в танцоров, философов и софистов.
Вскоре здоровье Элия Аристида резко ухудшилось, что заставило его покинуть Смирну и переехать в родовое имение в Мисии, где на протяжении месяца в дневнике он скрупулезно описывал свое состояние, а также разнообразные способы лечения, основанные на оракулах бога Асклепия, полученных им в снах. Впоследствии этот дневник был положен в основу религиозно-автобиографического сочинения под названием «Священные речи» («Ιεροί λόγοι»).
После значительного улучшения здоровья Элий Аристид отправился, вероятно, на церемонию праздника, посвященного императору Адриану, который жители Азии устраивали раз в четыре года в знаменитом храме Адриана в Кизике. Здесь оратор выступил публично с речью, озаглавленной «Панегирик, произнесенный в Кизике в честь храма» («Πανηγυρικός έν Κυζίκω περί τοΰ ναοϋ»). Одновременно она является панегириком и городу, а также содержит дидактическое обращение к гражданам, что характеризует ее и как речь политическую. Примерно в это же время Аристид произнес свой прозаический гимн «Геракл» («Ηρακλής») — традиционный энкомий греческому герою — благодетелю человечества.
В своем поместье в оправдание длительного отсутствия и вынужденного перерыва в ораторской практике Элий Аристид написал еще одно произведение апологетического характера в форме письма к другу — «К обвиняющим оратора в том, что он не выступает публично» («Προς τους αίτιωμένους ότι μή μελετώη»). В нем автор порицает своих слушателей за неумение терпеливо его выслушать и намекает на низкий массовый вкус, диктующий моду на пустые и никчемные декламации софистов, которые вытесняют высокие формы ораторского искусства. Эта пафосная речь по тону напоминает сочинения, написанные Элием Аристидом в период его пребывания в святилище Асклепия в Пергаме.
Через некоторое время Элий Аристид возобновил свою ораторскую деятельность. В пергамском городском совете в присутствии делегатов от разных городов Азии он выступил с весьма актуальной для того времени речью «Городам о согласии» («Περί ομονοίας ταΐς πόλεσιν»), в которой призывал три ведущих города Азии — Эфес, Пергам и Смирну — положить конец вражде и соперничеству. Конкуренция за превосходство среди крупных городов Малой Азии в эту эпоху была обычным явлением. Она выражалась в погоне как за престижными званиями и титулами, высокими государственными должностями и знаками особого расположения со стороны римских властей и самого императора, так и за славой, которую могли доставить городу практикующие в нем знаменитые ораторы. Вероятно, во время того же визита в Пергам Элий Аристид представил на суд слушателей «Похвалу источнику в святилище Асклепия» («Εις τό φρέαρ του Ασκληπιού») — речь, восхваляющую чудодейственную силу источника в пергамском святилище Асклепия, которым сам оратор часто пользовался в лечебных целях. В речи превозносится красота места, в котором расположен источник, его чистота, польза, которую он приносит как больным, так и здоровым людям, а также говорится о том, что его вода столь же превосходит воды других источников, сколь Асклепий превосходит остальных богов.
После триумфа в Пергаме Элий Аристид вернулся в Смирну, где читал лекции по риторике. На этом поприще он снискал такой успех, что переманил к себе всех слушателей софиста Птолемея, уроженца Навкратиса, также учившего в то время в Смирне.
Некоторое время спустя Элий Аристид решил выступить в совете Смирны с речью на тему, всегда глубоко его волновавшую, а именно — умаление достоинства ораторского искусства его современниками софистами, эксцентричность которых высмеивает Лукиан в своем «Учителе красноречия» («Ρητόρων διδάσκαλος»). И хотя высочайшим титулом, который мог быть присвоен оратору того времени, был титул софиста, Элий Аристид упорно не желал принимать его, оставляя это прозвище за своими горе-собратьями по ораторскому ремеслу. Против недостойных выступлений софистов, превращавших декламации в представления мима, направлена его речь, озаглавленная «Против тех, кто уподобляется плясунам». В ней автор сравнивает манеру и поведение софистов с действиями ненавистных ему мимических актеров и танцоров. Он обвиняет софистов в том, что те из честолюбия и в погоне за эффектными зрелищами забыли всякую меру и не брезгуют ни тривиальными темами, вроде похвалы принятию ванн, ни откровенными непристойностями при произнесении речей, каковой является, в частности, их безобразная жестикуляция.
После вызванного ухудшением здоровья небольшого перерыва в ораторской практике, во время которого была написана первая книга «Священных речей», Элий Аристид произнес в совете Смирны «Элевсинскую речь» («Ελευσίνιος»), составленную в жанре прозаического гимна. Она написана после пожара в храме Деметры и Персефоны в Элевсине, подвергшемся нападению костобоков в 171 г. В ней повествуется о важной роли, которую храм и элевсинские мистерии играли в жизни людей, а также намекается на некие происходившие в храме зрелища, доступные лишь посвященным, что заставляет предположить, что сам Элий Аристид мог иметь какое-то отношение к этому таинственному культу.
Четыре года спустя Элий Аристид, вероятно, решил вернуться к прерванной работе над «Священными речами». В этот период написаны остальные пять книг «Священных речей», точные обстоятельства создания которых неизвестны.
Осенью 176 г. Смирну посетил император Марк Аврелий со своей семьей, по поводу чего в городе был устроен официальный прием. Филострат в «Жизнеописаниях софистов» (II. 9. 582-583) рассказывает в связи с этим один любопытный эпизод. Элий Аристид якобы не спешил предстать перед императором, так как был занят в своем имении размышлениями, от которых никак не мог оторваться. Когда же оратор наконец появился в Смирне в сопровождении посланных за ним людей императора и получил приглашение выступить с речью, то потребовал день на подготовку, объясняя отсрочку тем, что не способен приступить к декламации немедленно, в отличие от большинства софистов, всегда готовых говорить на любую тему и не гнушающихся ничем для достижения наибольшего эффекта. Также Элий Аристид якобы попросил у императора тему для предстоящей речи и права для своих учеников присутствовать при ее произнесении, а на следующий день выступил столь блестяще, что в его честь позднее были водружены статуи в Смирне, Александрии и, возможно, в Риме. Эта речь не сохранилась до наших дней, однако предположительно она содержала увещевание, обращенное к жителям Александрии, поддержавшим недавний мятеж, поднятый Авидием Кассием (175 г.). А вскоре после этого в Пергаме Элий Аристид произнес «Обращение к Аскле-пию» («Λαλία εις Άσκληπιόν»), написанное в жанре прозаического гимна, очень важное для понимания того, какую большую роль в религиозной жизни автора играл этот культ.
В 178 г. Смирна была разрушена землетрясением. В таких случаях от потерпевшего бедствие города обычно отправлялось посольство к римскому императору, так как для восстановительных работ требовались значительные денежные средства. Смирна, следуя установленной традиции, тоже немедленно отправила своих послов в Рим. Элий Аристид откликнулся на это событие речью под названием «Монодия Смирне» («Μονωδία έπί Σμύρνη»), в которой одна за другой оплакиваются все исчезнувшие красоты города — источники, театры, переулки, портики, агора, улицы, гавани, гимнасии и тому подобное, а также содержится призыв расценивать случившееся как вселенское горе. Помимо сочинения этой речи, Элий Аристид оказал жителям Смирны и другую посильную помощь. В личном письме императору он обрисовал ужасающую картину разрушений и бедствий, постигших Смирну. Филострат в «Жизнеописаниях софистов» (II. 9. 582) сообщает, будто бы император, прочтя это письмо, прослезился и, исполнившись сострадания, освободил город от уплаты налогов и других видов платежей в государственную казну. Таким образом, благодаря ходатайству Элия Аристида Смирне была оказана поддержка от государства еще до прибытия в Рим официального посольства с прошением о помощи. А некоторое время спустя в ознаменование значительных успехов в восстановлении Смирны оратор послал в городской совет еще одну речь, посвященную этому городу, — «Палинодию Смирне» («Παλινωδία επί Σμύρνη»).
К этому моменту из-за плохого здоровья Элий Аристид уже длительное время безвыездно жил в Мисии, воздерживаясь от активной профессиональной деятельности. Оставив всякую надежду на возобновление ораторской карьеры, он, однако, по-прежнему не прекращал литературных занятий. Составленные им речи теперь все чаще отправлялись лично их адресатам. По всей видимости, именно тогда написана обращенная к неизвестному адресату «Смирнская приветственная речь» («Προσφωνητικός Σμυρναικός») — еще один панегирик любимому городу. Вскоре Элий Аристид посылает в Пергам фрагмент своей последней, неоконченной речи под названием «Панегирик воде в Пергаме» («Πανηγυρικός έπί τω υδατι έν Περγάμω»), в которой приветствуется вновь открытый целебный источник вблизи святилища Асклепия в Пергаме. Умер Элий Аристид в 180 г. в своем Ланейском поместье в Мисии.
До настоящего времени под именем Элия Аристида сохранилось 55 сочинений. К сожалению, творческое наследие оратора практически неизвестно русскоязычному читателю, несмотря на существующие единичные переводы отдельных речей и отрывков из его сочинений. Кроме того, из-за своей временной и тематической разрозненности эти переводы не могут дать целостного представления о личности и творчестве знаменитого оратора древности. Печатающиеся в настоящем издании в полном объеме переводы двух сочинений Элия Аристида выбраны из остального наследия оратора не случайно. «Священные речи» знакомят читателя прежде всего с личностью и обыденной жизнью автора, с его вкусами и пристрастиями, со всеми присущими ему человеческими слабостями и недостатками. «Похвала Риму», напротив, представляет собой апофеоз литературной деятельности Элия Аристида, благодаря чему он предстает пред нами как блестящий оратор, которым восхищались его бесчисленные ученики, последователи и подражатели.