такими нас определил Орден.
Он произнес это, будто защищался, и я задумалась, а не обладает ли он реальной магией.
Я покрутила чашку с водой на столе.
– Как я уже говорила, мне нельзя использовать магию на испытаниях. Меня сразу же убьют, если я попытаюсь к ней прибегнуть. Я не самая большая опасность.
Я подняла глаза на витражные окна, и мысли закружились в голове.
Может, эта встреча была прекрасной возможностью. Хьюго сейчас, очевидно, не в лучшей форме, но он в любом случае был тренированным бойцом. Годрик тоже был солдатом и вдобавок довольно крупным.
В голове у меня промелькнула идея, и я подалась вперед.
– Что, если нам объединиться?
– Какой в этом смысл, если выживет все равно только один? – хмыкнул Персиваль. – В какой-то момент наш альянс рухнет. И мы вряд ли сможем перебить всех Луминариев в Руфилде… – он умолк.
Я кивнула.
– Верно. Просто прикидываю, какой у нас будет лучший шанс. А вдруг наш лучший шанс – это защищать друг друга?
Годрик нахмурился.
– Ты же не можешь использовать свою смертоносную магию, как ты собираешься нам помогать?
– Я не просто ведьма. Я тренировалась у барона Трокмора, – я не стала употреблять выражение «наемная убийца». – И когда приходится убивать, я не полагаюсь на свою магию.
Годрик хлопнул по столу ладонью.
– Женщина-солдат? Вот теперь я точно слышал все.
Я резко втянула воздух.
– Все, что мы можем, это попытаться найти лучший шанс продержаться до конца.
Какая-то женщина, сидевшая с той же стороны стола, что и я, вдруг тоже подалась вперед и скинула с головы капюшон. У нее были темные волосы, украшенные блестящими украшениями, и нежные черты лица.
– В таком случае тебе понадоблюсь я, – это был не вопрос, и говорила она с легким аквитанским акцентом. – И я с радостью к вам примкну.
Годрик уставился на нее.
– А что именно ты можешь предложить? Мы с Хьюго убили сотни недругов во времена Горькой войны. Не говори, что ты тоже женщина-солдат.
Она драматично вздохнула.
– Нет, я не солдат. Я целитель.
Хьюго вскинул брови.
– Еще одна настоящая ведьма?
– Нет, – огрызнулась она. – Я не ведьма. Но родителей очень разозлило, когда я стала учиться всему, что умеют простые крестьяне, в том числе целительству.
– Ерунда какая-то, – проворчал Годрик. – Не верю я тебе.
Хьюго снова схватился за живот, и светлые волосы упали ему на глаза.
– Ты поможешь мне? Мне очень нужно мое лекарство.
Женщина кивнула.
– Отцу тоже бывало так худо после травяной настойки, и я научилась лечить последствия ее потребления. Разумеется, и тебе я помогу. Также если кого-то из вас ранят, я обязательно понадоблюсь вам. Посему я согласна присоединиться к вашему альянсу.
Чем меньше людей будет пытаться убить меня к финалу, тем, конечно, лучше, но я понятия не имела, действительно ли эта женщина была так хороша в целительстве, как она сама утверждала.
– Как тебя зовут? – спросила я.
Она с надеждой вскинула брови.
– Сазия де Заллас, дочь виконта Пау де Залласа. Знали бы вы, как я сожалею, что прибыла в это заброшенное Архонтом королевство на проклятом берегу моря.
– Честнее и не скажешь, – Годрик потер подбородок. – Если аквитанка действительно поможет Хьюго к завтрашнему утру, я тоже вступлю в наш маленький альянс и не буду возражать против ее содействия. Потому что это будет настоящим чудом.
– Здесь негде приобрести травяную настойку, чтобы постепенно от нее отвыкать, – заметил Персиваль. – Что бы ни предложила Сазия, это, пожалуй, будет лучшим, что ты можешь сделать для своего друга и его здоровья.
– Хорошо, – Годрик похлопал по спине своего поникшего приятеля. – Скоро вернем тебя в форму, дружище. Будешь как во времена службы в королевской армии.
У меня сжалось горло. Если бы только армия снова восстала. Но короля сожгли, майские деревья вырубили, а нас всех Орден заставлял самим себе копать могилы.
Чем мы могли на это ответить?
Только отнять у них их величайшее оружие – изоляцию.
Глава 17
Вернувшись в комнату Повелителя воронов, я села у камина на кушетке, покрытой зеленым шелковым покрывалом. Так прошло несколько часов. Жар пламени приятно согревал меня, когда солнце опустилось ниже. Если не считать обеда и ужина в компании других Кающихся, то можно сказать, что целый день я провела в одиночестве и молилась Архонту, чтобы Мэйлор не нашел Лео. Чтобы обыскал все лесные трущобы, но так ничего и не добился.
Я сходила с ума. Сколько прошло времени с тех пор, как Лео в последний раз ел? А спал? На ужине я чувствовала себя как зомби и была не в состоянии внятно переговорить с новыми союзниками. Я только поняла, что к нам присоединился и Персиваль де Монфор, и это было очень даже хорошо. Он тренировался с самого детства, готовясь стать рыцарем.
Как же одиноко было в этих стенах. Как же пусто было внутри.
От дыма, который я снова и снова вдыхала, слезились глаза. Когда горишь заживо, самое страшное в том, что это происходит мучительно медленно, и я уже успела познакомиться со вкусом этой боли. Я стянула перчатки. У меня почти не было возможности дать обожженной коже «подышать».
Я посмотрела на следы от ожогов, которые покрывали мои запястья. Барон хотел как-то оправдать перед всеми остальными тот факт, что мне приходится носить перчатки, но также он хотел, чтобы я поняла, какую сильную боль причиняет огонь. Не попадись, Элоуэн, потому что пытки, ожидающие тебя, не сравнимы ни с чем. Таков был его урок.
Со вздохом я уставилась на пламя в камине. Волноваться, пожалуй, не о чем. Мэйлор ни за что не найдет Лео. Он ведь ничего не знает о нашем плане добраться до Эбории, не знает о дяде Хэймлине. Может, Лео уже в Эбории, целый и невредимый.
Все же на душе было очень неспокойно. Я встала и подошла к деревянному письменному столу Мэйлора, который был завален пергаментами и перьями. На некоторых листах были нарисованы цветы, наперстянки и колокольчики. Тут же лежал разорванный пополам рисунок боярышника. Рядом с деревом было написано следующее:
Нет больше Пэрл, и горе поглощает разум мой,
Нет, никогда душа не встретится с душой.
Интересно, о чем это? Под бумагами обнаружилась еще и деревянная шкатулка, открыв которую я увидела еще несколько набросков, на этот раз не цветов, а бабочек. Некоторые эскизы были раскрашены, но не слишком аккуратно. Резкие алые, синие и шафрановые пятна выходили за края тонких черных линий крыльев.
Я похолодела. Из глубин подсознания вдруг выплыло воспоминание. Бабочка, выгравированная на серебряном амулете…
Однако этот образ потух так же внезапно, как и появился. Я по-прежнему рассматривала странно искаженный рисунок. Эти яркие мазки отдавались во мне болезненными вспышками.
В том месте, где стол примыкал к каменной стене, я обнаружила забившийся в трещины пепел. Провела пальцами, и они почернели. Когда я наклонилась, чтобы заглянуть под стол, я заметила там большую кучку пепла.
Как странно. Что это он здесь сжигал? Я снова поднялась на ноги. На столике, стоявшем рядом с письменным столом, лежали цветные карандаши и разорванный надвое рисунок пейзажа – зеленая трава и дерево из чистого золота. Вверху листа было небрежно выведено: Уверенно сияй.
Я взяла золотой карандаш, чтобы разглядеть его получше. Ничего красивее я в жизни не видела. Сколько он, интересно, стоил?
Я перевела взгляд на тыльную сторону своей ладони, черкнула золотым карандашом прямо по коже. Нарисовала маленькую звездочку. С карандашом в руке вернулась к астролябии, посмотрела на свои карие глаза в отражении. Стала рисовать золотые стрелки под ресницами, подводя контуры глаз…
Когда дверь со скрипом распахнулась, мое сердце так и подпрыгнуло. Я с трудом смогла сделать вдох, когда Мэйлор, сверля меня глазами, вошел в комнату, и крепче перехватила золотой карандаш.
Он приподнял бровь.
– Ты что это делаешь?
Но я не собиралась сейчас говорить о карандашах.
– Что случилось?
Он слабо улыбнулся.
– С ним все хорошо.
Подойдя ко мне, он достал из кармана сложенный вдвое лист бумаги.
Я развернула его, сердце так и колотилось в груди. Я сделала долгий медленный выдох, пробегая глазами по строчкам, выведенным знакомым почерком Лео – по правому краю буквы сливались и теснились. Он всегда неправильно держал перо и смазывал чернила, потому что ему не хватало места. Многие буквы, как всегда, были написаны не в ту сторону.
Элоуэн,
Повелитель воронов помог мне найти Хэймлина. Теперь я ему буду помогать.
Хэймлину то есть.
Он всегда очень необычно украшал заглавную букву своего имени какими-то замысловатыми завитушками.
Кончиками пальцев я провела по его подписи, представляя, как он это писал. Затем перевела взгляд на Мэйлора.
– Ты помог ему найти его дядю?
Тот кивнул.
– Лео я нашел по пути к Эбории. Он был очень голоден. Я дал ему немного еды, а затем отвел его к дяде, который согласился взять Лео к себе учеником.
– Как? – требовательно спросила я. – Как ты его нашел?
Он лишь пожал плечами.
– Архонт вел меня.