Я прикусила губу.
– Пожалуй. Да. – Конечно, было бы логично дать другим умереть, но Реджинальд был похож на заблудившегося напуганного ребенка.
Он посмотрел мимо нас и указал пальцем.
– Отсюда нет выхода.
Хьюго воздел воспаленные глаза к небу.
– Думаю, сейчас нам нужно достойно встретить смерть. В лабиринте или нет, все мы смертны…
– Не сейчас, Хьюго, – перебил Годрик. – Песню об этом напишешь, когда выберемся.
Я оглядела землю вокруг пекаря, но в глаза ничего не бросалось. Из-за булыжников было трудно что-либо разглядеть.
– Подойди к нам ближе, хорошо?
Он кивнул и метнулся к нам. Его трясло так сильно, что, приземлившись, он чуть не упал и тут же разразился новым приступом рыданий.
– Ладно, – шептал он. – Я в порядке. В порядке… – он схватился за живот и подался вперед, будто его вот-вот стошнит. – Убить нас пытаются, – повторил он невпопад. – Я даже не понимаю, что тут делаю.
– Понимаю, – сказала я. – Так вот сложилось, но твоя жена за тебя молится, а значит, все будет хорошо.
Персиваль сердито покосился на меня, а я лишь плечами пожала. Конечно, я солгала Реджинальду, но я всегда знала, что в какой ситуации лучше всего сказать – пусть даже это была неправда.
Годрик присел на корточки у самой стены.
– Можно набрать камней и проверить, от чего срабатывает эта пусковая установка. Тут их много. Ох, как и человеческих костей, – он скривился. – Половину из них, похоже, уже обглодали.
– Отлично, – я прерывисто выдохнула.
Все мы, кроме Реджинальда, судорожно ловящего ртом воздух, подобрали по несколько камней.
Сазия, по-видимому, тоже была близка к помешательству. Собирая камни и кости, она бормотала себе под нос:
– Скоро день сменится тьмой. Все мы отчаемся и склоним колени перед могуществом смерти.
Годрик бросил камень на землю, и тотчас вылетело, рассекая воздух над мертвыми телами, лезвие.
– Попал! – закричал он. – Видели это?
– Архонт, помоги нам, – пробормотал Реджинальд.
– Вы видели, видели? – Годрик указывал пальцем. – Пусковой механизм. Прямо там, рядом с… Кхм… Тем джентльменом.
– И что, будем ориентироваться только на этот камень? – с сомнением спросил Хьюго. Он снова был очень бледен, по лицу градом катился пот.
Я покачала головой.
– Подумайте сами, какова вероятность, что мы все верно рассчитаем с первого же раза? Давайте еще пару камней бросим.
В итоге мы поочередно бросили все наши камни, и на удар каждого из них из стен со свистом вылетали лезвия. От их скрежета о булыжники у меня всякий раз сводило желудок.
Нет, тут не один камень запускал ловушку. Ее могли запустить практически все.
Карие глаза Сазии казались остекленевшими, когда она вдруг произнесла:
– Против воли изгнали меня из прекрасного светлого края…
– Гадство, – пробормотал Годрик.
– А что, если переползти? – предложил Персиваль. – Лезвия выскакивают примерно на уровне пояса, а так они пролетят над нами, не причиняя вреда нам самим.
– Не такая уж и плохая идея, – согласилась я.
Персиваль пригладил свои коротко стриженные волосы и глубоко вздохнул.
– Тогда я первый.
– Уверен?
– Кто-то же должен начать, – пробормотал он негромко.
Прежде я не видала, чтобы рыцарь ползал, но наш мир перевернулся, так что теперь произойти могло абсолютно все. Вот он опустился на четвереньки и пополз по залитым алой кровью камням. Над ним рассекали воздух лезвия, при этом не причиняя вреда ему самому.
– Хвала тебе, Архонт, – тихо прошептала я, прикрыв глаза, и последовала за Персивалем. Ладони скользили по липкой крови, и я старалась не вдыхать лишний раз ее медноватый запах.
Всякий раз, когда над головой со свистом пролетало лезвие, мне казалось, что мое сердце вот-вот остановится. В один момент я с ужасом осознала, что нет абсолютно никакой гарантии, что лезвия так и будут летать на одной и той же высоте.
Однако отступать уже было поздно.
Сазия позади нас по-прежнему что-то приговаривала, ее голос то и дело срывался:
– Повелеваю горю раствориться, а желанной удаче вновь повернуться ко мне лицом…
– Когда за нами пришли Луминарии, я как раз готовил крестовые булочки, – вдруг сказал Реджинальд. – Даже не знаю, вытащил ли их кто из печи. Наверняка они все подгорели. А может, моя жена нашла одни угольки, когда вернулась домой после Чистки. А она ведь очень нездорова. Она не сможет в одиночку заправлять пекарней из-за своей болезни легких. А они, значит, хотят, чтобы мы все тут погибли, а? Я, значит, сделал все, что они просили, а они, значит, бросили нас сюда, пытаются то на куски нас порубить, то сжечь заживо… Но жена у меня набожная. Она за меня молится. А раз так, я непременно вернусь к ней, вернусь домой.
Я оглянулась на следовавшего за мной Реджинальда.
– Конечно, все отлично будет, – солгала я. – Ты просто держись прямо за нами, – он должен был сохранять спокойствие.
Реджинальд покосился на тело одного из своих погибших спутников. Зеленые глаза мертвеца смотрели в небо, в них отражались облака.
Я заметила, как вся кровь сбежала с лица Реджинальда. Он отшатнулся прочь.
– Спаси нас, Архонт… – он отодвинулся достаточно далеко от трупа и при этом сошел с уже намеченного нами, первопроходцами, маршрута.
– Реджинальд, эй, держись точно позади меня. Этот путь точно безопасный. Старайся двигаться так же, как и я.
Он весь затрясся и передвинул руку слишком далеко вправо.
Металл ударился о камни, и мой пульс резко участился.
Бедро пронзила обжигающая боль. Я на миг замерла, сердце колотилось как бешеное. Нет…
Раздались взволнованные крики. Дрожащей рукой я потянулась к ране, чтобы определить, насколько все плохо. Порез оказался довольно-таки глубоким. Мысли окутал страх. Ну и какие у меня теперь шансы выбраться из лабиринта живой…
Дрожа, я обернулась на Реджинальда и с ужасом заключила, что пекаря больше нет. Лезвие ударило его в грудь и рассекло надвое. У меня сжалось сердце.
Боль в бедре была невыносимой. Я невольно застучала зубами, а в воздухе, точно мрачное темное облако, повис запах смерти.
Сколько там еще этих лезвий? Ползти дальше, как оказалось, было уже небезопасно. Что тогда вообще было безопасно? Я посмотрела вверх и сумела разглядеть в стене едва заметные щели, из которых тоже торчали лезвия.
– Всем замереть! – дрожащим голосом выкрикнула я. – Никому не двигаться. Некоторые лезвия расположены ниже, чем мы предполагали. Двигаться нельзя.
– Что же ты предлагаешь нам делать? – поинтересовался Годрик. – Просто лежать и ждать, пока волки не сбегутся?
– Надо было другим путем идти, – добавил Хьюго.
– Не особо полезный совет в данной ситуации, не находишь? – огрызнулся Годрик.
Персиваль оглянулся на меня.
– С тобой все хорошо, Элоуэн?
По ощущениям ногу точно пополам разорвало.
– Хуже всех пришлось Реджинальду, – от запаха его крови у меня крутило живот. – Не вернется он к своей жене.
Из бедра хлестала кровь, и я начала переживать, не истеку ли я тут кровью, но все же постаралась мыслить ясно и трезво. Взгляд скользил по стенам, с которых свисали толстые виноградные лозы. Как мы успели выяснить, ловушку с лезвиями запускали булыжники под нашими ногами: встал не туда, и крышка. Может, получится просто взобраться вверх по стене, цепляясь за лозы? Подниматься выше стены, конечно, было запрещено, иначе нас бы застрелили лучники. Но вот вскарабкаться на нее и затем перелезть…
Я прикрыла глаза, пытаясь представить принцип действия. Вряд ли пусковые механизмы находятся в самих стенах. Судя по расположению лиан и прорезей, которые я смогла разглядеть, возникало впечатление, будто вылетали лезвия только из нижней части стены. Преодолеем полосу виноградных лоз и окажемся на свободе.
Я стиснула зубы.
– Полезем по стене. Сейчас покажу как.
Персиваль посмотрел на меня, затем вверх на лозы. Они начинали виться примерно на высоте наших плеч, и это же был максимальный уровень, на котором еще могли летать лезвия.
Я оглядела участок, на котором стояла. Эти камни, по-видимому, были безопасными.
Я осторожно поднялась, ноги дрожали. Щупальца страха сжимали меня, пока я тянулась к лозам, отчаянно надеясь, что не переступлю на «опасные» камни. Ухватилась за несколько лоз, подтянулась и начала подниматься по каменистой стене.
Крошечные шипы на стеблях впивались мне в ладони. Я оглянулась и посмотрела вниз, на свою рану, из которой капала на камни кровь.
Я морщилась от боли, продолжая карабкаться. На этой высоте лезвий можно было уже не бояться. Лишь бы лозы не оборвались. Потому что если я упаду, то запущу еще больше ловушек.
Когда я уже начала перебираться через стену, моя раненая нога задрожала, и меня затошнило. Подняв глаза, я заметила, что лучники держат меня на прицеле. Вот выпрямлюсь немного, и застрелят!..
Я вся дрожала, уже даже не понимая, от чего больше: от боли или от страха.
Персиваль начал подниматься за мной, а я смотрела вперед, туда, где лозы опускались до самой земли. Хотелось бы надеяться, что там клинки не летают, но ведь возможно, что в ту часть лабиринта просто никто еще не заходил. Снова оглянувшись на нашу группу, я увидела, что они последовали за Персивалем.
Добравшись до более длинных лоз, я осмотрела землю внизу на предмет человеческих костей. Кажется, здесь их не было. По крайней мере, я ничего не увидела.
Пульс снова участился.
Я закрыла глаза, молча молясь Архонту. Собралась с духом. И спрыгнула вниз.
Я тяжело приземлилась на камни, на всякий случай сразу пригнувшись как можно ниже: вдруг лезвие все-таки и здесь вылетит. Из-за жесткого приземления боль еще сильнее пронзила мое тело, и я стиснула зубы.
Но в этот раз металл не рассек воздух со свистом. Я медленно подняла голову. Села, зажимая верхнюю часть бедра, и сквозь пальцы закапала кровь.
– Все хорошо, – послышался голос Персиваля. Он спрыгнул на землю рядом со мной и тут же опустился на колени рядом. – Но ты теряешь кровь. Эй, Сазия?