Для меня это видение стало началом к длинному ряду жертвоприношений, и не только из-за этого сна, но и потому, что такова была воля богов. Да я и сам был к этому готов. И уехал я из Лебеда по Божьему слову, с легким сердцем и с таким улучшением здоровья, о котором стоит упомянуть.
14. А то, что я сказал о чахотке, Бог позднее возвестил и служителю храма Асклепиаку, как сказал мне он сам, прежде ни о чем таком от меня не слышав. Он сказал, что услышал, как Бог говорил, что избавил меня от чахотки и насморка и вылечил мой желудок.
15. В это же самое время удивительные видения явились и Нериту, одному из моих воспитателей. Помнится, ему привиделось, будто Бог, представ ему рядом с Телесфором, сказал, глядя на меня: «Этому человеку следует удалить кости и вставить жилы, так как старые уже истощились». Услышав такое обо мне, Нерит испугался. Но Бог успокоил его и объяснил, что не нужно буквально выламывать кости и вырезать жилы, а что речь идет лишь о перерождении их ко здравию. И Бог дал Нериту лекарство для меня, сказав: «Принимать несоленое масло три раза в день». Так я и сделал, и, когда я его попробовал, мне стало лучше.
16. А вот что произошло со мной в отеческом доме в самый разгар зимы и, одновременно, моей болезни. Я возлежал за завтраком и вдруг почувствовал сильную и страшную головную боль. Мое лицо напряглось, губы сомкнулись, и мне стало очень плохо. Согнувшись от боли, я, как мог, поспешил в спальню и кое-как улегся в постель. Начался сильный жар, и я не мог дышать. Моя мать, кормилица и остальные слуги подняли плач. Зосим растерялся. Я же сделал им знак уйти и приготовился к тому, что должно случиться.
17. После этого, или чуть позже, зашло солнце, и вслед за лихорадкой меня схватила судорога, которую ни описать, ни представить невозможно. Мое тело всячески скручивало. Колени подтягивались кверху и бились об голову. Руки не слушались, и я хватался то за лицо, то за шею. Грудь выпячивалась. Спина прогибалась внутрь, словно парус, наполненный ветром. Ни одна часть моего тела не оставалась в покое, все бились в противоестественных конвульсиях, и я так напрягался от боли, что не мог молчать и только кричал все громче.
18. Эти приступы продолжались до полуночи, но не отпускали меня и позже. Затем они ослабели, но полностью не прекратились. Тогда под меня и на меня положили теплые шерстяные одеяла, устроив мне настоящую потовую баню. Благодаря этому я насилу остался жив. На заре кто-то побежал за врачом, но тот пришел то ли на следующий день, то ли через день.
19. Кажется, в полдень у меня опять случился какой-то приступ. А потом начался черный понос. Когда я приподнялся в постели, то почувствовал страшную слабость. У меня выступил пот, и случился обморок. Тут врач растерялся и распорядился, чтобы мне принесли поесть. Но это не помогло.
20. Наступила ночь. Я провел ее словно в бурном море и заснул только для того, чтобы увидеть сон. В том сне было мне велено пойти в дом моих кормильцев, где я воспитывался, и поклониться там статуе Зевса. Слышались какие-то голоса, и я различил что-то вроде молитвы.
В тот день выпало много снега. Идти было тяжело. Домик же моих кормильцев отстоял от нашего дома больше чем на стадий. Но я сел на лошадь, и поехал, и поклонился статуе. И не успел я вернуться, как все приступы у меня прошли.
21. Бог излечил меня также и от боли в горле и в ушах, и от напряжения в спине. Было это так. Освободив меня от удушья, Он сказал, что есть такая царская мазь, и ее нужно принять из рук женщины. После этих слов перед храмом и статуей Телесфора появился дворцовый прислужник, одетый в белое и подпоясанный. Мимо дверей, где стояла статуя Артемиды, в сопровождении глашатая он вышел на улицу, неся царю остаток мази. Кажется, это было так: этот сон я помню неясно.
22. Я пошел в храм, и когда я обходил статую Телесфора, то вышел ко мне храмовый служитель Асклепиак. Едва он остановился перед статуей, я рассказал ему мое видение и спросил, что это за мазь и где ее взять? Тот по своему обыкновению выслушал, удивился и сказал: «Искать ее не долго, я принесу тебе ее прямо сюда. Лежит она у ног статуи Гигиеи, положила ее туда Тихат,[93] как только открыли храм». Была эта Тиха женщиной из самых знатных. Подойдя к статуе, служитель принес мне мазь. Тут же, стоя, я намазался ею. Мазь эта источала удивительное благоухание и тотчас придала мне силу. Не успел я вымолвить слово, как напряжение в теле ослабло.
23. Лишь потом, расспросив служителя, я узнал, что мазь, которой я натерся, состояла из трех частей — смоковничного сока, нардового масла и еще одного дорогостоящего масла. Кажется, его название происходит от растения. Приготовив лекарство, я употребил его до конца, и у меня все прошло. Ночью же мне явился Телесфор, пляшущий вокруг моей шеи. И на противоположной стене отражалось сияние, как от солнца.
24. В это же время, то ли когда вечером я уже очищал желудок, то ли до того, мне было дано такое повеление: съесть натощак орехов, изюма, фиников и еще немного хлеба. И с тех пор как я начал пользоваться мазью, я это ел.
25. Бог дал мне средство и от желудка, и от живота, и от всего, что вокруг них. Мазь эту следовало намазывать сверху. И добавил еще одно указание. Мне приснилось, будто врач Асклепиак, войдя и осмотрев меня, намазал меня средством, название которого происходит от ясенца,[94] и предписал делать так в течение тридцати дней. И я делал так. А на тридцатую ночь мне приснилось, что Асклепиак пришел снова и снял с меня мазь.
26. Потом Бог добавил мне еще какое-то средство, составленное из четырех: я помню из них два — смолу, используемую для обработки винных амфор, и жир, извлеченный из овечьей шерсти. Остальные же два я припомню, если снова увижу этот сон. 27. Вот все, что я помню о названии этого лекарства. Я основательно поел только во второй половине дня, так как Бог повелел, чтобы я принимал это лекарство после обеда. Так я делал пять дней подряд, хоть и знал, что врачи советуют противоположное: если предстоит выпить лекарство, то обедать не следует, и я сам раньше так делал.
28. Потом Он снова приказал мне съесть это лекарство с хлебом. И я съел его перед священным треножником, положив тем самым начало своему выздоровлению.
29. Другим же лекарством была, кажется, какая-то Филонова микстура. До этого я не мог ее даже нюхать, но Бог дал мне знак выпить ее в нужное время — и я не только без труда ее выпил, но, выпив, тотчас почувствовал себя легко и приятно.
30. И множество можно перечислить таких лекарств, одни из которых Бог измысливал сам, а другие назначал мне для лечения из числа общедоступных и общеизвестных, каждый раз по-разному.
Когда у меня был долгий насморк, воспалилось нёбо, распух язычок и напряглись все жилы, то приснилось мне, будто я читаю какую-то важную книгу. Подробно о ней, повторяю, рассказать ничего не могу: как воскресить это в памяти через столько лет, особенно если потеряны записи?
31. Но в конце этой книги были такие слова, обращенные к атлету: «Все это Бог обдумал и, глядя на поток, несущийся с высоты, повелел ему пить воду, а вина не пить, если хочет он одержать победу. Так и ты, по его примеру, можешь стяжать венок или с кем-то его разделить». Здесь речь заканчивалась, и следовала подпись: «Любитель венков» или «Почитатель венков».
32. Сколько времени я пил воду, сказать не могу. И это было легко и просто, хотя прежде питье воды всегда вызывало у меня отвращение и тошноту. Когда же я это выполнил, Бог избавил меня от воды и назначил меру вина, молвив: «Царская котила!» Понятно, что Он имел в виду полкотилы.[95] Я стал пить вино, и мне было этого достаточно, хотя раньше мало было и вдвое большей дозы. Иногда я даже не допивал вина, так как берег его из страха, что не хватит. А на следующий день я не допивал его, а начинал счет сначала. Когда же Бог испытал меня в этом, то позволил мне пить уже в изобилии, пошутив, что глупы те, кто имеют вдоволь и не пользуются вволю.
33. Книга же эта, кажется, была трактатом Антисфена «Об употреблении <вина>»:[96] она была о вине, и в ней были знаки Диониса. Но я до такой степени находился под влиянием привычки, что, даже после того как Бог разрешил, я как-то мало превышал дозу, когда пил. Тогда я был, словно квестор.[97]
34. И было время, когда я воздерживался от употребления в пищу живности, кроме петуха, и всяческих овощей, за исключением дикорастущих и салатного латука, а также от всяческих лакомств. Однажды Бог повелел мне употреблять в пищу и вовсе только что-то одно, и я ел петуха, хотя даже это Он позволил мне неохотно. Одни из этих диет я терпел наряду с постом, кровопусканиями и клизмами, другие же — от случая к случаю.
35. От всякой рыбы я воздерживался в течение шести лет. А от свинины — не знаю сколько. Когда же Бог мне позволил, я снова начал употреблять в пищу и то, и другое. Одни кушанья я поочередно отвергал, другие употреблял — в зависимости от каждого случая. Но раз и навсегда Бог запретил мне употреблять в пищу рыбный соус, так как для головы он был бесполезен, а для зубов очень вреден.
36. От зубов Бог также дал мне лекарства. Сначала нужно было сжечь зуб льва, измельчить его и принять этот порошок; а затем прополоскать рот растительным соком — таково было это средство. Потом был перец, который Бог прибавил для тепла, а в довершение всего — индийский колос,[98] тоже в виде порошка. Таковы были недавние мои сновидения.
37. От употребления же говядины я был удержан вот каким образом. Мне приснилось, будто Зосим получил прорицание, что будет жив до тех пор, пока будет жива корова, пасущаяся на лугу. Я же сказал ему: «Знаешь, что значит это предсказание? Оно велит тебе воздерживаться от говядины». Потом говорили, что Зосим, помимо простуды, от которой он умер, навредил себе, прикоснувшись к жертвенному мясу коровы. Поэтому я и сам соблюдал должную аккуратность и осторожность, чтобы незаметно не коснуться мяса даже кончиком пальца.