Я подняла руку к его лицу. Его кожа была прохладной на ощупь, но было сложно поверить, что настолько красивый мужчина однажды умирал. У меня смерть ассоциировалась с гниением и разложением, а от вида Мэйлора просто дух захватывало.
Но было в нем и что-то неправильное, и тени сгущались вокруг него, поглощая свет…
Когда я коснулась его груди, он резко вдохнул. И у меня тут же голова закружилась, потому что я не почувствовала ничего под его мышцами. Сердце не билось. Часть меня отчаянно кричала, что этого просто не может быть. Но другая часть знала, что в этом мире есть больше, чем я способна познать. Я ведь даже собственную магию не понимала.
Можно ли считать, что вампир хуже и страшнее того, кто убивает одним прикосновением? Да кто я сама такая, чтобы называть кого-то монстром?
Он отстранил мою руку, и на его лице в этот момент была написана боль.
– Когда я испытываю удовольствие… Становится сложнее контролировать себя. Я забываю, что я собирался делать или кто я такой. Мысли становятся мрачными, и я хочу просто забыться в этом наслаждении, окунуться в него с головой. Отчасти я именно поэтому вступил в Орден. Воронам нельзя быть с женщинами, а дисциплина помогает мне сосредоточиться на том, что действительно важно.
– Но Сион в Ордене не по той же самой причине, верно же? – я судорожно сглотнула. – Он до сих пор пьет человеческую кровь?
– Да, – он вскинул бровь. – Он берет себе все, что хочет, и так было всегда. Обескровленные трупы, что находят по всему королевству, скорее всего, его работа, но он никогда не признается.
Так в чем же была слабость Сиона? Потому что раз уж дело пахнет жареным, мне нужно выяснить, как прикончить ублюдка. И так тоже было всегда.
Я прикусила губу.
– И нет совсем никакого способа его убить?
Улыбка скользнула по губам Мэйлора.
– А это тебе зачем?
– А вдруг он за мной явится?
Его челюсть напряглась.
– Если ты попытаешься убить вампира – даже если ты знаешь, как именно это сделать, и много тренировалась, – ты проиграешь. Абсолютно неважно, что ты наемная убийца. Тебя обучали убивать смертных, а мы не такие, как вы. Наша сила выкована из ада. Из тьмы. Лучше не думай о том, как нас убить, Элоуэн. Постарайся не привлекать к себе лишнего внимания и позволь мне помочь тебе пройти испытания. Я хочу вернуть тебя к Лео.
Он не хотел, чтобы я знала, как убить Сиона. Или дело было в том, что я при этом узнаю, как убить его?
Он придвинулся ближе ко мне, не сводя с меня взгляда.
– Не говори ни одной живой душе обо мне или Сионе. Особенно о Сионе. Это ясно? Он непоколебимо предан своему делу и убьет любого, кто встанет у него на пути.
– Я никому не скажу, – если, конечно, от этого признания не будет зависеть жизнь Лео. Тогда все ставки тотчас же будут отменены.
Может, у нас с Мэйлором и был непростой альянс, но все только начиналось.
Он встал.
– Мне нужно идти. Но через два дня мы снова увидимся на исповеди в шепчущей камере.
Когда он уже был у двери, что-то острое кольнуло меня в груди. Это пускало корни колючее одиночество.
– Почему ты так уверен, что у тебя нет души? – спросила я. Может, и я свою уже потеряла?
Он оглянулся на меня, вскинув брови.
– Когда я раньше писал стихи, в голове у меня при звуках различных слов возникали цвета. Буква И была красной, как кровь, а буква У – цвета изумрудной травы или бушующего моря. О представлялась мне ослепительно-синей с небольшим оттенком фиолетового, как небо, как Архонт, Е походила на серебристо-белую луну. Когда я писал, весь мир оживал. Я видел ярко-синие глаза моей Пэрл и представлял, что лежу с ней на траве под летним небом. Но когда я стал вампиром, все прекратилось. Просто пустота и тишина, будто мне сердце из груди вырвали. Я, конечно, чувствую все так же остро, как раньше. Возможно, теперь уже даже острее. Но я больше не могу творить. По крайней мере, я не чувствую, что могу. Все тлен. Поэтому я все сжигаю.
Я с трудом сглотнула.
– Мне жаль.
Он нахмурился.
– Я никому раньше не говорил об этом.
– Почему тогда рассказал мне?
Он пожал плечами и покачал головой. Меж бровей снова залегла морщинка.
– С тобой я чувствую себя менее одиноким. И то, как ты стараешься заботиться о ком-то, кто для тебя очень важен… ладно, – он пригладил волосы. – Я вернусь к тебе завтра ночью, Элоуэн.
– Я думала, тебе нельзя бывать здесь.
Он снова покачал головой.
– Я Повелитель воронов. Никто не следит за мной. Я немного помогу тебе подготовиться к следующему испытанию. Так ты сумеешь его выдержать.
– Как именно ты будешь меня готовить?
В воздухе вокруг него закачались тени.
– Тебе нужно научиться концентрироваться, абстрагируясь от сильных искушений. А уж в этом я профи, милая.
Глава 25
Луминарии разбудили нас с утра пораньше, грубо гаркнув, что следовало бы нам раньше думать, что мы сеем, потому что теперь мы будем пожинать плоды своих деяний. Я понятия не имела, что они имели в виду, но догадалась, что перед завтраком будет какое-то публичное наказание.
Прямо сейчас выжившие в первом испытании Кающиеся шагали через внутренний двор. По бокам от меня шли Хьюго и Годрик. Коралловый рассвет растекался по длинной траве и золотым стенам, окружающим нас. Впереди всех выступал Сион. Нет, он здесь точно не для самодисциплины. Он не такой, как Мэйлор. Он просто безжалостный и коварный. Возможно, в Орден его привело желание руководить и доминировать. Лучшего места для осуществления своих амбиций было просто не найти.
Сейчас он вел нас в большой куполообразный храм напротив центрального замка. Я еще толком не проснулась и то и дело вспоминала дух той бедной женщины, которая пыталась попасть домой к своему сыну. Мэйлор очень хочет, чтобы я вернулась к Лео. Но как же она и все остальные?
– Элоуэн? – Хьюго подтолкнул меня локтем. – Ты меня слушаешь?
Я часто заморгала.
– Ты что-то хотел?
– Ты так и не рассказала, как сумела выжить в окружении волков. Патер вроде предупреждал, что после наступления темноты выжить никому не удастся.
Я слабо улыбнулась.
– Пусть это останется маленькой тайной.
– Это точно. Не задавал бы ты так много вопросов, – заметил Годрик. – Учитывая, какие у них тут правила.
Я только мгновение спустя осознала, что он имел в виду. Годрик, видимо, предполагал, что я убила волков своим смертоносным прикосновением. Однако в одном он был совершенно прав – вопросы лучше не задавать.
Хьюго оглянулся на выживших пленников.
– Погибло уже больше половины из нас, – его белокурые волосы падали ему на глаза, и он выглядел измученным. – Да найдут усопшие дорогу в загробный мир и обретут там вечный покой, – бессвязно пробормотал он.
Годрик сердито посмотрел на него.
– А знаешь, кстати, кто еще жив? Гийом, будь он не ладен.
– Как думаете, что они имели в виду, говоря, что мы пожнем плоды того, что посеяли? – спросил Хьюго.
Я прикусила губу. В положительном ключе эта фраза никогда не использовалась, не так ли? Не было, например, такого: «Не зря ты потратил столько времени, обучаясь игре на лютне, потому что теперь ты стал замечательным музыкантом и пожинаешь плоды того, что посеял». Это всегда было что-то плохое. Ну, что бы это ни было, скоро все и узнаем.
Я оглянулась и заметила Лидию, которая шла, скрестив руки на груди. Увидев меня, она выгнула бровь, будто бросала мне вызов. Я все еще здесь, подруга.
Если она и была мне благодарна за то, что я вчера спасла ей жизнь, то виду не подала.
Персиваль пробрался к нам через толпу и на мгновение обнял меня за плечи.
– Не могу передать, как я рад, что ты все еще с нами. Я не знал, что и думать, когда Магистр потащил тебя в лес.
Шедший впереди Сион с кошачьей грацией вошел в храм и на мгновение повернулся к нам лицом, возвышаясь над всеми, точно башня. Его широкие плечи были расслаблены, будто ничто не свете его не волновало. Но я полагаю, что если нет никаких моральных принципов, но есть дар бессмертия, о чем тут можно переживать, верно же? Легкий ветерок играл отдельными прядями его темных волос, а на губах замерла полуулыбка. Утреннее солнце освещало его острый подбородок и золотые глаза. Интересно, все вампиры получают такую невероятную красоту в обмен на душу?
По выражению его лица я поняла, что он предвкушает, как сейчас будет стращать нас, ему уже прямо не терпелось.
Я наклонилась ближе к Хьюго и прошептала:
– Ты вроде что-то говорил о вампирах.
– Да. Обосновались в королевстве Шумейр, твари…
Я приложила к губам палец.
– Не так громко. Шепотом, – и одними губами спросила: – Их можно как-то убить?
Он нахмурил лоб.
– Насколько я знаю, нет. Но наверняка должен быть способ. Боги бы просто не допустили, чтобы эти гордецы бессмертные жили вечно, потому что тогда и они были бы богами, – тут он прочистил горло. – Если, конечно, боги существуют.
Я кивнула. Я до сих пор не была уверена, понимает ли Хьюго, о чем говорит, но пока он был прав.
Сион тем временем распахнул двери храма, и мы вошли в темное здание, где пахло сыростью. Понадобилось время, чтобы глаза приспособились к темноте. Свет падал через слуховое окошко точно в центр, так что большая часть храма оставалась в тени. Со стен злобно таращились каменные гаргульи, а стоявшие вкруг факелоносцы в повязках на глаза держали над головами свои факелы.
Мое сердце забилось чаще, когда я увидела стоящего перед факелоносцами патера, одетого в белое и сжимающего в руках кодекс. Его седые волосы свисали по обе стороны от его лица, отбрасывая темные тени на его морщинистые щеки. Он казался достаточно злобным, чтобы тоже быть бездушным вампиром. Только вот в отличие от Сиона и Мэйлора он старел, и это было заметно.
Когда я шагнула внутрь, он уставился прямо на меня.
По телу тут же пробежал холодок. Может, он и смертный, но в его руках сосредоточена огромная власть, и, похоже, я его совсем