и поэтическими гимнами в честь богов обнаруживается как в выборе основных тем, так и в самом построении этих произведений. Они сохраняют традиционное трехчастное деление: вступительное обращение к божеству; повествование о его рождении и деятельности; заключительная молитва. В Пергаме кроме гимнов Элий Аристид написал две речи полемического характера. В одной из них — «К Платону об ораторском искусстве» («Προς Πλάτωνα περί ρητορικής») — автор, желая защитить ораторское искусство от упреков, высказанных Платоном в диалоге «Горгий», логически доказывает ошибочность взглядов философа на риторику как растлительницу морали. Другое сочинение — речь «По поводу одного высказанного замечания» («Περί τοΰ παραφθέγματος») — не что иное, как ответ на чью-то критику за нескромность и самомнение, якобы проявленные Элием Аристидом в гимне «К Афине» («Άθηνα»). Приблизительно в это же время по просьбе главы влиятельного в Пергаме семейства Квадратов Элий Аристид составил поздравительную речь «Апелласу в честь дня рождения» («Άπελλα γενεθλιακός») к четырнадцатилетию своего ученика — юного отпрыска этой семьи. Судя по всему, это была первая публичная речь Элия Аристида после долгого перерыва. Выступление оказалось успешным и оправдало всеобщие ожидания, свидетельствовавшие, между прочим, о большом почете и уважении, которыми оратор был окружен в Пергаме. Тогда же Элий Аристид написал речь в жанре энкомия — «Асклепиады» («Ασκληπιάδαι»), посвященную сыновьям Асклепия — Подалирию и Махаону. Любопытно, что культ этих богов не был распространен в Пергаме, и, вероятнее всего, эта речь — скрытый энкомий семье Юлия Апелласа, по преданию, происходившей от Асклепиадов. По завершении своего пребывания в Пергаме Элий Аристид сочинил еще одну короткую полемическую речь — «К Капитону» («Προς Καπίτωνα»), которая тематически связана с речью «К Платону об ораторском искусстве» и является возражением оратора на критику в философских кругах его первой «платонической» речи. «К Капитону» имеет форму открытого письма и обращена к Сексту Юлию Капитону, известному пергамско-му философу-платонику и жрецу храма Асклепия.
Вскоре Элий Аристид отправился на Хиос. Попав по пуги в сильный шторм, он обращается с молитвами о спасении к Асклепию и Зевсу. Впоследствии все это послужит поводом к написанию благодарственной речи «Похвала Зевсу» («Εις Δία»), в которой верховный бог прославляется как творец Вселенной и отец всех богов и людей.
После произошедшего в 149 г. землетрясения на Родосе Элий Аристид получил приглашение произнести речь перед жителями этого города. По причине слабости здоровья он вынужден был отказаться от публичного выступления, однако сочинил и послал пострадавшим речь под названием «Родосцам о согласии» («'Ροδίοις περί ομονοίας»), основное содержание которой — призыв к миру и взаимопониманию. Примерно в это время умер учитель Элия Аристида Александр. Не имея возможности лично присутствовать на похоронах, оратор отправляет совету и гражданам Котиэя, родного города Александра, «Эпитафию Александру» («Έπί Άλεξάνδρω επιτάφιος»). Наряду с другой эпитафией Элия Аристида, посвященной его ученику Этеонею, она является практически единственным дошедшим до нас примером жанра надгробной речи в период с IV в. до н. э. по IV в. н. э. Более того, все редкие образцы надгробных речей, сохранившиеся от классической эпохи, — коллективные похвалы погибшим за родину героям. Так что эпитафии из наследия Элия Аристида, посвященные одному частному лицу, без преувеличения можно назвать уникальными литературными и историческими памятниками.
По прошествии нескольких лет Элий Аристид вознамерился посетить Эпидавр, Афины и Рим. Остановившись на Делосе, он произнес речь «Похвала Эгейскому морю» («Εις τό Αιγαίον πέλαγος»), написанную во исполнение обета, данного во время опасного плавания по Эгейскому морю. Проявленное здесь новаторство Элия Аристида заключается в составлении панегирика морю, чего до него не делал никто. Для нового жанра оратор решил приспособить схему, выработанную эпидейктическим красноречием для традиционной похвалы городам. Впрочем, введенный в речь элемент мифологического рассказа, где говорится о рождении в Эгейском море Афродиты, роднит это сочинение и с прозаическими гимнами.
Посетив Эпидавр, оратор направился в Афины, где на Панафинейском празднике публично выступил с «Панафинейской речью» («Παναθηναϊκός»), принесшей ему большую славу. В достаточно обширном вступлении автор говорит о своем стремлении показать заслуги и роль афинян как воспитателей и учителей Греции, а также перечисляет непреодолимые трудности, встающие перед ним при попытке охватить столь необъятный материал, ведь даже самые знаменитые ораторы не отваживались раскрыть эту тему во всей полноте. Далее Элий Аристид переходит к основной части речи, восхваляя прекрасное географическое положение Аттики, удобную во всех отношениях конфигурацию полуострова, его плодородную почву и мягкий климат. Затем доказывает, что Аттика является матерью и родиной всего человечества, после чего перечисляет заслуги афинян и присущие им высокие моральные качества: тесную связь с богами, от которых получены все знания и искусства, безграничную филантропию, заключающуюся в готовности поделиться со всеми остальными людьми своими преимуществами и достижениями, заботу об общих интересах эллинов, успехи в открытии и освоении новых земель. Все это сопровождается многочисленными историческими примерами великодушия и доброты афинян. Наконец, Элий Аристид переходит к долгожданной для слушателей теме военных подвигов, последовательно перечисляя все войны Афин как против греков, так и против варваров, начиная с полулегендарных сражений с Еврисфеем и амазонками и заканчивая Пелопоннесскими войнами и противостоянием Филиппу Македонскому. Покончив с военной историей, оратор обращается к новой теме: афиняне как воспитатели и учителя мира. Далее доказывается оправданность и законность всеобщего почитания и уважения, которым неизменно пользовались и пользуются афиняне. В заключительной части Элий Аристид высказывается относительно тех причин, по которым Афины занимают главенствующее положение среди эллинов, восхваляет красоту города и преимущества афинского государственного устройства и в завершение обращается ко всей Греции с призывом признать обусловленное всем ходом истории очевидное превосходство Афин над другими полисами и воздает хвалу богине Афине — покровительнице этого города. Вероятно, в это же время Элий Аристид произнес не дошедшую до нас речь против танцоров, о которой можно судить благодаря Либанию, сохранившему ее многочисленные фрагменты. Точное название речи неизвестно, однако некоторое представление о ее плане и содержании составить можно. В ней доказывается превосходство древнего танца над современным, представителей которого автор с гневом укоряет за ношение длинных волос, непристойность жестов и действий, оргиастичность и дисгармонию движений, развращающих зрителей. Не менее отвратительным оратору казалось и пение, частое в пантомиме. Судя по всему, в финале Элий Аристид выражал надежду на то, что танцоры наряду с философами и комическими актерами буду изгнаны из города.
Из Афин оратор направился в Рим, где с величайшим успехом выступил перед императором с одной из самых знаменитых своих речей — «Похвалой Риму» («Εις Ρώμην»). В ней, написанной в жанре классического панегирика, восхваляется материальное могущество Рима — точно так же, как немногим ранее, в «Панафинейской речи», превозносилось интеллектуальное превосходство Афин.
Вернувшись в Грецию, Элий Аристид на некоторое время остановился в Коринфе, где в тот момент проходили Истмийские игры. Здесь он произнес написанную специально к этому торжеству «Истмийскую речь к Посейдону» («Ίσθμικος εις Ποσειδώνα»), которая представляет собой похвалу Коринфу и в то же время гимн богу — покровителю этого города.
Вероятно, в том же году, снискав триумф и заслуженную славу блестящего оратора, Элий Аристид возвратился в Азию. Вскоре им была написана небольшая «Смирнская политическая речь» («Σμυρναικός πολιτικός»), в которой воздается должное древнему происхождению Смирны, ее легендарному и историческому прошлому, а также достопримечательностям: Акрополю, храмам, палестрам, термам, портикам — всему тому, что может вызвать к городу неподдельный интерес. Помимо всего прочего, оратор напоминает о том, что Смирна — излюбленное пристанище Муз.
Четыре года спустя, вскоре после землетрясения, разрушившего в 160 г. город Кизик, умер один из многочисленных учеников Элия Аристида. Этому печальному событию посвящена «Надгробная речь Этеонею» («Εις Έτεωνέα επικήδειος»), о которой уже говорилось выше.
Позднее Элием Аристидом была написана новая речь в защиту ораторского искусства — «К Платону в защиту четырех» («Προς Πλάτωνα ΰπερ των τεττάρων»). Она представляет собой коллективную апологию четырех великих политических деятелей Греции — Перикла, Кимона, Мильтиада и Фемистокла, перекликающуюся с темами двух предыдущих «платонических» речей Аристида, в которых доказывается, что риторика по своей сути не является, вопреки мнению Платона, ни льстивой, ни косной. Примерно в это же время написана другая полемическая речь — «О запрете на комедии» («Περί τοΰ μή δείν κωμωδεΐν»), направленная против разрешения постановок в Смирне комедий, резкая сатира и грубые шутки которых, на манер старых аристофановских сцен, задевали репутацию многих сограждан оратора. В большинстве рукописей рядом с названием этой речи стоит пометка «совещательная» (συμβουλευτικός), однако она похожа скорее на моральные проповеди Максима Тирского или диатрибы бродячих философов. На эту тему, которая являлась излюбленным топосом моралистических сочинений римской эпохи, высказывались также Плутарх, Дион Хризостом, Лукиан и Гален, но ни у одного из них мы не найдем столько пафоса и непримиримости. Это заставляет предположить, что Элий Аристид, вероятно, сам не раз подвергался нападкам актеров в таких комедиях. Известно, что в эту эпоху в комедиях совершенно безнаказанно могли подвергаться осмеянию самые влиятельные и авторитетные лица, которые были бессильны перед мощным оружием театра — смехом. Особенно ценно для нас то, что эта речь — единственная обвинительная речь против театра, которая дошла до нас от языческой античности. В ней Элий Аристид выступает как защитник общественной морали и религии, которые, по его мнению, разрушаются под губительным влиянием мимических представлений, вызывающих у порядочных людей негодование и сеющих в народе зависть и злобу. Вспомнив аттическую комедию, оратор доказывает, что комедия современная не имеет с ней ничего общего: первая, наряду с нападками комических поэтов на отдельных лиц, содержала, по крайней мере, полезные нравоучения, в то время как вторая не стремится ни к чему, кроме злословия, клеветы и непристойности. Элий Аристид также обращает внимание сограждан на то, что такие театральные зрелища компрометируют репутацию Смирны в глазах иностранцев, а также приезжих из других городов, и в заключение предлагает запретить постановки комедий и изгнать из города всех актеров. Эта инвектива Элия Аристида напоминает его неоднократные выпады проти