немного раздражала.
Когда все Кающиеся зашли в храм, Сион начал расхаживать перед нами взад-вперед. Неужели никто больше не заметил тьму, которая от него исходила? Ведь эта холодная сила была вполне ощутимой…
На поясе у Сиона висел меч, его серебряная рукоять поблескивала в свете, пробивающемся в слуховое окошко. Его золотые глаза сверкнули, когда он наконец посмотрел на нашу толпу.
– Я, кажется, вам сказал, что за использование магии в лабиринте вы будете убиты. Видимо, я не ясно выразился.
Мои нервы были напряжены до предела. Если я сейчас посмотрю на Персиваля, я могу ненароком выдать его тайну. Поэтому я приказала себе смотреть прямо перед собой.
Сион подошел ближе и вдруг озорно улыбнулся. Он смотрел прямо на кого-то прямо за моей спиной, поманил его пальцем. Обернувшись, я увидела, как побледнел татуированный мужчина.
– Начнем, пожалуй, с тебя, Эдрик. Подойди ближе, не бойся. Ты когда-нибудь задумывался, каково это – быть факелоносцем Архонта? Это огромная честь, знаешь ли, – он вдруг схватил одного из факелоносцев за воротник его робы, выдернул его из общего круга и толкнул его вперед к нам. Бедняга споткнулся и тонко вскрикнул от неожиданности.
Разве допустимо было подобное в доме Архонта? Прежде я не видела, чтобы факелоносцы покидали свой пост.
Сион указал на освободившееся место у пропасти. Сверху через слуховое окошко на прочих факелоносцев струилось медово-золотое свечение. Но кружащиеся вокруг Сиона тени, казалось, поглощали этот свет.
Эдрик дрожал, медленно подходя к пропасти. Никто из нас не знал, к чему все идет, но я не была уверена, что на это приятно будет смотреть.
Сион схватил Эдрика за плечи и подтолкнул точно туда, где только что стоял факелоносец. После чего начал вытаскивать свой меч.
По виду Эдрика было ясно, что он хочет отступить, но в этом случае он рухнул бы прямо в пропасть.
– Уверяю вас, я не владею магией. Это все ошибка. И я не вижу…
Он не успел договорить, потому что в этот миг Сион нанес удар мечом. Быстрый. Точный. Эдрик вскрикнул, вскидывая руки к пустым теперь глазницам, из которых сочилась кровь.
Сион повернулся к нам, в его глазах блестело мрачное удовлетворение. Он криво улыбнулся.
– А ведь и впрямь не видит.
Он вложил меч в ножны, затем снова повернулся к Эдрику, который все еще вопил от боли и ужаса, и слегка подтолкнул его в плечо.
Татуированный мужчина спиной вперед полетел прямо в пропасть. По мере того как отдалялись его крики, мой желудок все больше сжимался. У этой пропасти есть дно или он будет падать вечно?
– Сколько же от него шума, а? – глаза Сиона расширились, и он снова вытащил свой меч. – Но глаза-то я ему выколол раньше, так что можно не переживать, что он ослепнет и впадет в безумие, увидев истинный лик Архонта. Видите, какой я милосердный?
Кровь Эдрика капала на мраморный пол, и гнетущая тишина повисла в храме. Я схватилась за живот, испугавшись, что меня может вырвать прямо здесь.
Сион взглянул на патера, который как раз подошел ближе со своей книгой. Он указал на двух людей – женщину средних лет с рыжими седеющими волосами и мужчину с черной всклокоченной бородой.
– Так, – велел Сион. – Теперь вы двое, подойдите ближе. Только без драматических сцен.
Женщина вытаращила глаза.
– Я не использовала магию. Я ею и не владею.
– Я знаю, что ты не использовала магию, дорогая, – сказал Сион на удивление нежным голосом. – Но патер сообщил мне, что вы двое поднялись над стенами лабиринта, чтобы избежать ловушек.
Во мне вскипело негодование.
– Они пытались выжить, только и всего.
Слова сорвались с моих губ прежде, чем я успела осознать, что именно делаю.
В присутствии Сиона я совершенно забывала все, чему учил меня барон, потому что жгучая ненависть к нему напрочь вытесняла мой здравый смысл.
Сион слегка наклонил голову, глядя на меня. В его глазах танцевали золотые искорки.
– А, ведьмочка. Ты, видимо, перепутала меня с кем-то. Раз патер сказал, что они должны умереть, не нам с этим спорить, верно же?
Он развернулся и перерезал женщине горло.
Когда ее обезглавленное тело повалилось на пол, Сион снова повернулся и отсек голову мужчине. Хлынувшая кровь залила белый мраморный пол храма.
Мое сердце колотилось так громко, что мне казалось, будто этот стук эхом отражается от стен.
Сион громко вздохнул.
– Всем вам уже пора понять, что нарушать наши правила – большая глупость. Надеюсь, теперь вы это усвоите, – на мне его взгляд задержался дольше, чем требовалось.
Я похолодела.
Кровь продолжала капать на пол. Если Сион и жаждал этого, то сейчас не показывал. Может, он уже даже успел утолить свой голод где-то за пределами замка.
Меч Сиона скользнул в ножны.
– Ступайте и постарайтесь не огорчить ничем нашего Архонта хотя бы до конца дня. Не хотелось бы снова пачкать кровью оружие.
Я сжала кулаки. Во что бы то ни стало мне нужно выяснить его слабость. Потому что если он не собирался уходить с нашего пути, я должна была понять, как именно его устранить.
Глава 26
Свет факелов в обеденном зале отбрасывал теплые отблески на Персиваля и Сазию, которые сидели напротив меня. Снаружи собрались грозовые тучи, придавая обеденному залу мрачный вид.
Хьюго и Годрик устроились по обе стороны от меня, и я наполнила бокалы каждого из них красным вином. Конечно, пить вино за обедом было плохой идеей, но я всех убедила, сказав «да что нам терять».
Пока я не спеша потягивала вино, мой взгляд скользил по пустым местам в зале, и у меня сжималось сердце. Не так давно здесь было полно народу, удивительно, как им всем хватило места. Теперь все расселись по разным углам обеденного зала, оставляя вокруг себя много свободного пространства. Лидия сидела в одиночестве. Как, впрочем, и большинство людей в зале, за исключением нашей небольшой группы. Все молчали, выглядели ошеломленными, опустошенными. Вино лилось рекой. Так оставшиеся в живых Кающиеся пытались заглушить свои печали.
Сидевшая напротив Сазия поежилась.
– Магистр ослепил того человека. Ему будто доставляло это удовольствие. Что ж за люди в этом королевстве…
Я хотела сказать ей, что Магистр вовсе не человек, а настоящее чудовище, и это не фигура речи такая. Но я промолчала, сохранив страшную тайну, как о том просил Мэйлор.
Я сделала еще один глоток вина.
– Я ни в коем случае не защищаю и не оправдываю Магистра, но я упала в яму из-за колдовства мужчины, которого ослепили.
Персиваль провел кончиком пальца по краю своего бокала.
– Тебе стоит быть осторожной, потому что если он увидит, как ты используешь магию, тебя ожидает та же участь.
Я с трудом сглотнула. Тем временем молчаливые монахини начали расставлять на столы еду – перепелов, запеченных до идеальной золотисто-коричневой корочки. Они были замаринованы в вине, розмарине и гвоздике.
Даже несмотря на то, что в воздухе над замком Руфилд витала смерть, у меня разыгрался аппетит. Возможно, именно по той причине, что в воздухе витала смерть. Лидия как-то раз говорила, что смерть делает людей голодными и вместе с этим возбужденными, потому что мы начинаем отчаянно цепляться за жизнь, которая висит на волоске.
У меня сейчас же потекли слюнки. Но будто этого было недостаточно, монахини принесли еще и бульон из овощей и баранины. От ароматного супа поднимался пар, и у меня заурчало в животе.
Я взяла ложку и, нахмурившись, уставилась в тарелку.
– Мне кажется, или блюда становятся все более изысканными?
Хьюго принялся за суп.
– Мы же завтрак пропустили. Может, так они пытаются это восполнить.
– Но… зачем? – не унималась я. – Им ведь совершенно все равно, что с нами будет. Разве вы не строили теорий на этот счет?
Годрик оторвал перепелиную лапку.
– Чтобы продемонстрировать свою силу. Или чтобы заставить нас почувствовать благодарность за их милосердие. Кто знает? Мне, если честно, наплевать.
Персиваль хмуро посмотрел на меня поверх своего бокала с вином.
– У меня есть теория. Потому что они действительно могли держать нас в подвале без окон, где нашей единственной пищей был бы черствый хлеб, а компанией – крысы. Магистр сказал, что нужно ценить милосердие Архонта. Но что, если ему кто-то подсказал так поступить? Манипулировал им?
– Да ну, не похож он на человека, которым легко манипулировать, – отмахнулась я.
Он пожал плечами.
– Значит, это все патер. Мы же все видим, что он слегка не в себе.
Сазия прищурилась.
– Ты к чему это клонишь? Что-то я не улавливаю.
– Ходят слухи, – прошептал Персиваль, – о движении сопротивления среди Луминариев в замке Руфилд. Вроде как они тайно работают и против патера, и против Магистра. Возможно, сопротивление помогает нам обеспечить более комфортные условия жизни.
Теплый суп приятно согревал мой желудок.
– Кажется, я все равно до конца не понимаю суть. Почему их должно волновать, будут у нас вкусные жареные перепела или нет, если потом нас все равно бросят волкам на съедение?
Он склонился над своим супом, теперь пар поднимался у него перед лицом.
– Потому что, возможно, они готовят переворот. Восстание против Ордена. Возможно, еще есть над чем работать, и все, что они пока могут для нас сделать, – это создать благоприятную атмосферу, прежде чем мы умрем. Прежде чем они осуществят свой грандиозный план. Но если хотите знать правду, то я сам здесь только из-за восстания.
Хьюго моргнул.
– Что ты имеешь в виду?
Персиваль огляделся, проверяя, нет ли поблизости кого-нибудь.
– Я сказал им, что я помечен Змеем. Знал, что окажусь здесь, и добровольно сдался.
– Ты что, с ума сошел? – воскликнул Годрик, чуть не расплескав вино. – Точно чокнулся! Совсем уже котелок не варит!..
Персиваль указал на неровный шрам у себя на виске.
– В каком-то смысле так оно и есть. Я чуть не умер после рыцарского поединка, четыре дня был без сознания. Когда пришел в себя, то задумался, в чем же был смысл всего этого. Я рисковал своей жизнью только для того, чтобы покрасоваться перед кучкой напыщенных аристократов. Я мог погибнуть в любой момент, а ради чего? Ради того, чтобы их развлечь? Однажды я истеку кровью на поле брани, а никому и дела не будет. Но вот если я присоединюсь к сопротивлению? По крайней мере когда я умру, у моей жизни будет цель. В теории. Если только я найду связных.