Увидев меня, он нахмурился. Тени здесь будто ласкали его острые скулы и подбородок, а черные ресницы резко контрастировали с его светлыми глазами.
– Ах, это ты.
Я села напротив него. Здесь было так тесно, что наши колени соприкасались.
– Я пришла исповедаться.
Сейчас на нем был не шерстяной плащ, а более легкое одеяние из хлопка, застегнутое до самого горла. Ткань была роскошной и мягкой на ощупь.
Не сводя с меня глаз, он встал.
– Прошу прошения, я отлучусь на минуту.
Он толкнул дверь, оставив меня одну.
В ожидании его возвращения я решила осмотреть эту маленькую кабинку. По темным деревянным стенам змеились искусно вырезанные виноградные лозы и спелые фрукты. Подлокотники кресел тоже были украшены витиеватой резьбой в виде человеческих рук, которые обвивали змеи. Полированные деревянные руки ласкали голову змеи на конце подлокотников. Можно было подумать, что Орден намеренно хотел, чтобы мы не забыли это чувственное очарование врага народа человеческого.
Я провела кончиками пальцев по вырезанной на гладкой поверхности змее.
Из атриума снаружи через решетчатое окошко вверху двери в комнату проникал свет. Когда-то давно люди сохраняли некую анонимность, приходя сюда: исповедующего и кающегося разделяла ширма. Но все изменилось после Горькой войны. Теперь вороны желали знать, кто именно приносит ценные сведения.
Я еще ни разу не была в шепчущей камере, кроме того случая, когда пришлось убить предателя Руфуса.
Я плотнее закуталась в плащ и уже начала беспокоиться, собирается ли Мэйлор вообще возвращаться. Когда дверь наконец открылась, я выдохнула с облегчением.
Теперь или никогда.
Я закинула ногу на ногу.
– Так что мне сказать, Мэйлор?
Он пожал плечами.
– Ордену угодно, чтобы вы признали свою вину после первого испытания. Возможно, вы почувствуете облегчение, – он медленно пожал плечами. – Или можешь рассказать мне о кровавой бойне, которая тебе виделась прошлой ночью.
Чувствовала ли я себя в чем-то виноватой? Нет, я не чувствовала вины за то, что собиралась сделать, но и не была готова так вот сразу приступать к соблазнению. Да, видения прошлой ночью были ну очень чувственными, но это было нереально. Лишь плод моих собственных фантазий. А что в реальной жизни?
Я догадывалась, как он может отреагировать, но не могла знать этого наверняка.
Зато я точно знала, что Ансельм сходил с ума от желания увидеть, как я плаваю в море в одном нижнем белье. Все дело было в том, что белая ткань становилась прозрачной и облегала мое тело, подчеркивая изгибы моей груди. Думаю, ему нравилось, как она одновременно скрывала и открывала меня. Поэтому я и перед исповедью намочила свою ночную рубашку водой.
Тем не менее мысль о том, чтобы снять плащ прямо сейчас, заставляла мое сердце бешено колотиться. Что, если он отреагирует с ужасом? Позовет Луминариев?
Когда я возбужден, я готов на все ради удовольствия.
– Итак, что тебя беспокоит? – тихо спросил он.
– Мое проклятье, – я старалась тянуть время.
– Подробнее, пожалуйста.
– Ты спрашивал о чувстве вины, – я тяжело сглотнула и закрыла глаза. – Я знала, что нельзя приносить жертвы старым богам. Я слышала, что Архонт может проклясть тех, кто до сих пор поклоняется лесным божествам, но все равно это делала. Тогда я была уверена, что один из старых богов живет в лесу близ поместья Трокморов, но сейчас я уже и сама не помню, почему так думала, – я открыла глаза. – Меня предупреждали о последствиях, но я нарушила правила и поплатилась за это. Архонт меня проклял, и это причинило боль и огорчения моему окружению. Я едва не убила Ансельма, когда прикоснулась к нему. Случайно убила одну из служанок, ее звали Мэри. И Лидии в тот момент не было рядом, чтобы исцелить ее…
У меня перехватывало дыхание. Все шло не по плану, но Мэйлор был прав. Я всегда скрывала свое истинное «я», так, может, стоило выговориться, и мне станет легче?
– Отец Лео был садовником, как и мой. Их с женой обвинили в колдовстве, и я все думала, а не из-за меня ли это все. Потому что тело Мэри было найдено, и все сразу поняли, что кто-то в поместье помечен Змеем. Но тогда не я отправилась на испытания. А мама и папа Лео. Кто-то выдал их. Они выжили в испытаниях, но были сожжены на погребальном костре. А дома их ждал сынок, который не знал, что родители больше не вернутся.
– Но ведь это не ты указала на них, – заметил Мэйлор.
– Да, не я. Но с того момента все стало только хуже. Кто-то убил моего отца, а я и вспомнить толком не могу, как это произошло. Вполне возможно, что это сделала я. И теперь я не даю себе вспомнить подробностей, потому что иногда мне даже нравится убивать… – я ведь раньше даже самой себе в этом не признавалась, а сейчас слова подбирались сами собой. – Иногда сам Змей руководит мной, и я не понимаю, где его мысли, а где – мои собственные.
Глаза Мэйлора будто вспыхнули, когда он посмотрел на меня и подался вперед, беря меня за руки.
– Это была не ты, Элоуэн.
– Откуда тебе знать?
– Знаю, и все. Я ведь могу сказать, когда люди мне лгут, но также я чувствую, когда они лгут самим себе.
Я прижалась ближе к нему, вдыхая его пряный аромат и чувствуя таинственную силу теней.
– То есть ты считаешь, я не способна на убийство? – если он и вправду так думал, значит, совсем меня не знал.
Он приподнял бровь.
– Я знаю, что ты способна на убийство. А еще я знаю, что ты пойдешь на все, чтобы защитить тех, кого любишь, – ведь я видел, как ты прикончила Луминария и украла лошадь, чтобы вернуться к тому парнишке. А ведь он даже не твоя плоть и кровь.
В глазах у меня защипало, и я чуть отстранилась. Я теряла контроль над ситуацией. Это ведь я должна вытянуть из него необходимую информацию, а не наоборот.
Глубоко вздохнув, я вытянула руки, провела пальцами по твердым гладким подлокотникам, раздумывая, как снова все повернуть в свою пользу.
Я моргнула, и взгляд немного прояснился.
– А что насчет тебя, Мэйлор? Что гложет тебя?
Он по-прежнему сидел, наклонившись вперед ко мне, руки лежали теперь у него на коленях.
– Многое. Даже больше, чем ты можешь представить?
– Например, что патер до сих пор жив, да? – прошептала я. – Ты чувствуешь свою вину за бездействие? Ведь ты мог бы убить его и, возможно, даже успел бы сбежать, пока никто не заметил, что случилось. В испытаниях, между прочим, ребенок участвует. На вид ему лет пятнадцать, но он может оказаться и младше.
Он приложил палец к губам, его светлые глаза предупреждающе сверкнули.
– И тебе лучше выбросить этого парня из головы, как это уже сделал я.
Я фыркнула.
– Ну уж нет.
Я почувствовала, как его темная сила скользит по моей коже под плащом, словно ласка.
Я подалась вперед, приблизив губы к его уху.
– Кто-то вроде тебя, пожалуй, мог бы одолеть патера, если бы захотел.
Что мешает тебе покончить со всем этим? Если это действительно то, чего хочет Архонт… – я не смогла заставить себя закончить предложение, потому что получалась полная ересь.
Если это действительно то, чего хочет Архонт, значит, он, видимо, так же хитер и лицемерен, как и Змей.
– Элоуэн, – его дыхание щекотало мне ухо. – Об этом опасно говорить.
Я бы рассмеялась, не будь все настолько удручающе. Было ли в замке Руфилд хоть что-то неопасное? Потому что минимум один день на этой неделе я провела, поддерживая свое израненное тело над летящими лезвиями.
Даже сногсшибательная красота Мэйлора была опасной. Я чувствовала, что рискую попасть под вампирские чары, если не буду осторожной.
Я коснулась его лица и провела пальцем по его полной нижней губе.
– Так почему бы это не прекратить?
Он помрачнел.
– Потому что не все так просто.
Вчера на моих глазах убили двоих людей за то, что они просто пытались выжить. Что же тут еще усложнять?
– Не просто, значит?
Он резко повернулся ко мне спиной и нервно пригладил свои темные волосы.
– Если ты закончила, Элоуэн, можешь быть свободна, а мне нужно принять следующего Кающегося. Твое дело – исповедоваться, а не допрашивать меня.
Мое сердце забилось чаще. Я своей цели еще не добилась.
Я снова закинула ногу на ногу, в этот раз чуть приоткрыв плащ, чтобы было видно обнаженное бедро. Как я и надеялась, он это заметил, и его глаза потемнели. Мои щеки зарумянились, в груди будто что-то вспыхнуло. Он провел рукой по губам, нахмурился и все не отводил взгляда от моих бедер. Мой пульс участился.
– Элоуэн, ты решилась прийти сюда полуголой? – его голос стал хриплым, чувственным. В его светло-голубых глазах будто вспыхнуло пламя. – Что же мне с тобой теперь делать?
Глава 29
Мое сердце затрепетало, дыхание стало прерывистым.
Я была уверена, что все пройдет ровно так, как я и рассчитывала.
– Прости. В плаще так жарко. Не понимаю, почему нас заставляют носить их.
Я начала расстегивать пуговицы, и его взгляд скользнул вниз, чтобы проследить за движением моих пальцев.
Он зачарованно смотрел, как я распахиваю перед ним плащ, демонстрируя прозрачную ткань ночной рубашки, облегающей мои выпуклые груди. Прохладный воздух шепчущей камеры коснулся моей обнаженной кожи, отчего по ней побежали мурашки. Мои обнаженные бедра напряглись, когда он смотрел на меня словно загипнотизированный.
Его рука скользнула к моей талии, прежде чем он отдернул ее. Стиснув зубы, он заставил себя поднять глаза, но его взгляд все равно задержался на моих сосках. Он замер, и в его глазах замелькали тени. Потемневшие голубые глаза как бы предупреждали не лезть на рожон. Словно послание смертным, призывающее бежать без оглядки.
И все же я была здесь, соблазняя вампира своим обнаженным телом.
– Плохая идея, – пробормотал он. – Потому что я хочу тебя больше всего на свете, Элоуэн. А это очень опасно.
Теперь я расслышала, что у него, как и у Сиона, был слабый лирионский акцент, просто до сих пор он скрывал его лучше. Этот акцент вымер сотни лет назад, но сейчас словно возродился.