Поначалу, когда я здесь оказался, передо мной стояла только одна задача – выжить. Чуть позже оказалось, что я нахожусь в другом мире, и если здесь и есть цивилизация, то она от меня далеко. После я старался обеспечить себе нормальное существование – чтоб не думать, будет ли у меня возможность сегодня поесть или нет, замёрзну я сегодня ночью, если начнётся дождь, или выживу.
Сейчас же эти проблемы не стоят передо мной так остро. Нужно только подготовиться, и я могу продолжить изучать окружающий мир. Почти как в детском журнале «Я познаю мир». Сомневаюсь, правда, что в моём случае всё будет так же мило и красочно.
Но исследовательской экспедиции точно быть. Я решил!
Глава 7
Часть 2. Разумные формы жизни и прочие чудеса.
Глава 1. Экспедиция.
Первым делом я решил закоптить имеющуюся у меня свинину – так мясо сохранится гораздо дольше, и в экспедиции мне не надо будет охотиться ради пропитания. А для этого пришлось строить коптильню. И мне пришлось вновь прибегнуть к помощи палки-копалки и консервной банки.
Построить коптилку – дело несложное. На склоне холма я выкопал что-то вроде небольшой, но достаточно глубокой пещеры – это топка коптильни. От верхней части пещеры прорыл канавку глубиной сантиметров двадцать и такой же ширины, длиной четыре метра – этого достаточно. Сверху поставил поперечные распорки из веток – они будут поддерживать крышу будущего дымохода. На поперечины уложил пласты дёрна, который срезал, когда рыл канавку, – дымоход готов. На выходе из него выкопал неглубокую яму сантиметров сорок в диаметре, по её периметру вбил в землю десяток колышков, между ними наплёл прутьев. Получилась что-то вроде перевёрнутой корзины без дна. И всё - коптильня готова. На прутья нанизываются куски мяса, помещаются внутрь корзины, закрываются сверху ветками. В топке разводится огонь из дров лиственных пород деревьев - и процесс пошёл.
Вторым делом я решил улучшить своё оружие. Конечно, оказаться перед врагом с заточенной палкой лучше, чем с палкой незаточенной или совсем без палки. Но когда недавно мне надо было добить кабана, попавшего в мою ловушку, я очень хорошо прочувствовал, насколько моё оружие несовершенно. Даже раненому, обездвиженному и умирающему зверю оно не способно нанести серьёзного ущерба, а уж о том, чтоб отбиться с таким оружием от здорового кабана, и речи идти не может.
Мое деревянное копьё уже достаточно просохло и даже как-то пообтёрлось в руках. И главное, у меня появились верёвки, не забыл я и о ноже, найденном в лесу ещё тем злополучным утром перед грибной охотой. В общем, всё необходимое для улучшения копья у меня имелось, а неотложных дел как раз наоборот наконец-то не было.
Кухонный нож был самым простым, без изысков. Цельный кусок металла, клинок и хвостовик. К хвостовику на две заклёпки прикреплены пластиковые щечки. На мой взгляд, эталон простоты. А сталь, между тем, у ножа не самая плохая – я использовал его для работ, где свой охотничий нож было жалко, например, срезал куски дёрна, и нож показал себя хорошо. Пару раз при работе его довольно сильно заламывало (корни, камни – куда без них), но неказистое с виду изделие не деформировалось и не сломалось. О землю он, конечно, затупился – срезать такое количество дерна, какое потребовалось мне на строительство хижины, коптильни и волчьей ямы, и не затупить нож – просто нереально. Но затупился совсем не так сильно, как этого можно было ожидать.
Пластиковые щёчки с рукоятки ножа я аккуратно сбил камнем. Заклепки, на которых они держались, укоротил и заточил об тот же камень – они мне ещё понадобятся. Заточил так же и сам нож, причем как лезвие, так и обратную его сторону. На заточку вообще ушла львиная доля времени, понадобившегося мне на усовершенствование оружия. Тупой механический процесс – сидишь и трёшь железкой о камень. Для разнообразия иногда можно ещё камнем о железку потереть. Жутко утомительно, но лучших вариантов нет.
Скруглил острие своего копья и сделал аккуратный не то разрез, не то раскол (берёза плохо колется, а если и делает это, то зачастую очень неровно). Раскол смазал еловой смолой, вставил в него хвостовик ножа, предварительно вернув в него заточенные заклёпки, смотрящие остриями в разные стороны. Так наконечник будет гораздо лучше держаться в древке. Затем поверх раскола туго намотал крапивную верёвку, пропитанную той же смолой. Вышло очень даже неплохо, теперь это и вправду оружие, а не поделка мальчишки, играющего в индейца.
Ну и наконец я подготовил кабанью шкуру. Выскреб, просушил, ещё раз выскреб. Вымочил в солёной морской воде, отмял… В общем, сделал что смог. Конечно, спальный мешок шкура не заменит – она тяжелая, жёсткая, хоть и не стоит коробом после всех моих манипуляций, да и не завернуться в неё полностью, не так она велика; но за неимением альтернативы придется использовать её в качестве походной постели.
Итак, через четыре дня с обновлённым копьем, взяв провизии, которую рассчитывал растянуть на неделю (если питаться впроголодь), и подвязав к рюкзаку снизу кабанью шкуру, которая должна заменить мне сразу спальный мешок, туристический коврик и палатку - в общем, подготовлен, вооружён и крайне опасен, - я отправился в путешествие…
Не буду утомлять подробностями самого путешествия. В целом оно вышло утомительным, не особо интересным, и результаты его не обнадёживали. Я шел вдоль берега моря, используя его как ориентир. Двигаться по местности без каких-либо троп и дорог непросто, и скорость оставляла желать лучшего.
Ночевал в труднодоступных местах: забирался в бурелом или на возвышенности, куда диким зверям забраться будет сложно (у них же лапки). Часто просыпался от холода. Как я и думал, кабанья шкура оказалась не самой лучшей заменой спальнику: постоянно что-то сползало, откуда-то поддувало. В общем, выспаться нормально не удавалось, и это не добавляло радости в походную жизнь.
На третий день пути, судя по изгибу береговой линии и собственному чувству направления, я начал подозревать, что меня угораздило попасть на остров, и со временем это подозрение только крепло. На четвёртый день я решил вернуться в лагерь.
Запас еды подходил к концу – осталось в аккурат на обратную дорогу. Отосплюсь, подготовлюсь к следующему походу. И сменю тактику самого похода, например, буду больше налегать на подножный корм – чтоб припасы не так быстро расходовались. И останавливаться на ночь стоит пораньше, чтоб успевать находить удобное место и строить убежище. Скорость продвижения, конечно, ещё снизится, но так я смогу идти гораздо дольше… Да хоть всё лето, в общем-то.
Ну и пойду я, конечно же, в другую сторону от лагеря. А чтоб быть уверенным, что иду по новым местам, а не по тем же, но с другой стороны (это в случае, если мои опасения подтвердятся и я действительно нахожусь на острове), я поставил на берегу на открытом месте что-то вроде геодезической треноги, собранной из трёх стволов упавших деревьев средних размеров и куска верёвки.
Проходя мимо дубравы и заливчика, отделённого песчаной косой, я почувствовал тёплое и щемящее грудь чувство, будто вернулся домой после долгой и суетной поездки. Вот ведь действительно все познается в сравнении – не сказать, что моя хижина из дёрна и веток является верхом комфорта. Да она даже самому захудалому лесному зимовью сильно уступает – в ней ни стола, ни окон, вместо постели куча сена. Но в сравнении с ночёвками в буреломах и переходами по местам, где не ступала нога человека, вполне себе дом.
Благостное чувство возвращения домой резко оборвалось, когда я дошел до своего лагеря и обнаружил, что импровизированные ворота в ограде из кольев открыты. Не сломаны, а именно открыты – верёвка с одной стороны отвязана и рогатка просто отодвинута в сторону. Дикому зверю сделать такое не под силу – меня посетили местные жители, то есть туземцы?
Несмотря на то, что я искал местных жителей или хотя бы следы их жизни, тот факт, что, скорее всего, сейчас я с ними наконец повстречаюсь, меня скорее насторожил, чем обрадовал. Может быть потому, что эту встречу я представлял себе по-другому. Вот я выхожу к окраинам их поселения… Почему-то оно в моих представлениях состояло из глиняных мазанок с тростниковыми крышами, хотя вокруг полно леса, а вот тростника-то я как раз и не видел. Ну вот, выхожу я к ним, а они косятся на меня настороженно, а я им: «Мир, дружба, жвачка»! А они само собой ни бельмеса не понимают, чего это я им говорю, – вряд ли они на великом и могучем «шпрехают». Ну да, как-то этот момент у меня не продуман.
Но вот сейчас во взаимопонимание с туземцами верилось особенно плохо. Возможно потому, что они забрались в мой лагерь. Хотя на нём ведь не написано, что он мой и туда лезть нельзя. Я бы и сам на их месте так поступил.
Я пытался убедить себя в том, что встреча вполне может закончиться хорошо и даже ко взаимной выгоде, объяснимся там как-нибудь на языке жестов… Но чувства упрямо твердили об опасности – заходить в лагерь было откровенно страшно. Ладно, может там уже и нет никого – надо просто пойти и проверить. Скинув рюкзак, чтоб не стеснял движения, и перехватив копьё поудобнее, я крадучись двинулся в лагерь.
Туземцы там были… Точнее, один туземец. Невысокий и сухопарый, в одеждах из грубой серой ткани и кожи, он склонился над моими запасами перьев и кости и что-то там искал. Возможно, интересную кость для поделок – судя по тому, что в его руке было копьё с костяным наконечником, этот материал у местных пользуется спросом.
- Эй! – окликнул я местного. Тот в одно движение поднялся, развернулся и выставил в мою сторону своё оружие.
А при виде его лица слова приветствия застряли у меня в горле. Раскосые черные глаза, зеленовато-серая кожа, узкая нижняя челюсть и в довершение образа крупные треугольные уши, концы которых смотрят в стороны от черепа, – гоблин! Почти классический…
Почти - потому что хилым и слабым гоблин совсем не выглядел: перевитые жгутами мышц предплечья не многим тоньше моих, а голые щиколотки того же зелёно-серого цвета так и покрепче будут. Одеяния гоблина по форме напоминали короткий халат, так что на ноги у меня был прекрасный обзор. Да и росту в туземце было совсем не как в ребёнке – значительно ниж